НЕФТЬ ДЛЯ ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИАТА
Aug. 12th, 2014 11:20 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdНЕФТЬ ДЛЯ ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИАТА
Военно-исторический журнал. №1-2014. С.53-56
После Октябрьской революции 1917 года Закавказье оказалось практически отрезанным от остальной части Российского государства. Большевики здесь успеха не имели. Так, созданная 25 апреля 1918 года Бакинская коммуна просуществовала лишь до 31 июля, а её руководители были арестованы контрреволюционным правительством «Диктатуры Центрокаспия» и позже расстреляны. 28 мая 1918 года в Тифлисе Национальным советом мусульман Закавказья, прекратившим месячное существование Закавказской Демократической Федеративной Республики (ЗДФР), была провозглашена Азербайджанская Демократическая Республика (АДР) во главе с буржуазно-националистической партией мусаватистов. Суверенитет АДР был весьма условным: с мая по октябрь 1918 года набольшей части её территории находились турецкие войска, с ноября 1918 по август 1919 года в Баку и восточном регионе — британские. Всё это время в Азербайджане шла активная работа большевистского подполья, получавшего помощь оружием и деньгами из Москвы через Астрахань, так и не сдавшуюся деникинцам и колчаковцам. В свою очередь бакинские подпольщики наладили поставку в Астрахань нефтепродуктов, в которых нуждались 11-я армия и Волжско-Каспийская флотилия.
Для этих целей весной 1919 I года была создана так называемая Особая морская экспедиция, о деятельности которой ввиду её конспиративности практически не осталось документальных материалов. Некоторую известность эти события получили в 1920—1930 гг. благодаря Институту истории партии имени С.Г. Шаумяна, где были сформированы дела, в которых «осели» тексты рассказов участников экспедиции. Однако опубликовать собственные воспоминания никто из них так и не собрался, а в мемуарах тех, кто напрямую не был причастен к работе экспедиции, о ней сказано мало. В «Истории Азербайджана» об экспедиции упоминается лишь формально [1]. В современном специализированном исследовании о боевых действиях на реках и озёрах в ходе Гражданской войны о ней говорится несколько больше — на двух страницах [2]. А между тем с деятельностью Особой морской экспедиции связаны имена советского политического долгожителя А.И. Микояна, руководителя Ленинградской партийной организации С.М. Кирова, одного из непосредственных организаторов индустриализации Г.К. Орджоникидзе, а также первого советского посла в Персии И.О. Коломийцева. Напомним, что С.М. Киров в 1919 году являлся военно-политическим руководителем обороны Астрахани; А.И. Микоян с марта 1919 года возглавлял подпольную партийную организацию Азербайджана, являлся членом Кавказского краевого комитета РКП(б) и по сути дела стал организатором доставки нефтепродуктов в Астрахань; Г.К. Орджоникидзе возглавлял Совет обороны Северного Кавказа, много сил вложил в создание и укрепление 11 -й армии; И.О. Коломийцев — бывший прапорщик Отдельного кавалерийского экспедиционного корпуса в Персии после Октябрьской революции, вступив в партию большевиков, остался его комиссаром, а с января 1918 года являлся членом и ответственным секретарём ревкома в иранском порту Энзели, куда, по версии подпольщиков, якобы и продавались нефтепродукты из Баку. Миссия И.О. Коломийцева в Иран — вернее, их было две — закончилась трагично: его захватили и расстреляли белогвардейцы.
Экспедиция состояла из полутора десятка парусных рыбацких /53/ лодок и трёх моторных — «Встреча», «Чайка», «Перебойня». Название этого парового баркаса было «Бесперебойный», но в разговорной речи утвердилось это искажённое название. Парусные лодки, астраханки и туркменки [3], покупались официально или нелегально, а также угонялись у владельцев. Сохранилось восемь купчих крепостей на лодки. Их стоимость варьировалась от 150 до 250 тыс. «керенками». Технологию угона разработали такую: сначала намечалась «посудина», которая должна была уйти с подходящим грузом, потом в состав команды вводились «свои» люди: после выхода в море они просто приказывали команде вести баркас в Астрахань.
Проблем с комплектованием команд не было. В Баку свирепствовала безработица, и люди соглашались на любое предложение. Тем более что в 1919 году активизировался Союз работников водного транспорта, он имел свою столовую, где давали 2 фунта хлеба в день. Вербовка шла через отдельных видных членов союза. Завербованные матросы узнавали о цели плавания, как правило, только после выхода из порта.
Бензин в Астрахань обычно отправляли второсортный,но он всё равно подходил для аэропланов, броневиков и танков. Кроме того, на месте из него можно было выгонять 1-й сорт. Отсылали также керосин и машинное масло. Нефтепродукты перевозили в бочках различной ёмкости, которые маскировали, укрывая сетями, старыми парусами, арбузами, дынями.
Ян Лукьяненко, один из участников тех событий, так описал механизм закупки нефти: «Крайкомом [Кавказским краевым комитетом РКП(б)] было заключено соглашение с частными комиссионными конторами по доставке нефтепродуктов в Персию (для отвода глаз, конечно) на приобретённых крайкомом лодках. Одним из таких агентов оказался И. Янкелевич, который имел разрешение на закупку бензина, выданное Советом сьезда нефтепромышленников, и, пользуясь торговым авторитетом в деловых кругах, смог провести поставленные ему задания строго конфиденциально, невзирая на запросы коллег и на установленные правительством мусавата слежку и преследования» [4]. Первое время Янкелевич думал, что действительно отправляет нефть в персидский порт Энзели, потом, почуяв неладное, насторожился, но сотрудничества не прервал: деньги и тогда были всем нужны [5]. Была также открыта частная контора на имя члена партии «Гуммет» Юсуфа Меликова для доставки бензина в Энзели. Тут следует сказать, что «Гуммет» в отличие от «Мусавата» являлась социал-демократической партией, существовала с 1904 по 1920 год, затем частично вошла в Азербайджанскую компартию.
