voencomuezd | Красноармейцы в гусарской-уланской-драгунской форме. 2

Вскоре, однако, подобные маскарады прекратились в связи с уменьшением запасов формы. После этого её одевали редко и только по особым случаям: на парады, митинги, праздники, да и то преимущественно в Петрограде и Москве. Дожили подобные случаи вплоть до 1923 года. Начальник и военком Высшей кавшколы РККА в послании коменданту Петрограда за номером 353 от 22.05.1923 г. в числе прочего пишут: «…4.Кроме того школа не имеет защитных рейтуз, поэтому принуждена донашивать синие рейтузы и краповые чакчиры». (ЦГАСПБ, ф.5328, оп.19, д.345, л.79). Подтверждается подобное и фотодокументами.

Вскоре, однако, и это ушло в прошлое.
Командир конного корпуса М.Будённый вспоминал в своей книге «Пройденный путь» о 11-й кавдивизии Матузенко (61-й и 66-й полки), приставшей к нему под Касторной: «Все бойцы и командиры обмундированы, что называется, с иголочки – красные бриджи, гусарские мундиры, шинели с "разговорами", шлемы с синей звездой, все как на подбор молодцы. Я обратил внимание на то, что один эскадрон был не в шлемах, а в шапках и спросил, почему так. Матузенко доложил мне, что бойцы этого эскадрона при встрече с эскадроном Собакина, посланным мною с приказом в 11-ю дивизию, обменялись головными уборами.
– А впрочем, – он улыбнулся, – может быть, и не обменялись – командир этого эскадрона утверждает, что бойцы Собакина попросту сняли с его бойцов шлемы, а им отдали свои шапки».
И, кто знает, может быть, именно из-за этой полностью экипированной новой советской, а заодно и старой гусарской формой дивизии красноармейские шлемы назвали «будёновками». Неслучайно, по воспоминаниям генерал-лейтенанта Тюленева, когда он повстречался с комиссаром 11-й дивизии Озолинем, тот протянул ему свой шлем со словами: «Настоящий, буденовский…»
А вы выписке по инспекции 9-го кавполка за сентябрь 1920 года красные кавалеристы окончательно приобретают облик, устоявшийся в наших представлениях: "Обмундирование: отличное. Все в новой форме /красные рейтузы, гимнастерки с синими клапанами и шлем защитного сукна/. Обувь новая".
(за выписку из архива огромная благодарость многоуважаемому

alwin).
На этом, увы, всё.
Теперь - обещанные отрывки.

"Рано утром мимо станции прошел на юг наш кавалерийский полк. Будь я художником, обязательно взялся бы за кисть. И драгунские кивера с черной щеткой, и лихие уланки, и серые грязные папахи, и вылинявшие крестьянские картузы, телогрейки, бурки — словом, во что только ни был экипирован этот сводный полк. Даже лошади от длиннохвостых крестьянских до немецких с коротко подстриженными гривками и хвостами, от офицерских седел до казачьих с мягкой подушкой".
Кекушев Н.Л. Звериада. - М. : Юрид. лит., 1991.
Место действия и время- осень 1919 года, Полтава. Бедняга Кекушев тогда служил артиллеристом и таскался со своей тяжелой артиллерией по всем станциям. :)

1 мая 1920 года, субботник в Одессе:
"Впереди — колоссальный красный плакат с золотой надписью: «Кто не трудится, да не ест»... За плакатом оркестр военной музыки. За оркестром — небольшая военная часть, которой командует товарищ командир, расписанный, как картинка. Красные чакчиры, гусарские сапоги, голубой доломан... Без погон, но на рукаве роскошно вышитая золотом и серебром звезда. На голове кубанка, ноги пружинят, голос звенит... "
В.Шульгин, "1920".

Март 1918 г., ст. Лубны:
"На одной из станций красноармейцы грузили лошадей. Это было очень комичное зрелище. 17-18-летние парнишки в парадных гусарских мундирах, взятых, очевидно, из разграбленного цейхгауза, тянули под уздцы кровных жеребцов, захваченных на каком-то заводе, и трусливо озирались на горячившихся великолепных животных, совершенно не привыкших к вагонам. Распоряжался погрузкой штатский с большим револьвером у пояса, по всему судя, не имевший понятия об обращении с лошадьми. Фронтовиков среди красноармейцев почти не было, и получилось впечатление, что боевой силы это воинство не имеет".
Николай Раевскій, "Тысяча девятьсот восемнадцатый год". Прага, август 1932 —июнь 1933.

