Женщины в ПСР
Mar. 8th, 2014 07:06 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdВ честь женского дня решил выложить пару отрывков из той же Сары Бэдкок, параграф из главы о составе эсеровской партии относительно женщин.
Сноски опускаю, диаграммы тоже.
Работа женщин в партии
Прежде чем перейти к обсуждению социально-экономического состава ПСР, некоторое внимание надо уделить женщинам внутри партии. Это исследование показывает, что женщины сыграли важную роль в дореволюционной жизни ПСР. Бросается в глаза отсутствие их среди партийных активистов 1917 года. Здесь исследуется это отсутствие и предлагается его объяснение. Историография о женщинах-революционерках 1905-1921 гг. посвящена в основном женщинам-большевикам. [27] Это отражает наличие достаточного исходного материала о большевиках, которые принадлежали главенствующей коммунистической партии и которые оставили значительное количество автобиографических источников. [28]
Исследования женщин-эсерок гораздо более малочисленны, и большую часть доступной мемуарной литературы исходит от тех немногих женщин, которые проникли в высшие эшелоны партии. [29] Рядовые эсерки играли важную роль в партии до революции, но в 1917 году бросается в глаза их отсутствие в избирательных списках и партийной печати. Это исследование дает некоторые объяснения этому и будет оценивать роль, которые они взяли на себя внутри партии. Это ставит под вопрос представление, которое возникает в результате отсутствия информации о женщинах в качестве либо террористических мучениках типа Спиридоновой, или «чайниках», то есть, тех, кто был административным резервом мужчин, которые легли в реальную основу численности партии. Предлагаемые данные основаны на 143 женщинах-членах ПСР, которые были включены в число политкаторжан. Нерепрезентативный характер этого источника уже прокомментировал. В случае с женщинами, он, однако, образует более представительную выборку, так как женщины--революционерки имели тенденцию быть более образованными и владели определенным опытом городской жизни.
Женщины в ПСР и предшествующих движениях пришли в основном из высших классов. Состав политкаторжан относительно равномерно представляет весь спектр социальных слоев (см. таблицу 3.I), но интеллигенция, дворянство и торговцы численно в них более представлены, в соответствии с общим дисбалансом внутри революционного движения к верхним классам. Некоторые объяснения этого социального дисбаланса можно получить при рассмотрении женщин – члено партии. Наблюдался устойчивый рост образовательных возможностей для
женщин из обеспеченных классов, хотя и этот круг было ограничен, главным образом, женщинами из дворян. [30]
Образование само по себе и высшее в частности давало возможность вырваться из условий русской патриархальной жизни, [31], что склоняло молодых женщин к радикальной студенческой политике и социалистическим идеям. [32] Однако для образованных молодых женщин не было соответствующего количества подходящих профессий. [33] Ограничительный характер по существу патриархального общества России был дальнейшее революционизирующим фактором для женщин из обеспеченных классов, так как, несмотря на их образование, они должны были отказаться от профессиональных амбиций, и принять традиционную роль жены и матери.
Ряд знатных женщин ссылаются в своих мемуарах на свое знакомство с социальной несправедливостью. Брешковская предположила, что детей помещиков привлекало к революционному движению их близкое знакомство с крестьянской жизнью, как по своей географической близости к их жилищам, так и их связям с крестьянами, хотя другие революционерки, такие как Вера Фигнер, этого не подтверждают. [34] Кроме того, их родители, хотя редко радикалы, часто уважали идеалы просвещения и французской революции. [35]
Конечно, нет единой причины, способной объяснить, что привлекло женщин в революционное движение. [36] Семья, однако, имеет преобладающее значение как место, в которой молодые женщины научились критически относиться к окружающей их среде. Для тех, кто связался с народничеством, а затем и эсерами, осознание социальной несправедливости чаще всего ассоциировалось с состоянием крестьянства.