Легализовал себя в коммерческих кругах и оставивший воспоминания большевик Н.В. Скудин, купивший на своё имя для доставки в Астрахань бензина рыбацкую лодку. Скудин отмечал, что проблемы с таможней и портовой стражей обычно решались путём подкупа и застолий, где водка лилась рекой. Скудин, плохо переносивший спиртное, после каждого подобного «подписания» акта по неделе болел, но партийный долг, требовавший этой жертвы, выполнял [6].
Существовало два основных маршрута, по которым лодки двигались в Астрахань. Это или прямой путь на север, или гораздо более дальний, зато почти безопасный путь на юг, потом вдоль персидского берега и по-над закаспийским берегом на север, используя естественное морское течение. Обычно плавание под парусом из Баку в Астрахань и обратно занимало 10—14 дней, но из-за погодных условий, вынужденных задержек в промежуточных пунктах, поломок и т.п. оно могло длиться и несколько недель. Особенно опасными считались два участка — это линия движения белых судов из Петровска-Порта (Порт-Петровск, с 1922 г. — Махачкала) в Гурьев и на подходах к Баку. Участник перевозки бензина в Астрахань И.Г. Дудин [7] отмечал, что к бакинскому порту обычно приближались в темноте, стремясь избежать встречи с портовой стражей и военными кораблями [8]. Позже на о. Буйвол устроили перевалочный пункт. Там выгружались и уже налегке шли в порт. Привезённое оружие и прочее имущество потом на небольших лодках доставляли на берег.
Особенно удачными были первые рейсы, пока полиция не знала о «красных контрабандистах». Командиры военных кораблей не обращали внимания на рыбацкие лодки, а портовые патрули, пока не ведая о морском контакте с Астраханью, получив мзду, не задерживали находившихся в лодках подозрительных пассажиров [9].
Первый рейс в Астрахань состоялся из Ленкорани с гидроавиационной базы на о. Сара стараниями бакинского моряка Кожемяко, который ещё осенью 1918 года был командирован в Мугань, богатую хлебом степную часть Восточного Закавказья. Вернувшись в Баку, он предложил использовать технический потенциал авиабазы на о. Сара для контактов с Советской Россией. Но проведённые испытания техники показали безнадёжность таких попыток. Тогда с помощью члена местной управы Сухорукова и начальника авиабазы Кропотова, сочувствовавших большевикам, была куплена для связи с Астраханью трёхмачтовая рыбацкая астраханка. С Кожемяко вышли в море четверо курсантов лётной школы. Поскольку никто из них с парусами управляться не умел, Кожемяко после полутора/54/суточного перехода в Баку привлёк к делу безработного штурмана Ивана Сарайкина и одного рыбака. Сарайкин знал о цели похода, рыбак — нет. До Астрахани дошли без приключений, там пробыли 20 дней, а в Баку доставили командированных Реввоенсоветом 11-й армии матросов И.Г. Дудина и Т.И. Отраднева [10], а также штатского Яна Лукьяненко [11].
Так как пребывание Кожемяко в Астрахани затянулось, то, посчитав его рейс неудачным, бакинцы решили направить туда моторный баркас «Встреча». Капитаном был назначен Ф.М. Комов, команда вместе с пассажирами — И.О. Коломийцевым и Варо Джапаридзе [12] — насчитывала 12 человек, в числе которых в качестве матросов находились П.С. Каневский, М.Т. Тутин, Черников и Сторожук. Приняв на борт бочки с керосином, Комов 15 апреля 1919 года вышел в море. Но разразился шторм, и команда потребовала возврата назад. В порту баркас оставили без присмотра, наутро ёмкости из-под керосина оказались пустыми. В Баку без дела, без топлива и без денег простояли полмесяца, пока подпольный Бакинский комитет РКП(б) не потребовал попытаться вырваться из порта. Но из-за погодных условий и технических неполадок лодка была прибита течением к острову Сара.
До Астрахани «Встреча» добралась только с третьей попытки. Выйдя из Баку 18 мая, уже 21-го причалили к астраханскому пирсу. Правда, встретили здесь «Встречу», как говорится, без оркестра: едва пассажиры сошли с баркаса, их сразу арестовали как белогвардейских шпионов. Однако скоро разобрались и всех отпустили. Перед тем как уехать в Москву И.О. Коломийцев выступил перед защитниками Астрахани с докладом, приведя, кстати, данные о положении дел в Баку, не совпадавшие с информацией командующего Астрахано-Каспийской (с июля 1919 г. Волжско-Каспийская) военной флотилией С.Е. Сакса (1889—1938), полагавшего, что противник имеет артиллерийские батареи на подходе к Баку на островах Нарген и Жилой, а также в пригороде на Шиховой горе, а флот англичан насчитывает до 36 боевых кораблей. Коломийцев заверил: батарей нигде нет, а кораблей совсем немного. Против С.Е. Сакса поднялась волна возмущения: от суда тогда его спасло только заступничество председателя реввоенсовета 11-й армии К.А. Мехоношина.
Дальше пути прибывших на «Встрече» разошлись.
