Социальный состав красного полка
Dec. 25th, 2013 12:21 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdСегодня комиссар полка предложил мне перейти в 3-ю роту. 3-я рота 399 полка по общему мнению полковых старожилов считается самой партизанской.
Я пришел в роту и начал знакомиться с тем человеческим материалом, с которым мне придется вместе работать и воевать. Прежде всего я поинтересовался, есть ли коммунисты в роте. Их оказалось 2 человека: комроты Мишка Воробьев (1); второй — Симонов, политбоец, кандидат партии, батрак, сам из Курской губ., поступил добровольно н Красную армию: уже в армии ликвидировал неграмотность и в книжку, можно сказать, был влюблен; я часто его наблюдал рисующим различные эскизы отдельных красноармейцев (2). Третьим в ячейке я.
1. Исключен в 1921 году и пьянство и и покушение на убийство женщины в пьяном виде.
2. Симонов потом поступил в Худ. академию.
Командный состав представлен тремя командирами взводов. Два из них 6. унтер-офицеры старой армии и к тому же партизаны до мозга костей. Лишь в бою они чувствуют себя командирами, вне боя они с красноармейцами за пани брата, и слово "братва" для них свято. Они нередко плетутся а хвосте массы. Третий командир взвода несколько особая личность. Это бывший поручик колчаковской армии, сухой, необщительный, замкнутый. Красноармейцы называют его "офицерской крысой".
Кр-цы же не представляли однородной, единой целой массы. Здесь были и русские, и татары, и партизаны, и вчерашние дезертиры, и... хотя лучше расскажу подробно обо всех этих категориях.
Ядро роты, или, пользуясь сегодняшней терминологией, красноармейский актив, состоял из красноармейцев коммунистического отряда, прибывшего в дивизию еще в мае м-це 1920 года из Ростова-на-Дону. Этот отряд был сформирован из солдат старой армии, часть из них уже воевала на Южном фронте с Деникиным, некоторые испытали ужасы деникинского плена и, грубо говоря, представляли "битых ребят". Очень часто они в кругу кр-цев рассказывали о прошлых днях гражданской войны. Эти рассказы, очень живые, подлинные и правдивые, служили неплохим дополнением к той политической работе, которую мне, как политруку, пришлось проводить в массе.
Они помогали мне воспитывать в красноармейцах классовую ненависть к противнику.
— Мы, рассказывали эти красноармейцы, наименовали себя коммунистическим отрядом, чтобы не попасть в плен. У нас, если рота наступает и кто-нибудь сделает шаг назад, первый, заметивший это, имеет право расстрелять такого кр-ца, а, если он этого не сделает, то сам будет расстрелян.
Это они входили в отряд, засевший на Божьей Горе и решивший умереть, а не сдаваться перед лавой наступавшей конницы. Дело потом выяснилось, конница оказалась буденовской.
Они и сейчас с интересом рассказывают об этом случае, и глаза их горят решимостью и отвагой.
Были в роте и "черноголовые" татары. Называли их так потому, что все они были одеты в черные фуражки.
— Пригнали это их к нам, то. политрук, рассказывает отделком тов. Борзенко, в полк и дали мне в отделение 12, кажется, человек. Пошли мы как-то в бой. Тут стрельба, команда вперед. И мои черноголовые собрались в кучу и давай кричать "алла, алла!.." Крикну я на них, разойдутся немножко, как будто снова команду слушают, смотрю, опять собрались и опять "алла, алла!". Поляки заметили кучку и давай по ним бить, видят они, что их аллах ничего не помогает к давай тикать. Паника поднялась. Поляки нажимают. Ну, и начали мы отступать. Злость меня берет и сказать трудно! Из-за вас же, думаю, черноголовые черти, баталион весь отступает! Ходу прибавили, потому поляки наседают и наседают! Смотрю, мои черноголовые давай сапоги снимать, а затем и шинели бросают, чтобы легче, значит, бежать было. Вот думаю комедия! Да мы ведь до Львова, прошли, можно сказать, в нижнем белье. А их одели во все новенькое и хорошее, и все это бросают полякам! Жалко мне стало. Ведь погибнут же бестии на фронте босиком и без шинели. Я, как отделком, сзади отступаю. Бросит черноголовый сапоги, я подберу, шинель — тоже. Набрал я семь шинелей, 4 пары сапог, да два вещевых мешка. Ну, думаю, умру. Тяжело бежать...
