Осиповский мятеж. Версия Литвинова
Aug. 5th, 2014 12:12 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdПродолжение дневника белого туркестанца Б.Н.Литвинова, о котором я уже говорил:
На сей раз белоэмигрант излагает свою собственную версию Осиповского мятежа: http://www.white-guard.ru/go.php?n=54&id=1288
Когда в Ташкент пришли проверенные сведения о Мерве и Кушке, а также и Дутовском фронте, то белые дела пошли успешнее. Генерал Кондратович, фактически живший где-то в кишлаке около Ташкента, в сущности был мало энергичен. Больше произносилось его имя. Тем не менее, полумифическая киргизская Алаш-Орда вошла с ним в связь и обещала ему содействие и фактически дала ташкентцам помощь двумя сотнями хорошо вооруженных киргиз.
Энергичным лицом явился генерального штаба полковник Руднев и его помощники подполковник Яцков (принявший фамилию Яцко-Славского), подпоручик запаса, чиновник Государственного банка Рожновский и некоторые другие. После долгих переговоров склонили на свою сторону красного комиссара армянина прапорщика Осипова, начальника 2-ой Сибирской дивизии, и он обещал поднять всю дивизию на сторону белых.
Таким образом, подготовка носила серьезный характер и сулила успех.
Но, с другой стороны, были тоже интересные и одаренные люди, как упомянутые выше Колесов и Колузаев и скрывавшийся за их спиной молодой талант Калашников, ставший военным комиссаром всего Красного Туркестана.
Этот Калашников был молодой подпоручик 19-го Туркестанского стрелкового полка, когда я командовал таковым. Он был выпуска 1913 года из Виленского военного училища, сын крестьянина или мещанина. Невзрачный блондин, среднего роста, он, когда полк вышел на войну, был невидимым и незаметным офицером, что называется, только терпимым. Но на войне он выдвинулся большим разумением боевой обстановки в поле. У него, несомненно, имелся огонек настоящего воина, и его разум и спокойствие буквально выпирали вперед. В бою 26 января 1916 года он поразил меня своим определением обстановки, которое тут же подтвердил фактами, лично поведя группу бойцов в наступление и сделав прекрасное, но и рискованнейшее дело. У него был и глазомер, и натиск. Он был тогда у меня одно, правда, короткое, время адъютантом по просьбе нескольких старых офицеров, также заметивших недюжинные его способности.
Еще одна нелишняя на будущее подробность. Калашников был женат на дочери видного священника, протоирея Анатолия Ленского в Асхабаде, сын которого был женат на дочери генерала Савицкого.
Этот Калашников, став красным комиссаром Туркестана, по-нашему, по-прежнему, Командующим войсками округа, через конспиративную почту прислал генералу Савицкому письмо, уговаривая его бросить белый фронт и ехать в Ташкент, где ему готов пост начальника военно-учебных заведений!
Кроме того, там же в Ташкенте находился генерального штаба полковник Петин, весьма способный офицер, впоследствии командующий красными войсками в Сибири.
Таким образом, командные силы красного Ташкента были серьезны.
С рассветом 8 января 1919 года восставшие захватили почту, Государственный банк и дворец, где были комиссары.
Комиссары, за исключением военного и других военных властей, были перебиты.
Осипов сдержал слово и поднял 5-ый полк, который быстро перешел на сторону белых.
Крепко держалась крепость с засевшими в ней крепостными артиллеристами, вокзал и здание кадетского корпуса, где был расположен 6-ой красный полк.
Во всяком случае, успех был большой, город и главные живые точки столицы были в руках белых. Распоряжались всем Руднев и Осипов.
К вечеру белое спокойствие воцарилось в городе. Попытка взять крепость не удалась. На вокзал и кадетский корпус не обратили внимания, считая, что Осипов сумеет убедить и 6-ой полк перейти на сторону белых.
На ночь боевые действия почти прекратились. А на утро 9 января возобновились, но вяло, ибо белые победители черезчур увлеклись празднованием недоконченной победы и притом с вином; ответственные же руководители вместо того, чтобы добить почти лежачего врага, занялись торжественными шествиями по городу с флагами, плакатами, цветами и прочим.
Тем временем, Колесов проявил большую энергию в районе крепости, а Колузаев пробрался в 6-ой полк, поднял его и перешел в контрнаступление со стороны кадетского корпуса и вокзала.
Белые стали сдавать и к вечеру 9 января, второго дня, они решили, что дело проиграно. А потому 10 января без достаточных на то причин решили прекратить сопротивление.