А вот про Николаевские курсы. Когда читал, хохотал до колик.

"Михаил Иванович откинул голову, что-то припоминая. [233]
— Да, в двадцатом году было... Приехал я на курсы краскомов в Николаеве. Гляжу — что за чудеса. Курсанты в белых брюках и в рубашках, будто в нижнем белье. У иных — красное обмундирование, у иных — синее. Спрашиваю, что сие означает. Дежурный докладывает: исподнее носим. Больше ничего не имеем. А цветное — это кто как покрасить сумел.
— Так и вы, Михаил Иванович, тогда в латаных клетчатых брюках щеголяли и в таких штиблетах, что не дай бог! — сказал я.
Калинин поверх очков уставился на меня:
— Я? Откуда вам известно?
— В тот день помощником дежурного по курсам краскомов был курсант Попель.
— Не может быть! — весело изумился Михаил Иванович. — Подождите, подождите, а во что все обуты были?
— В лапти, «бульдо на 42 очка». Бульдо — это тогда самые модные ботинки так назывались: широконосые, как бульдоги. А в лыковых лаптях 42 клетки. Вот и получалось «бульдо на 42 очка». Зато пилотки были суконные. Носились на правую бровь под углом 39 градусов. Лихой вид!
— Кормили вас тогда неважнецки, — вздохнул Калинин,— Меня, правда, раками угощали.
— Сами ловили... А так — три четверти фунта хлеба в день на брата. Из них одна четверть отчислялась в помощь голодающим. Утром чай с сахарином, вечером чай с сахарином. В обед — бачок супа. Поставят его на стол. Вокруг десять человек. Старший командует: «Поднять ложки», потом — «Кушай воду». Это — чтобы до времени картошку не вылавливали.
— И ни один не пожаловался,— одобрительно покачал головой Михаил Иванович, — ни один... Подождите, подождите, тогда я распорядился, чтобы вам прислали обмундирование. Получили?
— Как же, недели через две пришло. Гусарская амуниция.
— Гусарская? — поднял брови Калинин. [234]
— Кивера, мундиры.
— Носили?
— Кивера единодушным голосованием отвергли. А мундиры взяли; только чего-то спарывали с них. А потом получили английские ботинки, вроде танков. Но прочные, износа не было.
— В какой нищете жили! — качал головой Калинин. — Даже вспомнить страшно. И уж если тогда в лаптях да исподнем господ империалистов разбили, то теперь-то справимся с фашистами. Но тяжелой ценой..."
Попель Н.К. Танки повернули на запад. — М.-СПб.: Terra Fantastica, 2001.

"Вот с этой самой поседевшей на морозе «лимонкой» в одной руке, с винтовкой в другой и ввалился на рассвете в салон Примаков. С красным от ледяного вихря лицом и с поседевшими от стужи висками, ресницами. Поседели и шапка командира корпуса и смушковая опушка его элегантной синей венгерки.
В этой красе кавалеристов, сшитой лучшим жмеринским портным в октябре двадцатого года, Примаков повел свой корпус в славный поход против многочисленной армии самостийников. Сохранился еще и групповой снимок тех времен, сделанный на подступах Волочиска, в день прибытия в корпус Иеронима Петровича Уборевича, сменившего товарища Василенко на посту командарма-14."
В.Дубинский, "Примаков".

Любопытно, но В.Шмерлинг в своей книге "Котовский" (полухудожественной, впрочем) упоминает, что у Котовского тоже была синяя венгерка, опушенная мехом. Только не смушкой. Барашком.
Зато не вызывает никаких сомнений, что подручный Котовского бывший вахмистр Криворучко носил красные чакчиры с белым гусарским ментиков. И это при том, что он был бывший драгун, а потом улан, но не гусар.