П.С. Каневский сумел остаться в Астрахани, при реввоенсовете 11-й армии [13], матросы нашли себе парусник и через три-четыре дня отплыли назад с мешками пропагандистской литературы и денег. С ними отправился и англичанин Яков для работы с английскими военнослужащими в Энзели и Ленкорани [14].
Баркас «Встреча» месяц ремонтировался, а затем под командованием Комова отправился в Ленкорань, везя более 60 ящиков боеприпасов. На нём вернулся в Мугань и И.О. Коломийцев [15].
Третьей из Баку в Астрахань ушла «Перебойня». Она, как и однотипная «Встреча», принадлежала к разряду баркасов, которым благодаря их высокой скорости были не страшны ни аэропланы, ни корабли противника. Так что все рейсы закончились благополучно.
Подпольщики, ободрённые успехом первых походов, решили снарядить в Астрахань сразу три парусные лодки, каждая взяла на борт по 1200 пудов бензина. Отправлялись с пристани в Чёрном городе. Несколько раз суда осматривали таможенники и акцизные чиновники. Команду одной из лодок арестовали; её удалось выкупить за хорошую взятку. Однако из трёх отправленных лодок до Астрахани на этот раз добрались только две. Лодку, на которой за старшего шёл Седых, захватили белые. Многих из команды расстреляли. Но это всё-таки был единичный факт.
Массовые провалы начались после одного курьёзного случая: в Кавкрайкоме возникла идея использовать для общения с Астраханью радио. Запросили у астраханцев шифр. Им открытым текстом ответили, что шифр послан с экипажем одной из возвращавшихся в Баку лодок. В сообщении были упомянуты также имена А.И. Микояна и других большевиков-подпольщиков. Каково же было их удивление, когда на следующий день содержание этой радиотелеграммы появилось в одной из закавказских газет [16]. Естественно, «красным контрабандистам» пришлось на время, как говорится, залечь на дно.
Однако полностью прекращать поставки в Астрахань нефтепродуктов было нельзя. Рейсы продолжались, но многие экипажи стали попадать в руки белых. Те обычно не церемонились и поступали с захваченными по законам военного времени. Так погибли Иван Сарайкин, Никифор Рогов и Фёдор Губанов. В историю они вошли как герои-большевики, их именами впоследствии были названы бакинские улицы.
Иван Степанович Сарайкин (1895—1920), сын каспийского моряка, в августе 1916 года окончил школу прапорщиков флота и служил на Балтике штурманом дальнего плавания [17]. Он хорошо знал море и особенности каспийской погоды, имел обширные знакомства среди моряков и портовых служащих Баку [18].
Никифор Фёдорович Рогов (1887—1920), из крестьян Симбирской губернии, с 1911 года служил матросом в Баку, учился на курсах управления баркасами, в 1918 году работал в Бакинском совдепе. В 1919 году сделал несколько ходок в Астрахань. В феврале 1920 года отправился в /55/ Красноводск за оружием, предназначенным для вооружённого восстания в Баку. В этом рейсе его вместе с Сарайкиным, Барабановым и Емелиным у о. Челекен захватили белые. Правда, на первых порах они ничего компрометирующего не нашли и, возможно, отпустили бы пленников, но у одного из членов команды сдали нервы, и он рассказал, где спрятаны личное оружие и документы. После этого была проведена странная экзекуция. Четверых выстроили в шеренгу. Первым стоял Емелин, дальше Рогов, Сарайкин и Барабанов. В них начали стрелять как бы наугад. По рассказу Емелина, Рогов первой пулей был ранен, а второй убит. Потом были расстреляны Сарайкин и Барабанов. Емелина же белые препроводили в тюрьму Порт-Петровска, откуда накануне прихода красных вместе с другими арестованными выслали на п-ов Мангышлак. Здесь оказался и предатель: по одной версии, некто Иванов, по другой — Краснов. По словам Емелина, он, когда вернулся в Баку из Пятигорска, где лечился как жертва белогвардейской контрразведки, подал в Особый отдел заявление на предателя, Иванов/Краснов был арестован и расстрелян [19]. Почему белые оставили в живых Емелина и почему Барабанов, так же как и запоротый в тюрьме насмерть Александр Чесноков, не вошёл в число мучеников революции — не ясно.
Что касается Фёдора Губанова, здесь тоже не всё однозначно. Говорили, будто баркас с бензином, на котором находился Губанов, шёл в Энзели, но его захватил военный корабль деникинцев. Команда была арестована и доставлена на борт, а баркас тянули на буксире. По словам Трусова, члена экипажа этой лодки, при транспортировке вследствие сильного волнения баркас отцепился, чему они были рады, так как там в потайных ёмкостях в потолке и бортах находился компрометировавший их груз. Тем не менее захваченных передали в деникинскую контрразведку. Неожиданно здесь они встретились с людьми, которые хорошо знали Губанова, и его товарищей по Баку. И те помогли им выйти на свободу. Губанов имел возможность скрыться, но не сделал этого, проявив нерешительность, а вскоре его снова арестовали, и после этого его уже никто не видел [20].
По одной версии, белые задушили Губанова руками и бросили в море, по другой — офицер ударил Губанова прикладом, а потом его утопили полуживым [21]. Имеются и другие версии, основанные на слухах и крайне путаных рассказах «бензинщиков».
В целом Особая морская экспедиция, как представляется, не могла оказать существенного влияния на результаты боевых действий в ходе обороны Астрахани в 1919 году и исход вооружённой борьбы в регионе по той, прежде всего, причине,что технические рода войск (за исключением бронепоездов) ещё не заняли ключевые позиции в структуре армий того времени.
