С Красной Пасхой

Маркса огорчают мои познания в фотошопе.



Но все равно, и его с праздником.

(no subject)

В свое время читал в детской библиотеке военную прозу - о колхозниках, которым пришлось жечь свое зерно, чтобы оно не досталось фашистам, о мобилизации в деревне... казалось бы, что может быть интересного в таких простых, ничем особенным не отличающихся рассказах об обычном труде. А вот запомнилось. Недавно решил разыскать и перечитать книгу. Оказалось, это сборник рассказав "Большой марш" Юрия Данииловича Гончарова.
Перечитал. Понял - не ошибся я тогда в оценке.

«…Позади сильно грохнуло, как в грозу, когда совсем близко ударяет гром. Показалось даже, что дрогнула, качнулась под ногами земля. Тут же грохнуло еще раз, еще, – и загремело, покатилось окрест, до самых дальних холмов и обратно.
Все, кто стоял с Антониной на пригорке, разом обернулись.
Над Гороховкой поднимался темный дым; косо вымахнул узкий язык оранжевого пламени.
По головам ударил рев моторов; мелькнул в глазах немецкий «юнкерс»; он круто наклонял крылья, заворачивая.
Антонина вскрикнула, не заметив этого, не услыхав. Вскрикнули женщины, – крик раздался одновременный, общий. И, сорвавшись, все толпой побежали в деревню, на дым и пламя…»

«…Незначительность событий восемнадцатого июля на В-ском направлении выразилась в том, что с восходом солнца немецкая пехота, утомленная непрерывными двухнедельными наступательными усилиями и поредевшая от потерь, но все еще представлявшая грозную силу для расстроенных, подавленных отступлением, обескровленных потерями советских частей, выйдя на пустырь, отделявший больницу от последних городских кварталов, атаковала красноармейцев, одними лишь винтовками оборонявшихся в этом районе, и оттеснила их от города еще дальше…».

Непростая судьба была у Юрия Гончарова. Родился в 1923 году, к войне как раз 18 стукнуло...  Воевал честно. Выжил. Домой вернулся. Стал писателем. Писал о войне. Потом о колхозных делах. И хотя "деревенскую прозу" нынче не жалуют (оно и понятно - во что она потом выродилась), все же книги Гончарова меня трогают за душу. Он мой земляк, воронежский, и когда он рассказывает о тех прошедших годах, я понимаю, через что пришлось пройти моим предкам. Это - хорошая советская проза, военная и деревенская. И в канун Великой Победы она особенно к месту.
А особенно порекомендую, наверно, рассказ "Колхозный заказ". Все здесь есть. И литейщики, которым колхозники заказали стелу с фамилиями своих земляков, погибших на войне; и старый рабочий, ветеране революции, которого война лишила дочь и сына; и молодой рабочий, который любит шляться по танцплощадкам, но который все-таки проникается понимаем подвига предков при взгляде на изготовленную стелу... Рассказ о войне с позиций мирного времени, взглядом людей, которые сами это пережили и тех, кто знает об этом только по рассказам... Хороший, тонко выписанный и очень актуальный рассказ.

Плитки бронзы, загораживавшие печной зев, таяли, все больше его открывая, соскальзывали вниз, в плавильную ванну; в печи к белому трепещущему пламени электродов добавились теплые, золотистые тона, – это сверкал жидкий металл, легкий, воздушно-прозрачный на вид, чуть шевелящийся в поверхностном своем слое, вибрирующий белесоватыми, желтыми, малиновыми оттенками, составляющими его основной цвет – цвет яркого золота.

***
– Да-а… – произносили в толпе вполголоса, подавленные той скорбной и вместе величественной силой, что была в ровных столбцах имен, в их множестве. Говорить громко почему-то никто не решался. Но хотя произносились одни эти протяжные «Да-а…», сердца людей были открыты друг другу и словно бы соединены в одно, и всем было понятно, что звучало в этих восклицаниях, какие чувства и мысли срывали их с губ.
Кто-то, молодой, удивился – наивно, глуповато-искренне, точно впервые для себя обнаружив, какой губительной была война:
– Это что ж – с одного колхоза?! Ого! А если по всему Союзу подсчитать?
Сосед с укоризной ответил:
– Подсчитано. Двадцать миллионов.
Седой Кириллов, самый старый литейщик, тоже сказал: «Да-а…», помолчал, потом добавил:
– Это хорошо… Это правильно… Всех бы вот так вспомнить, записать. И наших бы заводских. Сколько их не пришло…