— А ты, Борзенко про веревочку расскажи! — перебил кто-то из присутствовавших.
— Ежели ты знаешь, так и расскажи, — огрызнулся Борзенко.
— Да, так вот и знаю и доскажу. Бежит это Борзенко с этими шинелями и сапогами, в с ним рядом и кричу: "Брось, говорю, Борзенко", а он в ответ: "Ой, умру,... Ой, умру!", а барахла не бросает. Смотрю, мой Борзенко остановился, думаю, ранило. Стал и я, смотрю на него. Он нагнулся, поднял кусочек веревочки, посмотрел на нее и бросил. Кричит мне: — "не подходит!". Прибежали, наконец мы к леску, уже стемнело, поляки отстали от нас. Ну и раздал потом Борзенко все обмундирование своему отделению. Хохоту было до упаду.
— Да, — вмешался Борзенко, - потом черти еще благодарны мне были. Ну, уж после этого случая воевать научились.
Тульские крестьяне — вот третья категория к-цев роты. Большинство из них бывшие дезертиры. Их мало интересуют вопросы политики, они мало способны на подвиги, лишь бы быть сытыми и одетыми. Не все таковы, среди них есть и такие, которые уже обтесались и являются хорошими красноармейцами.
Четвертую группу кр-цев составляли вологодские мужики, почтенные бородачи, средний возраст 40-45 лет. У некоторых — даже сыновья в Красной армии. Политруком они меня, 24-хлет-него парня, не называли, а попросту:
— Ну, сынок, расскажи, скоро ли домой поедем? В особенности часто этот вопрос они стали
задавать после заключения перемирия с поляками.
— Что-ж, с поляками дело покончили, — говорили они мне, - пора и домой!..
— А вот Петлюра не разбит, — отвечаю я.
— Это уж вы, сынок, сами его разобьете, вы молодые, а нам што, старикам? Дома семьи остались, по хозяйству нужно работать.
Таково было лицо красноармейцев 3-й роты, куда я был назначен.
История 45-ой Волынской Краснознаменной стрелковой дивизии (Том 1. Боевой период). Киев, 1929 С273-274.
Вспомнил, что как-то листал-читал воспоминания одного ветерана Афгана (какой-то там "...рейд"). Характерно, что хотя автор был политруком и на фронт пошел добровольно, о политработе он вспоминал в основном в духе "начальство заставило малевать плакаты". Как итог - неудивительно, когда солдат с Зап. Украины спокойно отзывается о Бандере, а политрук это молча глотает.
Да, а книга хорошая. Сборник военных воспоминаний с кучей иллюстрацией, от зарождения Тираспольского отряда до Польской кампании, бандитизма 20-х и подготовки уже в мирных условиях. Удивительно, что такую шикарную вещь ухитрилась подготовить маленькая типография политотдела.
Кому интересно, вот и продолжение на ГОПБ: http://elibrary.gopb.ru/reader/index.php?r=view&idbook=455210&basename=OldBook&page=1&scale=1
А на мир_книг вообще неожиданно оказалось много печатных историй дивизий от местных политотделов 1920-х: 27-й Омской, 7-й Черниговской, 3-й Казанской, 14-й и 5-й стрелковых и т.д. Даже не знаю, когда все это читать.
И еще забавный момент про звездочки.
Приднестровский 404-й полк сформировался исключительно из добровольцев Приднестровья жителей района Манки Тирасполь. Основным ядром полка был повстанческий отряд, который и свое время причинил немало неприятностей гетманской варте, греческим и французским войскам.