О размерах поставок бензина и смазочных материалов судить сложно: даже приблизительное количество доставленных в Астрахань грузов нигде не указано. Можно предположить лишь общие размеры этих перевозок: если одна лодка могла принять на борт от 13 до 30 т груза, то в Астрахань при максимальном числе сделанных рейсов(порядка сорока) могло быть завезено около 1000 т бензина и машинного масла.
После окончания Гражданской войны оставшиеся в живых участники Особой морской экспедиции были озабочены недооценкой их вклада в борьбу как в материальном, так и в моральном плане. Многие сетовали, что не имеют ни персональных пенсий, ни спецснабжения, ни наград [22].
Был даже составлен список кандидатов на награждение за особо выдающиеся заслуги из десяти наиболее отличившихся моряков и партийных деятелей. Их фамилии известны: И.И. Довлатов, П.С. Каневский, А.Ф. Лукьяненко, Т. Крылов, М.Т. Тутин, М.Р. Митрофанов, М. Трусов, И. Ляхов, И. Файковский, Ф. Исаев. Судьба шести из них одинакова: они погибли в 1937 или 1938 гг. Об остальных данные пока не найдены.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. История Азербайджана / Под ред. И.А. Гусейнова, М.А. Дадашзаде и др. Баку: АН АзССР, 1963. Т. З.Ч. 1.С. 182.
2. Широкорад А.Б. Великая речная война. 1918-1920 годы. М.: Вече, 2006. С. 200, 201.
3. Астраханки и туркменки (или кир-жимы) — парусные плоскодонные лодки для хождения под парусом длиной около 12—14 м и шириной до 3—4 м. У астраханок было три мачты, а у туркменок — одна, которая находилась ближе к корме.
4. Архив политических документов Управления делами Президента Азербайджанской Республики (АПД УДПАР). Ф. 456. Оп. 10. Д. 43. Л. 101.
5. Тамже. Оп. 17. Д. 11. Л. 166.
6. Там же. Д. 10. Л. 17.
7. Дудин Иван Григорьевич (1889 — после 1966), из крестьян Ярославской губернии, в 1910 г. призван на Балтийский флот. За участие в эсеровских кружках в 1914 г. переведён на Каспийский флот п штрафную роту. В 1918 г. — член, затем председатель исполкома Майкопского отдела Кубанской области. В феврале 1919 г. назначен комиссаром в формировавшийся в Астрахани партизанский отряд Д.П. Жлобы. В июне 1919 г. на баркасе «Встреча» прибыл в Баку. Вскоре вернулся в Астрахань и был назначен комиссаром охраны железных дорог 11 -й армии. После окончания Гражданской войны работал в органах милиции и ЧК, в отделах управления Ростовского и Киевского исполкомов, потом на хозяйственных должностях, был директором опытного авиационного завода ЦАГИ (1927—1928), участвовал в строительстве Днепрогэса. В 1933 г. окончил Академию внешней торговли, затем работал заместителем руководителя «Техноэкспорта», в 1936 г. заболел, в силу чего ему «было запрещено вести ответственную работу». В послевоенный период — персональный пенсионер союзного значения. См.: Хранилище документов новейшей истории Национального архива Республики Адыгея. Ф. П-1283. Оп. 1-л. Д. 46. Л. 67-70. Автор нескольких текстов воспоминаний, хранящихся в архивах Адыгеи и Азербайджана, в РПБ.
8. АПД УДПАР. Ф. 456. Оп. 17. Д. 14. Л. 24 об.
9. Там же. Оп. 10. Д. 43. Л. 72; Оп. 17. Д. 11. Л. 161.
10. Отраднее (Ульянцев) Тимофей Иванович (1888-1919), уроженец Орловской губернии, моряк Балтийского флота. В 1911 г. вступил в РСДРП, большевик. В 1916 г. арестован и осуждён на каторжные работы. В 1917 г. избран в состав Центробалта. В 1918 г. как член Всероссийской коллегии по формированию Красной армии был командирован в Ставропольскую губернию. С конца 1918 г. — председатель Астраханского военно-полевого трибунала. В мае 1919 г. Астраханским губкомом направлен в Баку, оттуда послан на работу в Мугань с мандатом Кавкрайкома. Был избран председателем Муганского реввоенсовета. Погиб в последние дни существования Муганской советской республики.
11. АПД УДПАР. Ф. 456. Оп. 17. Д. 10.
12. Вдова Алеши Джапаридзе, находилась вместе с мужем на пароходе «Иван Колесников», была одновременно с мужем и другими деятелями Бакинской коммуны арестована в Красноводске, до марта 1919 г. содержалась в тюрьме, потом отпущена.
13. АПД УДПАР. Ф. 456. Оп. 17. Д. 4. Л. 11; Д. 11. Л. 74, 75.
14. Там же. Д. 10. Л. 52-56; Д. 11. Л. 69-75; Д. 13. Л. 1,2.
15. Там же. Л. 81, 83; Д. 12. Л. 1,2.
16. Там же. Д. 10. Л. 11.
17. Там же. Ф. 268. Оп. 23. Д. 605. Л. 2.
18. Тамже.Ф. 456. Оп. 10. Д. 128. Л. 95.
19. Там же. Л. 85.
20. Там же. Л. 109-114, 120, 121.
21. Там же. Л. 118.
22. Там же. Д. 43. Л. 62-67.