А вот из мемуаров В.Бабушкина, зима 1919 года, "буза" как бы "красных" кавалеристов на станции Балашова ("Дни великих свершений", Саратов, Приволжское книгоиздательство, 1984 г.):
"Ко мне подошел стройный кавалерист в короткой венгерке. Картинно держась за эфес сабли, он щелкнул шпорами и, приложив руку к папахе, вежливо спросил: — Простите, вы офицер?
На меня в упор смотрели нагловатые черные глаза. «Бывший офицер», — мелькнуло в мозгу.
— В Красной Армии офицеров нет, а есть краскомы, красные командиры, — сухо ответил я офицеру, не принимая его приветствия.
— Вы оттуда?
Офицер махнул рукой на бронелетучку.
— А вам зачем знать?
— Я хочу сказать, что осточертели все эти митинги!.. Промитинговали Россию".

В этот момент с Бабушкина пуля сбила папаху. Стрелял какой-то щегольский кавалерист, зачинатель бузы. Его тут же скрутили.
Из Балашова Бабушкин уехал на первом подвернувшемся поезде, не заметив, что тот тифозный. Так он добрался до станции Ртищево:
"Начальника я не застал. Встретил меня его помощник — молодой человек, бывший офицер, одетый в яркую гусарскую венгерку с множеством разных шнурков. Помощник сидел за столом и пил чай с каким-то пожилым военным. Я показал свой мандат и был любезно принят помощником. Узнав, что я ехал в тифозном поезде, он сейчас же повел меня в железнодорожную баню, где я отлично вымылся.
Придя из бани, я пил чай. Гостеприимный помощник угостил меня и пожилого человека самогонкой. Выпив этого вонючего зелья, я захотел спать и попросил устроить меня где-нибудь до поезда, идущего на Козлов. Спать мы легли вместе с пожилым человеком на широких нарах в теплой комнате. Мой сосед под хмельком рассказал мне, что он бывший полковник, едет в Саратов принимать полк".
«Пёстро одетый» помощник сказал позже: «В одной дивизии служили на юго-западном фронте. Боевой полковник!». «Боевой полковник» с Георгием 4-й степени на шее оказался контрреволюционером. Приняв под хмельком Бабушкина за прапорщика (видимо, из-за офицерской папахи), полковник с раздражением говорил о «хамах», презирал своего денщика, а теперь своего же комиссара, и желал счастья Деникину. Ошеломлённый Бабушкин вскоре опомнился и по просьбе полковника выдал тому письмо к своему саратовскому другу Аралову, в котором просил выдать полковнику комнату и тут же сообщить в ЧК. На прощание полковник сказал Бабушкину:
"– Месяца через три, прапорщик, если вы не будете глупить, получите чин подпоручика. – Полковник энергично потряс мне руку и ушел к поезду".
Предсказание сбылось. «Чин» Бабушкин получил. В 1919 г. он попал в Саратов, где по заданию губвоенкома занялся формированием кавполка в 500 сабель, став одновременно и его комиссаром.

Ну, а вот история, как знаменитый Ян Фабрициус сагитировал вступить в Красную Армию нескольких драгун. Причем - в период борьбы в немцами под Питером:

"Прибыл он в Гдов 27 февраля как чрезвычайный комиссар во главе отряда питерских красногвардейцев для организации отпора немецким интервентам. Еще не успел остановиться состав, как к нему устремились находившиеся на вокзале солдаты старой армии, каждый в надежде захватить место в вагоне. Но их остановил грозный окрик: «Стой! Куда?»
Ехавший на площадке впереди паровоза Я. Ф. Фабрициус соскочил на перрон и пошел вдоль состава. Богатырь, закуржевелый от мороза, с пикообразными усами, он без всякого предисловия набросился на опешивших солдат:
— Предатели! Трусы! Куда это вы бежите? Это так вы думаете защищать Советскую власть, которая дала вам свободу и землю. Кто у вас тут за старшего?
Новиков вышел из толпы и молодцевато представился:
— Бывший корнет 2-го Прибалтийского драгунского полка Новиков, товарищ комиссар.
— Ты что, тоже бежать собрался? [85]
— Никак нет. Уговаривал вместе с братом, — Новиков показал на своего юного, красивого брата, — уговаривал драгун записаться в Красную Армию и организовать оборону города — колеблются.
— Да он же гдовский: у него и хозяйство тут, — сказал один из драгун.
— А ты откуда? — спросил Фабрициус драгуна.
— Кто, я-то? Из Вологодской.
— Если все побегут, как вы бежите, то через неделю немцы на поездах и до твоей Вологодской губернии доберутся, — сказал Фабрициус. И уже обращаясь к Новикову: — Выводи своих драгун на привокзальную площадь, я сам с ними поговорю.
Когда Фабрициус вышел на площадь к выстроившимся драгунам, он увидел неподалеку привязанных заседланных кавалерийских лошадей.
— Чьи это кони?
— Наши, товарищ комиссар, — ответил Новиков.
— Что же, вы и лошадей немцу хотите оставить?
— Вот и мы говорим, что жалко с конями расставаться, — раздались голоса из строя драгун".