...Но одно дело было драться с румынами, другое с повстанцами своих же сел или ближних сел, откуда вышел 404 полк. Я помню, немало было случаев, когда в плен к нам попадали знакомые односельчане красноармейцев, а иногда и их родственники. Нередки случаи, когда сын-красноармеец встречал среди пленных отца, или брат брата. Такое близкое соседство с родиной сказывалось и на настроениях значительной части полка.
Характерно, что уже после успешных боев с повстанцами (а бывали и неуспешные бои) были отдельные случаи, когда красноармейцы срывали звездочки у комполитсостава.
Меня красноармейцы нередко спрашивали: "Зачем вы, товарищ политком носите звезду? Не дай бог встретитесь с другой частью - избить могут!"
***
Достаточно вспомнить, например, поведение тилигулло-береэанцев будущего 403 полка в мае 1919 года, в момент восстания Григорьева. Ведь ни для кого не секрет, что часть красноармейцев Тилигулло-Березанского полка поддалась кулацкой агитации Григорьевичи, и понадобилось два дня для раз'яснения на полковом митинге красноармейцам всей контр-революционной сущности григорьевского восстания. В конце концов удалось убедить эту партизанскую массу, входившую в состав дивизии Григорьева, что Григорьев контрреволюционер. Но ведь сколько нужно было потратить энергии. 403 полк остался верен советской власти. Этот результат стал возможным лишь потому, что и политический отдел дивизии, и комиссар, и коммунисты полка смогли проявить достаточную твердость, выдержку и настойчивость в защите своей линии. Тем более, если учесть, что почти до конца сентября 1919 года, т. е. до окончания Южного похода коммунисты не могли открыто перед красноармейцами называть себя коммунистами, трудность работы их в массах еще больше усугублялась, они вынуждены были скрывать свою принадлежность к коммунистической партии, и больше того, в отдельных частях лишь комиссар да два-три командира носили на фуражках красные звездочки. Даже эта, казалась бы, простая вещь, была опасновата для тех, кто позволял себе ее, ибо красноармейцы срывали звезды с фуражек.
Там же. С.55, 72.
Я пришел в роту и начал знакомиться с тем человеческим материалом, с которым мне придется вместе работать и воевать. Прежде всего я поинтересовался, есть ли коммунисты в роте. Их оказалось 2 человека: комроты Мишка Воробьев (1); второй — Симонов, политбоец, кандидат партии, батрак, сам из Курской губ., поступил добровольно н Красную армию: уже в армии ликвидировал неграмотность и в книжку, можно сказать, был влюблен; я часто его наблюдал рисующим различные эскизы отдельных красноармейцев (2). Третьим в ячейке я.
1. Исключен в 1921 году и пьянство и и покушение на убийство женщины в пьяном виде.
2. Симонов потом поступил в Худ. академию.
Командный состав представлен тремя командирами взводов. Два из них 6. унтер-офицеры старой армии и к тому же партизаны до мозга костей. Лишь в бою они чувствуют себя командирами, вне боя они с красноармейцами за пани брата, и слово "братва" для них свято. Они нередко плетутся а хвосте массы. Третий командир взвода несколько особая личность. Это бывший поручик колчаковской армии, сухой, необщительный, замкнутый. Красноармейцы называют его "офицерской крысой".
Кр-цы же не представляли однородной, единой целой массы. Здесь были и русские, и татары, и партизаны, и вчерашние дезертиры, и... хотя лучше расскажу подробно обо всех этих категориях.
Ядро роты, или, пользуясь сегодняшней терминологией, красноармейский актив, состоял из красноармейцев коммунистического отряда, прибывшего в дивизию еще в мае м-це 1920 года из Ростова-на-Дону. Этот отряд был сформирован из солдат старой армии, часть из них уже воевала на Южном фронте с Деникиным, некоторые испытали ужасы деникинского плена и, грубо говоря, представляли "битых ребят". Очень часто они в кругу кр-цев рассказывали о прошлых днях гражданской войны. Эти рассказы, очень живые, подлинные и правдивые, служили неплохим дополнением к той политической работе, которую мне, как политруку, пришлось проводить в массе.
Они помогали мне воспитывать в красноармейцах классовую ненависть к противнику.