Л.Г. БЕРЛЯВСКИЙ; О.М. МОРОЗОВА
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ — проект №12-01-00065а «Север — Юг»: Географический и этнический факторы в Гражданской войне (на материале Европейского Севера и Юга России)
Военно-исторический журнал. №1-2014. С.53-56
После Октябрьской революции 1917 года Закавказье оказалось практически отрезанным от остальной части Российского государства. Большевики здесь успеха не имели. Так, созданная 25 апреля 1918 года Бакинская коммуна просуществовала лишь до 31 июля, а её руководители были арестованы контрреволюционным правительством «Диктатуры Центрокаспия» и позже расстреляны. 28 мая 1918 года в Тифлисе Национальным советом мусульман Закавказья, прекратившим месячное существование Закавказской Демократической Федеративной Республики (ЗДФР), была провозглашена Азербайджанская Демократическая Республика (АДР) во главе с буржуазно-националистической партией мусаватистов. Суверенитет АДР был весьма условным: с мая по октябрь 1918 года набольшей части её территории находились турецкие войска, с ноября 1918 по август 1919 года в Баку и восточном регионе — британские. Всё это время в Азербайджане шла активная работа большевистского подполья, получавшего помощь оружием и деньгами из Москвы через Астрахань, так и не сдавшуюся деникинцам и колчаковцам. В свою очередь бакинские подпольщики наладили поставку в Астрахань нефтепродуктов, в которых нуждались 11-я армия и Волжско-Каспийская флотилия.
Для этих целей весной 1919 I года была создана так называемая Особая морская экспедиция, о деятельности которой ввиду её конспиративности практически не осталось документальных материалов. Некоторую известность эти события получили в 1920—1930 гг. благодаря Институту истории партии имени С.Г. Шаумяна, где были сформированы дела, в которых «осели» тексты рассказов участников экспедиции. Однако опубликовать собственные воспоминания никто из них так и не собрался, а в мемуарах тех, кто напрямую не был причастен к работе экспедиции, о ней сказано мало. В «Истории Азербайджана» об экспедиции упоминается лишь формально [1]. В современном специализированном исследовании о боевых действиях на реках и озёрах в ходе Гражданской войны о ней говорится несколько больше — на двух страницах [2]. А между тем с деятельностью Особой морской экспедиции связаны имена советского политического долгожителя А.И. Микояна, руководителя Ленинградской партийной организации С.М. Кирова, одного из непосредственных организаторов индустриализации Г.К. Орджоникидзе, а также первого советского посла в Персии И.О. Коломийцева. Напомним, что С.М. Киров в 1919 году являлся военно-политическим руководителем обороны Астрахани; А.И. Микоян с марта 1919 года возглавлял подпольную партийную организацию Азербайджана, являлся членом Кавказского краевого комитета РКП(б) и по сути дела стал организатором доставки нефтепродуктов в Астрахань; Г.К. Орджоникидзе возглавлял Совет обороны Северного Кавказа, много сил вложил в создание и укрепление 11 -й армии; И.О. Коломийцев — бывший прапорщик Отдельного кавалерийского экспедиционного корпуса в Персии после Октябрьской революции, вступив в партию большевиков, остался его комиссаром, а с января 1918 года являлся членом и ответственным секретарём ревкома в иранском порту Энзели, куда, по версии подпольщиков, якобы и продавались нефтепродукты из Баку. Миссия И.О. Коломийцева в Иран — вернее, их было две — закончилась трагично: его захватили и расстреляли белогвардейцы.
Экспедиция состояла из полутора десятка парусных рыбацких /53/ лодок и трёх моторных — «Встреча», «Чайка», «Перебойня». Название этого парового баркаса было «Бесперебойный», но в разговорной речи утвердилось это искажённое название. Парусные лодки, астраханки и туркменки [3], покупались официально или нелегально, а также угонялись у владельцев. Сохранилось восемь купчих крепостей на лодки. Их стоимость варьировалась от 150 до 250 тыс. «керенками». Технологию угона разработали такую: сначала намечалась «посудина», которая должна была уйти с подходящим грузом, потом в состав команды вводились «свои» люди: после выхода в море они просто приказывали команде вести баркас в Астрахань.
Проблем с комплектованием команд не было. В Баку свирепствовала безработица, и люди соглашались на любое предложение. Тем более что в 1919 году активизировался Союз работников водного транспорта, он имел свою столовую, где давали 2 фунта хлеба в день. Вербовка шла через отдельных видных членов союза. Завербованные матросы узнавали о цели плавания, как правило, только после выхода из порта.
Бензин в Астрахань обычно отправляли второсортный,но он всё равно подходил для аэропланов, броневиков и танков. Кроме того, на месте из него можно было выгонять 1-й сорт. Отсылали также керосин и машинное масло. Нефтепродукты перевозили в бочках различной ёмкости, которые маскировали, укрывая сетями, старыми парусами, арбузами, дынями.
Ян Лукьяненко, один из участников тех событий, так описал механизм закупки нефти: «Крайкомом [Кавказским краевым комитетом РКП(б)] было заключено соглашение с частными комиссионными конторами по доставке нефтепродуктов в Персию (для отвода глаз, конечно) на приобретённых крайкомом лодках. Одним из таких агентов оказался И. Янкелевич, который имел разрешение на закупку бензина, выданное Советом сьезда нефтепромышленников, и, пользуясь торговым авторитетом в деловых кругах, смог провести поставленные ему задания строго конфиденциально, невзирая на запросы коллег и на установленные правительством мусавата слежку и преследования» [4]. Первое время Янкелевич думал, что действительно отправляет нефть в персидский порт Энзели, потом, почуяв неладное, насторожился, но сотрудничества не прервал: деньги и тогда были всем нужны [5]. Была также открыта частная контора на имя члена партии «Гуммет» Юсуфа Меликова для доставки бензина в Энзели. Тут следует сказать, что «Гуммет» в отличие от «Мусавата» являлась социал-демократической партией, существовала с 1904 по 1920 год, затем частично вошла в Азербайджанскую компартию.