Доступ женщин из рабочих и крестьян к революционному движению был ограничен рядом факторов, в первую очередь отсутствием образования и свободного времени. В 1897 году только 47% женщин, живущих в городах и поселках, были грамотными. Этот процент снизился в целом по России до 17% женщин. [37] Хотя некоторые работницы-женщины вступали в ряды активистов ПСР, они были в меньшинстве. На приведенных ниже диаграммах в графе 3.II показан уровень образования женщин-активистов ПСР, который демонстрирует их исключительный уровень образования. 15% из них имели высшее образование, по сравнению с 5% мужчин, 52% получили среднего образование, по сравнению с 39% мужчин. Наиболее ярким в сравнении является то, что в то время как 31% мужчин имели низшее образование, у женщин эта пропорция составляла только 5%. Это ясно показывает, что женщины эсерки не только имели необычно высокий уровень грамотности, но что они имели гораздо более высокий уровень образования, чем их товарищи -мужчины.
Это отражает проблему их социальное происхождения, когда из-за ограничений женщины переходили к революционной борьбе.
Сравнение мужчин и женщин, как показано на графике 3.III, вносит ясность в вопросе о различиях мужчин и женщин. Почти треть из женщин имели высшее образование, по сравнению с всего лишь 5% мужчин. Эта цифра согласуется с долей образования дореволюционных большевиков, где образование имели 25% женщин и 5% мужчин. [38] Это неудивительно, так как образование, наряду с медициной, было в числе немногих профессиональных областей, открытых для образованных женщин. Впрочем, женщины-политкаторжанки не подходят под стереотип вдохновляющих сельских учительниц. 14% из них были квалифицированными рабочими, и 13% неквалифицированными. Большое количество женщин-работниц, а также преобладание женщин из высокообразованных слоев демонстрирует состав низовых членов эсеровской партии.
Виды женской партработы
Существует ряд исследований об участии женщин в террористической деятельность народничества и ПСР. [39] В то время как такие труды являются ценными и демонстрируют значительную роль, которую играли женщины в террористической деятельности, существует опасность искажения их деятельности ПАСР. Для этого было проведено Большинство женщин работали в более чем одном виде деятельности. 32% были вовлечены в две категории, и 15% в три. Вера Фигнер, одна из старых героинь движения, включенная в этот обзор, участвовала во всех шести видах работы, хотя ее пример единственный. Такое многообразие подтверждает широту участия женщин в партийной работе. [43] 16% были вовлечены в типографную работу. Эта работа отнюдь не была легкой. Использование подземных типографий была трудной и опасной работой.
Зиновий Магергут, член-учредитель сормовской организации ПСР, дал подробные воспоминания о действиях их подземной типографии в 1916-17 гг., которые показывают тяготы и опасности, связанные с такой работой. До приобретения типографии организация печатала листовки, используя «золёную массу», которая была изобретена инженером из Сормово. Она высыхала, быстро образовывались трещины, и через пятнадцать копий ее приходилось менять. [44] Это делало работу медленной и трудоемкой. Покупка типографии в ноябре 1916 увеличила количество копий, но не улучшитла условия труда своих операторов :
«Для того, чтобы напечатать 150 экземпляров листовки на гектографе, мы должны были вскипятить массу три раза и работать две ночи до конца рабочего дня. Условия в квартире, которую мы арендовали, были опасные, но мы должны были довольствоваться чем есть, до тех пор, пока могли продолжить нашу работу. Вторую листовку мы делали, например, на чердаке квартиры. Днем крыша, которая была сделана из бетона и армированного железа, нагревалась, а единственное окно было плотно закрыто, чтобы люди в доме напротив не мог увидеть свет. Даже дверь была закрыта, чтобы мы не были застигнуты врасплох. Именно в этих условиях ужасной духоты, обливаясь потом и буквально задыхаясь, мы работали всю ночь...» [45]
Сормовская группа не имеют свои собственной конспиративной квартиры, так что они должны были таскать тяжелую типографию с набором с одного временного места на другое, что при бдительности полиции было большим риском. Сама типография состояла из 2-3 пудов шрифта, пластин с болтами, и роликов, сделанных на фабрике Сормово. [46] Мария Кашменская, одна из основателей и наиболее активных членов организации, играла большую роль в типографии. В январе 1917 года полиция обнаружила местонахождение типографии и сама Кашменская несла верстки по улицам на новое место. За ней следовал полицейский шпион, и после многих попыток сбросить хвост она была вынуждена бросить верстки в соседний сад, где позднее они были найдены полицией. В результате этого инцидента, Кашменская вместе со своим товарищем Соколовым были вынужден бежать из Сормово в конце января 1917 года. [47] Такие примеры подтверждают, что типографская работы не была легкой, а являлась одним из наиболее опасных и неприятных требований партийной работы.