— Мы, рассказывали эти красноармейцы, наименовали себя коммунистическим отрядом, чтобы не попасть в плен. У нас, если рота наступает и кто-нибудь сделает шаг назад, первый, заметивший это, имеет право расстрелять такого кр-ца, а, если он этого не сделает, то сам будет расстрелян.
Это они входили в отряд, засевший на Божьей Горе и решивший умереть, а не сдаваться перед лавой наступавшей конницы. Дело потом выяснилось, конница оказалась буденовской.
Они и сейчас с интересом рассказывают об этом случае, и глаза их горят решимостью и отвагой.
Были в роте и "черноголовые" татары. Называли их так потому, что все они были одеты в черные фуражки.
— Пригнали это их к нам, то. политрук, рассказывает отделком тов. Борзенко, в полк и дали мне в отделение 12, кажется, человек. Пошли мы как-то в бой. Тут стрельба, команда вперед. И мои черноголовые собрались в кучу и давай кричать "алла, алла!.." Крикну я на них, разойдутся немножко, как будто снова команду слушают, смотрю, опять собрались и опять "алла, алла!". Поляки заметили кучку и давай по ним бить, видят они, что их аллах ничего не помогает к давай тикать. Паника поднялась. Поляки нажимают. Ну, и начали мы отступать. Злость меня берет и сказать трудно! Из-за вас же, думаю, черноголовые черти, баталион весь отступает! Ходу прибавили, потому поляки наседают и наседают! Смотрю, мои черноголовые давай сапоги снимать, а затем и шинели бросают, чтобы легче, значит, бежать было. Вот думаю комедия! Да мы ведь до Львова, прошли, можно сказать, в нижнем белье. А их одели во все новенькое и хорошее, и все это бросают полякам! Жалко мне стало. Ведь погибнут же бестии на фронте босиком и без шинели. Я, как отделком, сзади отступаю. Бросит черноголовый сапоги, я подберу, шинель — тоже. Набрал я семь шинелей, 4 пары сапог, да два вещевых мешка. Ну, думаю, умру. Тяжело бежать...
— А ты, Борзенко про веревочку расскажи! — перебил кто-то из присутствовавших.
— Ежели ты знаешь, так и расскажи, — огрызнулся Борзенко.
— Да, так вот и знаю и доскажу. Бежит это Борзенко с этими шинелями и сапогами, в с ним рядом и кричу: "Брось, говорю, Борзенко", а он в ответ: "Ой, умру,... Ой, умру!", а барахла не бросает. Смотрю, мой Борзенко остановился, думаю, ранило. Стал и я, смотрю на него. Он нагнулся, поднял кусочек веревочки, посмотрел на нее и бросил. Кричит мне: — "не подходит!". Прибежали, наконец мы к леску, уже стемнело, поляки отстали от нас. Ну и раздал потом Борзенко все обмундирование своему отделению. Хохоту было до упаду.
— Да, — вмешался Борзенко, - потом черти еще благодарны мне были. Ну, уж после этого случая воевать научились.
Тульские крестьяне — вот третья категория к-цев роты. Большинство из них бывшие дезертиры. Их мало интересуют вопросы политики, они мало способны на подвиги, лишь бы быть сытыми и одетыми. Не все таковы, среди них есть и такие, которые уже обтесались и являются хорошими красноармейцами.
Четвертую группу кр-цев составляли вологодские мужики, почтенные бородачи, средний возраст 40-45 лет. У некоторых — даже сыновья в Красной армии. Политруком они меня, 24-хлет-него парня, не называли, а попросту:
— Ну, сынок, расскажи, скоро ли домой поедем? В особенности часто этот вопрос они стали
задавать после заключения перемирия с поляками.
— Что-ж, с поляками дело покончили, — говорили они мне, - пора и домой!..
— А вот Петлюра не разбит, — отвечаю я.
— Это уж вы, сынок, сами его разобьете, вы молодые, а нам што, старикам? Дома семьи остались, по хозяйству нужно работать.
Таково было лицо красноармейцев 3-й роты, куда я был назначен.