Легализовал себя в коммерческих кругах и оставивший воспоминания большевик Н.В. Скудин, купивший на своё имя для доставки в Астрахань бензина рыбацкую лодку. Скудин отмечал, что проблемы с таможней и портовой стражей обычно решались путём подкупа и застолий, где водка лилась рекой. Скудин, плохо переносивший спиртное, после каждого подобного «подписания» акта по неделе болел, но партийный долг, требовавший этой жертвы, выполнял [6].
Существовало два основных маршрута, по которым лодки двигались в Астрахань. Это или прямой путь на север, или гораздо более дальний, зато почти безопасный путь на юг, потом вдоль персидского берега и по-над закаспийским берегом на север, используя естественное морское течение. Обычно плавание под парусом из Баку в Астрахань и обратно занимало 10—14 дней, но из-за погодных условий, вынужденных задержек в промежуточных пунктах, поломок и т.п. оно могло длиться и несколько недель. Особенно опасными считались два участка — это линия движения белых судов из Петровска-Порта (Порт-Петровск, с 1922 г. — Махачкала) в Гурьев и на подходах к Баку. Участник перевозки бензина в Астрахань И.Г. Дудин [7] отмечал, что к бакинскому порту обычно приближались в темноте, стремясь избежать встречи с портовой стражей и военными кораблями [8]. Позже на о. Буйвол устроили перевалочный пункт. Там выгружались и уже налегке шли в порт. Привезённое оружие и прочее имущество потом на небольших лодках доставляли на берег.
Особенно удачными были первые рейсы, пока полиция не знала о «красных контрабандистах». Командиры военных кораблей не обращали внимания на рыбацкие лодки, а портовые патрули, пока не ведая о морском контакте с Астраханью, получив мзду, не задерживали находившихся в лодках подозрительных пассажиров [9].
Первый рейс в Астрахань состоялся из Ленкорани с гидроавиационной базы на о. Сара стараниями бакинского моряка Кожемяко, который ещё осенью 1918 года был командирован в Мугань, богатую хлебом степную часть Восточного Закавказья. Вернувшись в Баку, он предложил использовать технический потенциал авиабазы на о. Сара для контактов с Советской Россией. Но проведённые испытания техники показали безнадёжность таких попыток. Тогда с помощью члена местной управы Сухорукова и начальника авиабазы Кропотова, сочувствовавших большевикам, была куплена для связи с Астраханью трёхмачтовая рыбацкая астраханка. С Кожемяко вышли в море четверо курсантов лётной школы. Поскольку никто из них с парусами управляться не умел, Кожемяко после полутора/54/суточного перехода в Баку привлёк к делу безработного штурмана Ивана Сарайкина и одного рыбака. Сарайкин знал о цели похода, рыбак — нет. До Астрахани дошли без приключений, там пробыли 20 дней, а в Баку доставили командированных Реввоенсоветом 11-й армии матросов И.Г. Дудина и Т.И. Отраднева [10], а также штатского Яна Лукьяненко [11].
Так как пребывание Кожемяко в Астрахани затянулось, то, посчитав его рейс неудачным, бакинцы решили направить туда моторный баркас «Встреча». Капитаном был назначен Ф.М. Комов, команда вместе с пассажирами — И.О. Коломийцевым и Варо Джапаридзе [12] — насчитывала 12 человек, в числе которых в качестве матросов находились П.С. Каневский, М.Т. Тутин, Черников и Сторожук. Приняв на борт бочки с керосином, Комов 15 апреля 1919 года вышел в море. Но разразился шторм, и команда потребовала возврата назад. В порту баркас оставили без присмотра, наутро ёмкости из-под керосина оказались пустыми. В Баку без дела, без топлива и без денег простояли полмесяца, пока подпольный Бакинский комитет РКП(б) не потребовал попытаться вырваться из порта. Но из-за погодных условий и технических неполадок лодка была прибита течением к острову Сара.
До Астрахани «Встреча» добралась только с третьей попытки. Выйдя из Баку 18 мая, уже 21-го причалили к астраханскому пирсу. Правда, встретили здесь «Встречу», как говорится, без оркестра: едва пассажиры сошли с баркаса, их сразу арестовали как белогвардейских шпионов. Однако скоро разобрались и всех отпустили. Перед тем как уехать в Москву И.О. Коломийцев выступил перед защитниками Астрахани с докладом, приведя, кстати, данные о положении дел в Баку, не совпадавшие с информацией командующего Астрахано-Каспийской (с июля 1919 г. Волжско-Каспийская) военной флотилией С.Е. Сакса (1889—1938), полагавшего, что противник имеет артиллерийские батареи на подходе к Баку на островах Нарген и Жилой, а также в пригороде на Шиховой горе, а флот англичан насчитывает до 36 боевых кораблей. Коломийцев заверил: батарей нигде нет, а кораблей совсем немного. Против С.Е. Сакса поднялась волна возмущения: от суда тогда его спасло только заступничество председателя реввоенсовета 11-й армии К.А. Мехоношина.
Дальше пути прибывших на «Встрече» разошлись.
П.С. Каневский сумел остаться в Астрахани, при реввоенсовете 11-й армии [13], матросы нашли себе парусник и через три-четыре дня отплыли назад с мешками пропагандистской литературы и денег. С ними отправился и англичанин Яков для работы с английскими военнослужащими в Энзели и Ленкорани [14].