Генерал Кондратович так и не появился среди восставших, и был ли он в то время в Ташкенте, чтобы хотя бы подбодрить своим присутствием своих друзей, не выяснено.
Кто был виноват в преждевременном прекращении сопротивления в Ташкенте, участники называют разно. Ясно только одно, что хорошо начав дело, которое при помощи Осипова сулило полный успех, повстанцы как-то быстро выдохлись; рано начали праздновать победу и в буквальном смысле кутить и заниматься преждевременными шествиями в колоссальном по пространству городе, буквально забитом садами с гигантской растительностью. Кто не бывал в Туркестане, тот не представляет себе, что за лес субтропической растительности и сказочную сеть ручейков и речек орошения представляют из себя Туркестанские города, особенно такие, как Ташкент, Самарканд, Скобелев и другие.
10 января утром решили уходить на Чимкент с целью захватить хотя бы его.
Сформировался значительный отряд человек в 300 ташкентских добровольцев и 200 киргиз Алаш-Орды. Начальником отряда стал генерального штаба полковник Руднев; его помощниками были Осипов, Яцков, Рожновский и Нияз Искандер, сын великого князя Николая Константиновича. Взяв суммы из Государственного банка, отряд, не преследуемый никем, вышел через туземный город по Чимкентской дороге к этому городу. Но так как до Чимкента было не менее 130 верст, то есть 3- хороших перехода, то красные, легко выследив направление их отхода, отдали туда приказание достойно их встретить. Поэтому Руднев оказался между двух огней и, по-видимому, растерялся.
Если бы во главе отряда стоял не штабной офицер, а туркестанский бродяга-исследователь или такие головорезы, как группа «Цап-Царап», то они из Ташкентских садов не вышли бы, это, во-первых, а во-вторых, они, конечно, пошли бы в атаку на Чимкент и, конечно бы, взяли его. Здесь же произошло совершенно иное.
Узнав, что Чимкент их встретил огнем, Руднев решил свернуть с большой Чернявской дороги и уходить в горы, в гигантский Александровский хребет с перевалами в 11 тысяч фут, забитый в зимнее время снегом.
Отпустив обе сотни киргиз в их кочевки и заплатив им золотом за службу, Руднев не сделал никакой попытки продвинуться в сторону Чимкента, свернул в горы. 150 отважнейших ташкентцев пошло на эту головокружительную акробацию с целью пробраться в Фергану.
Невероятные мучения перенес этот отряд при преодолении заваленного снегом хребта, мучения, которые может понять только человек, бродивший сам по таким, хотя и великолепным, но головоломным трущобам. Ночевки в снегу у костров, дрова для которых приходилось нести на себе, скудость питания, ибо нужно было запасы беречь, а летовок в это время года, конечно, не существовало, блеск солнца и снега, отсутствие воды – все это слилось в одну ленту тягчайших испытаний. В конце концов, почти у самого перевала арьергард отряда был настигнут красными. В незначительном столкновении красных удалось осадить. И отряд благополучно перевалил-таки главный хребет, не без потерь.
Приблизительно на 14-ый день пути отряд достиг окрестностей Намангана в Ферганской области, где и залег залечивать свои раны.
Там Руднев сговорился с Мадамин-беком. Мадамин-бек был богатый хлопковод Наманганского района. Он имел недалеко от Намангана свой хлопкоочистительный завод, который привел в это время в своеобразное оборонительное состояние и объявил большевикам войну.
Поэтому союзничество полутора сотен русских «тюра» (офицеров) было ему на руку.
Трудно разобраться в тех мемуарных противоречиях, которыми полны воспоминания автора, но рассказ, что Осипов поднял восстание по соглашению с ТВО - вполне правдоподобна. Другое дело, что непонятно, с какой это стати отрядом восставших, сбежавшим из Ташкента, командует Руднев, а не Осипов, по всем остальным источникам.
Ну, и пара слов о военной мобилизации Бухары. Ничего нового, но пойдет.
Но тем не менее, конспиративная подготовка к самозащите у Эмира была. Он приютил значительное количество белых офицеров по захолустным бековским городам. А в г. Яккабаге отливались даже пушки, близко находившиеся с современными образцами, был устроен патронный и снарядный завод. А один военнопленный австриец выделывал даже и дистанционные трубки (правда, каждая на определенную дистанцию).
Поэтому подготовка к приятию белого направления по всей территории ханства, несомненно, существовала и была принята благоприятно в толще населения. О резне белых не могло быть и речи. Спрашивали лишь, кто ты «бальшивой» или «меньшивой».