Дальше Фабрициус сагитировал драгун:
"Кто за Советскую власть? Два шага вперед! — скомандовал Фабрициус.
Почти все сделали два шага вперед.
— Не хотите — марш отсюда, чтобы духу вашего здесь не было, — крикнул колеблющимся Фабрициус. — Новиков! По коням! И сейчас же окружить и переарестовать эту контрреволюционную сволочь, посягнувшую на законную власть. Если нужно помочь, направлю своих красногвардейцев.
— Не нужно. Справимся сами. По коням! — скомандовал Новиков. [86]
И драгуны ускакали. Через каких-нибудь полчаса Гдов был очищен от контрреволюционных заговорщиков, и в нем была восстановлена Советская власть. ".
А.Черепанов, "Поле ратное моё", Воениздат, 1984.

Сколько всего драгун (понятно, что со старой формой) вошло в РККА, неизвестно. Но, учитывая, что из них и конной разведки 4-го красноармейского полка был организован конный отряд в 200 сабель под командованием бр. Новиковых...
Ну, и наконец, у огромного количества краскомов были страшно популярны гусарские чакчиры. Случаев о их упоминании много, я укажу только два:
И.Дубинский в своей книге «Трубачи трубят тревогу» вспоминал о двух командирах червонного казачества. Один из них был бывший «жёлтый кирасир», прозванный «золотым» – шахтёр Василий Федоренко.

«Это было в селе Маначин, недалеко от Збруча. На всю жизнь запомнился мне этот день. Командир сотни Швец, с расстегнутым воротом, наклонившись над точилом, обрабатывал и без того острое лезвие кривого клинка.
Высокого роста, красивый, подтянутый всадник в красных гусарских штанах, неожиданно появившийся в Маначине, слез с коня. Разгладив пышные золотистые усы, кавалерист взял из рук Швеца клинок. Поднес его к точилу раз, другой, третий. Сделав шаг в сторону, рассек клинком толстый шест, торчавший в плетеной ограде усадьбы.
Восхищенный Швец выпалил:
– Вот это здорово! Вы кто? Бывший точильщик?
Чуть улыбнувшись, всадник в красных штанах ответил:
– У нас в Бахмуте что ни шахтер, то слесарь. А теперь я ваш командир – Федоренко Василий Гаврилович».

Вторым был бывший командир-драгун старой армии А.А.Цуриков:

«Вместе с начдивом приближался к нам высокий молодцеватый старик в красных гусарских штанах и в потертом офицерском френче-кителе с четырьмя огромными накладными карманами. На его ногах блестели старорежимные сапоги с лаковыми голенищами.
– Инспектор кавалерии штаба войск Украины и Крыма, – представил старика начдив.
– Цуриков! – назвался инспектор, снимая перчатку.
Афанасий Андреевич Цуриков, закончив Николаевскую академию, еще в 1896 году получил в командование 51-й драгунский
Черниговский полк. Воевал с турками, с японцами. Во время мировой войны командовал 10-й армией. Одним из первых царских генералов перешел на службу в Красную Армию. Вначале возглавил инспекцию кавалерии в Москве, а после этого был переведен в Харьков».

Вот так бывший драгун и бывший кирасир попали в Красную Армию, и оба, несмотря на былую службу, носили гусарские брюки!