Баркас «Встреча» месяц ремонтировался, а затем под командованием Комова отправился в Ленкорань, везя более 60 ящиков боеприпасов. На нём вернулся в Мугань и И.О. Коломийцев [15].
Третьей из Баку в Астрахань ушла «Перебойня». Она, как и однотипная «Встреча», принадлежала к разряду баркасов, которым благодаря их высокой скорости были не страшны ни аэропланы, ни корабли противника. Так что все рейсы закончились благополучно.
Подпольщики, ободрённые успехом первых походов, решили снарядить в Астрахань сразу три парусные лодки, каждая взяла на борт по 1200 пудов бензина. Отправлялись с пристани в Чёрном городе. Несколько раз суда осматривали таможенники и акцизные чиновники. Команду одной из лодок арестовали; её удалось выкупить за хорошую взятку. Однако из трёх отправленных лодок до Астрахани на этот раз добрались только две. Лодку, на которой за старшего шёл Седых, захватили белые. Многих из команды расстреляли. Но это всё-таки был единичный факт.
Массовые провалы начались после одного курьёзного случая: в Кавкрайкоме возникла идея использовать для общения с Астраханью радио. Запросили у астраханцев шифр. Им открытым текстом ответили, что шифр послан с экипажем одной из возвращавшихся в Баку лодок. В сообщении были упомянуты также имена А.И. Микояна и других большевиков-подпольщиков. Каково же было их удивление, когда на следующий день содержание этой радиотелеграммы появилось в одной из закавказских газет [16]. Естественно, «красным контрабандистам» пришлось на время, как говорится, залечь на дно.
Однако полностью прекращать поставки в Астрахань нефтепродуктов было нельзя. Рейсы продолжались, но многие экипажи стали попадать в руки белых. Те обычно не церемонились и поступали с захваченными по законам военного времени. Так погибли Иван Сарайкин, Никифор Рогов и Фёдор Губанов. В историю они вошли как герои-большевики, их именами впоследствии были названы бакинские улицы.
Иван Степанович Сарайкин (1895—1920), сын каспийского моряка, в августе 1916 года окончил школу прапорщиков флота и служил на Балтике штурманом дальнего плавания [17]. Он хорошо знал море и особенности каспийской погоды, имел обширные знакомства среди моряков и портовых служащих Баку [18].
Никифор Фёдорович Рогов (1887—1920), из крестьян Симбирской губернии, с 1911 года служил матросом в Баку, учился на курсах управления баркасами, в 1918 году работал в Бакинском совдепе. В 1919 году сделал несколько ходок в Астрахань. В феврале 1920 года отправился в /55/ Красноводск за оружием, предназначенным для вооружённого восстания в Баку. В этом рейсе его вместе с Сарайкиным, Барабановым и Емелиным у о. Челекен захватили белые. Правда, на первых порах они ничего компрометирующего не нашли и, возможно, отпустили бы пленников, но у одного из членов команды сдали нервы, и он рассказал, где спрятаны личное оружие и документы. После этого была проведена странная экзекуция. Четверых выстроили в шеренгу. Первым стоял Емелин, дальше Рогов, Сарайкин и Барабанов. В них начали стрелять как бы наугад. По рассказу Емелина, Рогов первой пулей был ранен, а второй убит. Потом были расстреляны Сарайкин и Барабанов. Емелина же белые препроводили в тюрьму Порт-Петровска, откуда накануне прихода красных вместе с другими арестованными выслали на п-ов Мангышлак. Здесь оказался и предатель: по одной версии, некто Иванов, по другой — Краснов. По словам Емелина, он, когда вернулся в Баку из Пятигорска, где лечился как жертва белогвардейской контрразведки, подал в Особый отдел заявление на предателя, Иванов/Краснов был арестован и расстрелян [19]. Почему белые оставили в живых Емелина и почему Барабанов, так же как и запоротый в тюрьме насмерть Александр Чесноков, не вошёл в число мучеников революции — не ясно.
Что касается Фёдора Губанова, здесь тоже не всё однозначно. Говорили, будто баркас с бензином, на котором находился Губанов, шёл в Энзели, но его захватил военный корабль деникинцев. Команда была арестована и доставлена на борт, а баркас тянули на буксире. По словам Трусова, члена экипажа этой лодки, при транспортировке вследствие сильного волнения баркас отцепился, чему они были рады, так как там в потайных ёмкостях в потолке и бортах находился компрометировавший их груз. Тем не менее захваченных передали в деникинскую контрразведку. Неожиданно здесь они встретились с людьми, которые хорошо знали Губанова, и его товарищей по Баку. И те помогли им выйти на свободу. Губанов имел возможность скрыться, но не сделал этого, проявив нерешительность, а вскоре его снова арестовали, и после этого его уже никто не видел [20].
По одной версии, белые задушили Губанова руками и бросили в море, по другой — офицер ударил Губанова прикладом, а потом его утопили полуживым [21]. Имеются и другие версии, основанные на слухах и крайне путаных рассказах «бензинщиков».
В целом Особая морская экспедиция, как представляется, не могла оказать существенного влияния на результаты боевых действий в ходе обороны Астрахани в 1919 году и исход вооружённой борьбы в регионе по той, прежде всего, причине,что технические рода войск (за исключением бронепоездов) ещё не заняли ключевые позиции в структуре армий того времени.