Предыдущие материалы об Осиповском восстании: http://voencomuezd.livejournal.com/863762.html
На сей раз белоэмигрант излагает свою собственную версию Осиповского мятежа: http://www.white-guard.ru/go.php?n=54&id=1288
Когда в Ташкент пришли проверенные сведения о Мерве и Кушке, а также и Дутовском фронте, то белые дела пошли успешнее. Генерал Кондратович, фактически живший где-то в кишлаке около Ташкента, в сущности был мало энергичен. Больше произносилось его имя. Тем не менее, полумифическая киргизская Алаш-Орда вошла с ним в связь и обещала ему содействие и фактически дала ташкентцам помощь двумя сотнями хорошо вооруженных киргиз.
Энергичным лицом явился генерального штаба полковник Руднев и его помощники подполковник Яцков (принявший фамилию Яцко-Славского), подпоручик запаса, чиновник Государственного банка Рожновский и некоторые другие. После долгих переговоров склонили на свою сторону красного комиссара армянина прапорщика Осипова, начальника 2-ой Сибирской дивизии, и он обещал поднять всю дивизию на сторону белых.
Таким образом, подготовка носила серьезный характер и сулила успех.
Но, с другой стороны, были тоже интересные и одаренные люди, как упомянутые выше Колесов и Колузаев и скрывавшийся за их спиной молодой талант Калашников, ставший военным комиссаром всего Красного Туркестана.
Этот Калашников был молодой подпоручик 19-го Туркестанского стрелкового полка, когда я командовал таковым. Он был выпуска 1913 года из Виленского военного училища, сын крестьянина или мещанина. Невзрачный блондин, среднего роста, он, когда полк вышел на войну, был невидимым и незаметным офицером, что называется, только терпимым. Но на войне он выдвинулся большим разумением боевой обстановки в поле. У него, несомненно, имелся огонек настоящего воина, и его разум и спокойствие буквально выпирали вперед. В бою 26 января 1916 года он поразил меня своим определением обстановки, которое тут же подтвердил фактами, лично поведя группу бойцов в наступление и сделав прекрасное, но и рискованнейшее дело. У него был и глазомер, и натиск. Он был тогда у меня одно, правда, короткое, время адъютантом по просьбе нескольких старых офицеров, также заметивших недюжинные его способности.
Еще одна нелишняя на будущее подробность. Калашников был женат на дочери видного священника, протоирея Анатолия Ленского в Асхабаде, сын которого был женат на дочери генерала Савицкого.
Этот Калашников, став красным комиссаром Туркестана, по-нашему, по-прежнему, Командующим войсками округа, через конспиративную почту прислал генералу Савицкому письмо, уговаривая его бросить белый фронт и ехать в Ташкент, где ему готов пост начальника военно-учебных заведений!
Кроме того, там же в Ташкенте находился генерального штаба полковник Петин, весьма способный офицер, впоследствии командующий красными войсками в Сибири.
Таким образом, командные силы красного Ташкента были серьезны.
С рассветом 8 января 1919 года восставшие захватили почту, Государственный банк и дворец, где были комиссары.
Комиссары, за исключением военного и других военных властей, были перебиты.
Осипов сдержал слово и поднял 5-ый полк, который быстро перешел на сторону белых.
Крепко держалась крепость с засевшими в ней крепостными артиллеристами, вокзал и здание кадетского корпуса, где был расположен 6-ой красный полк.
Во всяком случае, успех был большой, город и главные живые точки столицы были в руках белых. Распоряжались всем Руднев и Осипов.
К вечеру белое спокойствие воцарилось в городе. Попытка взять крепость не удалась. На вокзал и кадетский корпус не обратили внимания, считая, что Осипов сумеет убедить и 6-ой полк перейти на сторону белых.
На ночь боевые действия почти прекратились. А на утро 9 января возобновились, но вяло, ибо белые победители черезчур увлеклись празднованием недоконченной победы и притом с вином; ответственные же руководители вместо того, чтобы добить почти лежачего врага, занялись торжественными шествиями по городу с флагами, плакатами, цветами и прочим.
Тем временем, Колесов проявил большую энергию в районе крепости, а Колузаев пробрался в 6-ой полк, поднял его и перешел в контрнаступление со стороны кадетского корпуса и вокзала.
Белые стали сдавать и к вечеру 9 января, второго дня, они решили, что дело проиграно. А потому 10 января без достаточных на то причин решили прекратить сопротивление.
Генерал Кондратович так и не появился среди восставших, и был ли он в то время в Ташкенте, чтобы хотя бы подбодрить своим присутствием своих друзей, не выяснено.