История 45-ой Волынской Краснознаменной стрелковой дивизии (Том 1. Боевой период). Киев, 1929 С273-274.
Вспомнил, что как-то листал-читал воспоминания одного ветерана Афгана (какой-то там "...рейд"). Характерно, что хотя автор был политруком и на фронт пошел добровольно, о политработе он вспоминал в основном в духе "начальство заставило малевать плакаты". Как итог - неудивительно, когда солдат с Зап. Украины спокойно отзывается о Бандере, а политрук это молча глотает.
Да, а книга хорошая. Сборник военных воспоминаний с кучей иллюстрацией, от зарождения Тираспольского отряда до Польской кампании, бандитизма 20-х и подготовки уже в мирных условиях. Удивительно, что такую шикарную вещь ухитрилась подготовить маленькая типография политотдела.
Кому интересно, вот и продолжение на ГОПБ: http://elibrary.gopb.ru/reader/index.php?r=view&idbook=455210&basename=OldBook&page=1&scale=1
А на мир_книг вообще неожиданно оказалось много печатных историй дивизий от местных политотделов 1920-х: 27-й Омской, 7-й Черниговской, 3-й Казанской, 14-й и 5-й стрелковых и т.д. Даже не знаю, когда все это читать.
И еще забавный момент про звездочки.
Приднестровский 404-й полк сформировался исключительно из добровольцев Приднестровья жителей района Манки Тирасполь. Основным ядром полка был повстанческий отряд, который и свое время причинил немало неприятностей гетманской варте, греческим и французским войскам.
...Но одно дело было драться с румынами, другое с повстанцами своих же сел или ближних сел, откуда вышел 404 полк. Я помню, немало было случаев, когда в плен к нам попадали знакомые односельчане красноармейцев, а иногда и их родственники. Нередки случаи, когда сын-красноармеец встречал среди пленных отца, или брат брата. Такое близкое соседство с родиной сказывалось и на настроениях значительной части полка.
Характерно, что уже после успешных боев с повстанцами (а бывали и неуспешные бои) были отдельные случаи, когда красноармейцы срывали звездочки у комполитсостава.
Меня красноармейцы нередко спрашивали: "Зачем вы, товарищ политком носите звезду? Не дай бог встретитесь с другой частью - избить могут!"
***
Достаточно вспомнить, например, поведение тилигулло-береэанцев будущего 403 полка в мае 1919 года, в момент восстания Григорьева. Ведь ни для кого не секрет, что часть красноармейцев Тилигулло-Березанского полка поддалась кулацкой агитации Григорьевичи, и понадобилось два дня для раз'яснения на полковом митинге красноармейцам всей контр-революционной сущности григорьевского восстания. В конце концов удалось убедить эту партизанскую массу, входившую в состав дивизии Григорьева, что Григорьев контрреволюционер. Но ведь сколько нужно было потратить энергии. 403 полк остался верен советской власти. Этот результат стал возможным лишь потому, что и политический отдел дивизии, и комиссар, и коммунисты полка смогли проявить достаточную твердость, выдержку и настойчивость в защите своей линии. Тем более, если учесть, что почти до конца сентября 1919 года, т. е. до окончания Южного похода коммунисты не могли открыто перед красноармейцами называть себя коммунистами, трудность работы их в массах еще больше усугублялась, они вынуждены были скрывать свою принадлежность к коммунистической партии, и больше того, в отдельных частях лишь комиссар да два-три командира носили на фуражках красные звездочки. Даже эта, казалась бы, простая вещь, была опасновата для тех, кто позволял себе ее, ибо красноармейцы срывали звезды с фуражек.
Там же. С.55, 72.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2013-12-25 09:34 am (UTC)no subject
Date: 2013-12-25 08:44 pm (UTC)no subject
Date: 2013-12-25 09:34 am (UTC)Напомнило мне опубликованную вами же историю про белый мятеж в Туркестане, где рассказчик-коммунист командовал в бою теми, кто сам себя считал мятежниками и врагами большевиков.
no subject
Date: 2013-12-25 08:36 pm (UTC)