О размерах поставок бензина и смазочных материалов судить сложно: даже приблизительное количество доставленных в Астрахань грузов нигде не указано. Можно предположить лишь общие размеры этих перевозок: если одна лодка могла принять на борт от 13 до 30 т груза, то в Астрахань при максимальном числе сделанных рейсов(порядка сорока) могло быть завезено около 1000 т бензина и машинного масла.
После окончания Гражданской войны оставшиеся в живых участники Особой морской экспедиции были озабочены недооценкой их вклада в борьбу как в материальном, так и в моральном плане. Многие сетовали, что не имеют ни персональных пенсий, ни спецснабжения, ни наград [22].
Был даже составлен список кандидатов на награждение за особо выдающиеся заслуги из десяти наиболее отличившихся моряков и партийных деятелей. Их фамилии известны: И.И. Довлатов, П.С. Каневский, А.Ф. Лукьяненко, Т. Крылов, М.Т. Тутин, М.Р. Митрофанов, М. Трусов, И. Ляхов, И. Файковский, Ф. Исаев. Судьба шести из них одинакова: они погибли в 1937 или 1938 гг. Об остальных данные пока не найдены.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. История Азербайджана / Под ред. И.А. Гусейнова, М.А. Дадашзаде и др. Баку: АН АзССР, 1963. Т. З.Ч. 1.С. 182.
2. Широкорад А.Б. Великая речная война. 1918-1920 годы. М.: Вече, 2006. С. 200, 201.
3. Астраханки и туркменки (или кир-жимы) — парусные плоскодонные лодки для хождения под парусом длиной около 12—14 м и шириной до 3—4 м. У астраханок было три мачты, а у туркменок — одна, которая находилась ближе к корме.
4. Архив политических документов Управления делами Президента Азербайджанской Республики (АПД УДПАР). Ф. 456. Оп. 10. Д. 43. Л. 101.
5. Тамже. Оп. 17. Д. 11. Л. 166.
6. Там же. Д. 10. Л. 17.
7. Дудин Иван Григорьевич (1889 — после 1966), из крестьян Ярославской губернии, в 1910 г. призван на Балтийский флот. За участие в эсеровских кружках в 1914 г. переведён на Каспийский флот п штрафную роту. В 1918 г. — член, затем председатель исполкома Майкопского отдела Кубанской области. В феврале 1919 г. назначен комиссаром в формировавшийся в Астрахани партизанский отряд Д.П. Жлобы. В июне 1919 г. на баркасе «Встреча» прибыл в Баку. Вскоре вернулся в Астрахань и был назначен комиссаром охраны железных дорог 11 -й армии. После окончания Гражданской войны работал в органах милиции и ЧК, в отделах управления Ростовского и Киевского исполкомов, потом на хозяйственных должностях, был директором опытного авиационного завода ЦАГИ (1927—1928), участвовал в строительстве Днепрогэса. В 1933 г. окончил Академию внешней торговли, затем работал заместителем руководителя «Техноэкспорта», в 1936 г. заболел, в силу чего ему «было запрещено вести ответственную работу». В послевоенный период — персональный пенсионер союзного значения. См.: Хранилище документов новейшей истории Национального архива Республики Адыгея. Ф. П-1283. Оп. 1-л. Д. 46. Л. 67-70. Автор нескольких текстов воспоминаний, хранящихся в архивах Адыгеи и Азербайджана, в РПБ.
8. АПД УДПАР. Ф. 456. Оп. 17. Д. 14. Л. 24 об.
9. Там же. Оп. 10. Д. 43. Л. 72; Оп. 17. Д. 11. Л. 161.
10. Отраднее (Ульянцев) Тимофей Иванович (1888-1919), уроженец Орловской губернии, моряк Балтийского флота. В 1911 г. вступил в РСДРП, большевик. В 1916 г. арестован и осуждён на каторжные работы. В 1917 г. избран в состав Центробалта. В 1918 г. как член Всероссийской коллегии по формированию Красной армии был командирован в Ставропольскую губернию. С конца 1918 г. — председатель Астраханского военно-полевого трибунала. В мае 1919 г. Астраханским губкомом направлен в Баку, оттуда послан на работу в Мугань с мандатом Кавкрайкома. Был избран председателем Муганского реввоенсовета. Погиб в последние дни существования Муганской советской республики.
11. АПД УДПАР. Ф. 456. Оп. 17. Д. 10.
12. Вдова Алеши Джапаридзе, находилась вместе с мужем на пароходе «Иван Колесников», была одновременно с мужем и другими деятелями Бакинской коммуны арестована в Красноводске, до марта 1919 г. содержалась в тюрьме, потом отпущена.
13. АПД УДПАР. Ф. 456. Оп. 17. Д. 4. Л. 11; Д. 11. Л. 74, 75.
14. Там же. Д. 10. Л. 52-56; Д. 11. Л. 69-75; Д. 13. Л. 1,2.
15. Там же. Л. 81, 83; Д. 12. Л. 1,2.
16. Там же. Д. 10. Л. 11.
17. Там же. Ф. 268. Оп. 23. Д. 605. Л. 2.
18. Тамже.Ф. 456. Оп. 10. Д. 128. Л. 95.
19. Там же. Л. 85.
20. Там же. Л. 109-114, 120, 121.
21. Там же. Л. 118.
22. Там же. Д. 43. Л. 62-67.
Л.Г. БЕРЛЯВСКИЙ; О.М. МОРОЗОВА
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ — проект №12-01-00065а «Север — Юг»: Географический и этнический факторы в Гражданской войне (на материале Европейского Севера и Юга России)
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
офтоп
Date: 2014-08-12 01:39 pm (UTC)