Кто был виноват в преждевременном прекращении сопротивления в Ташкенте, участники называют разно. Ясно только одно, что хорошо начав дело, которое при помощи Осипова сулило полный успех, повстанцы как-то быстро выдохлись; рано начали праздновать победу и в буквальном смысле кутить и заниматься преждевременными шествиями в колоссальном по пространству городе, буквально забитом садами с гигантской растительностью. Кто не бывал в Туркестане, тот не представляет себе, что за лес субтропической растительности и сказочную сеть ручейков и речек орошения представляют из себя Туркестанские города, особенно такие, как Ташкент, Самарканд, Скобелев и другие.
10 января утром решили уходить на Чимкент с целью захватить хотя бы его.
Сформировался значительный отряд человек в 300 ташкентских добровольцев и 200 киргиз Алаш-Орды. Начальником отряда стал генерального штаба полковник Руднев; его помощниками были Осипов, Яцков, Рожновский и Нияз Искандер, сын великого князя Николая Константиновича. Взяв суммы из Государственного банка, отряд, не преследуемый никем, вышел через туземный город по Чимкентской дороге к этому городу. Но так как до Чимкента было не менее 130 верст, то есть 3- хороших перехода, то красные, легко выследив направление их отхода, отдали туда приказание достойно их встретить. Поэтому Руднев оказался между двух огней и, по-видимому, растерялся.
Если бы во главе отряда стоял не штабной офицер, а туркестанский бродяга-исследователь или такие головорезы, как группа «Цап-Царап», то они из Ташкентских садов не вышли бы, это, во-первых, а во-вторых, они, конечно, пошли бы в атаку на Чимкент и, конечно бы, взяли его. Здесь же произошло совершенно иное.
Узнав, что Чимкент их встретил огнем, Руднев решил свернуть с большой Чернявской дороги и уходить в горы, в гигантский Александровский хребет с перевалами в 11 тысяч фут, забитый в зимнее время снегом.
Отпустив обе сотни киргиз в их кочевки и заплатив им золотом за службу, Руднев не сделал никакой попытки продвинуться в сторону Чимкента, свернул в горы. 150 отважнейших ташкентцев пошло на эту головокружительную акробацию с целью пробраться в Фергану.
Невероятные мучения перенес этот отряд при преодолении заваленного снегом хребта, мучения, которые может понять только человек, бродивший сам по таким, хотя и великолепным, но головоломным трущобам. Ночевки в снегу у костров, дрова для которых приходилось нести на себе, скудость питания, ибо нужно было запасы беречь, а летовок в это время года, конечно, не существовало, блеск солнца и снега, отсутствие воды – все это слилось в одну ленту тягчайших испытаний. В конце концов, почти у самого перевала арьергард отряда был настигнут красными. В незначительном столкновении красных удалось осадить. И отряд благополучно перевалил-таки главный хребет, не без потерь.
Приблизительно на 14-ый день пути отряд достиг окрестностей Намангана в Ферганской области, где и залег залечивать свои раны.
Там Руднев сговорился с Мадамин-беком. Мадамин-бек был богатый хлопковод Наманганского района. Он имел недалеко от Намангана свой хлопкоочистительный завод, который привел в это время в своеобразное оборонительное состояние и объявил большевикам войну.
Поэтому союзничество полутора сотен русских «тюра» (офицеров) было ему на руку.
Трудно разобраться в тех мемуарных противоречиях, которыми полны воспоминания автора, но рассказ, что Осипов поднял восстание по соглашению с ТВО - вполне правдоподобна. Другое дело, что непонятно, с какой это стати отрядом восставших, сбежавшим из Ташкента, командует Руднев, а не Осипов, по всем остальным источникам.
Ну, и пара слов о военной мобилизации Бухары. Ничего нового, но пойдет.
Но тем не менее, конспиративная подготовка к самозащите у Эмира была. Он приютил значительное количество белых офицеров по захолустным бековским городам. А в г. Яккабаге отливались даже пушки, близко находившиеся с современными образцами, был устроен патронный и снарядный завод. А один военнопленный австриец выделывал даже и дистанционные трубки (правда, каждая на определенную дистанцию).
Поэтому подготовка к приятию белого направления по всей территории ханства, несомненно, существовала и была принята благоприятно в толще населения. О резне белых не могло быть и речи. Спрашивали лишь, кто ты «бальшивой» или «меньшивой».
Предыдущие материалы об Осиповском восстании: http://voencomuezd.livejournal.com/863762.html