Одним из способов избежать столь рискованных маневров с типографией был в том, чтобы нанять конспиративную квартиру. «Квартиросъемка» как деятельность упоминается у двенадцати политкаторжан-женщин, и это была явно важная работа для любой организации, хотя обязанности участвующих варьироваться от одной группы к другой. Некоторые из них были использованы в качестве центров встречи местных революционеров, где находившиеся в подполье или эмиграции могли встретиться с товарищами. Такова была квартира эсерки Елена Ивановны Аверкиевой в Саратове, как описал ее большевистский работник Семен Канатчиков. [48] Канатчиков утверждал, что такие «салоны» напоминали политические клубы; у каждого из социал-демократов и эсеров в Саратове был свой салон, которые не смешивались.
Такие квартиры, возможно, способствовали изображению революционных женщин как «заваривающих чай» для мужчин:
«На столе были большие блюда, заполненные большими буханками грубого хлеба, толстыми маленькими кольцами белого хлеба и сливочного масла. Сидя за столом, чай разливала толстая, с короткой стрижкой женщина в широком хлопчатобумажной блузке.... Она налила стакан чаю, предложила немного хлеба, масло и сахар, а затем продолжала либо штопать детские носки или читать. Это была… “Тетушка Марсельеза”» (Елизавета Адриановна Дьякова) [49]
Не все конспиративные квартиры предназначались для таких встреч. Некоторые из них были специально использованы для хранения нелегальной типографии, в качестве места для «технического» работы, изготовления бомб или хранения нелегальной литературы или взрывчатых веществ. Двойственное значение таких квартир означало, что обязанности женщины колебались куда шире, чем дьяковская роль благочестивой хозяйки. Еще одним выдающимся примером была Мария Беневская, которой, во время оказания помощи в разгрузке бомб повредило обе руки. «С полным присутствием духа она послала своих товарищей скрыть все следы бомбы, и пошла одна в больницу, где утверждала, что ее застал несчастный случай на кухне» [50] В обязанности хозяйки могли распространяться широко.
Наиболее популярным видом работы была пропаганда. Это неудивительно, учитывая преобладание учителей, а также партийную традицию «хождения в народ» еще с 1870-х годов. Пропагандистская работа показана на диаграмме 3.V в пяти проявлений, для того, чтобы получить более четкую картину того, какие работы были связаны для женщинами. Как и партийной работе, конечно, некоторые категории пересекаются; многие женщины проводили агитационную работу среди более чем одной социальной группы.
Эти цифры ясно показывают, что женщины-пропагандисты работали в целом ряде агитируемых групп. Наибольшая их доля была связана с пропагандой среди крестьянства. Этого следовало ожидать, учитывая происхождение ПСР от народнического движения, которое посвящало себя работе в деревне, и преобладание педагогов, которые хорошо подходили для проведения работы среди крестьянства. Трудно представить, как были встречены эти в основном хорошо образованные, городские женщины в деревнях. Рассмотрение поведения избирателей и местного руководства показывает доверие деревни к «своим» и устойчивость к посторонним. В описании Брешковской ее работы среди украинского крестьянства в 1874 г. есть эпизод о том, как она показала свою готовность принять одежду и образ жизни сельских жителей, чтобы проникнуть в деревни и стать признанной. [51] Медицинская подготовка Фигнер позволила ей взять на себя роль внутри сельской общины, но не принесла ей никакого успеха как пропагандисту, наоборот, ее опыт показал ее абсолютную неподготовленность в понимании деревенской жизни. [52] Опыт таких закаленных борцов несомненно помогал молодым революционирами в их попытках ассимилироваться в деревне для более эффективной пропаганды. Некоторые из этих попыток были явно успешными. Мария Первеева была дочерью крестьянина из Воронежа, который работал в качестве пропагандиста и учителя среди крестьян с 1904 г. и явно был популярен среди жителей; когда она была арестована в 1904 году местные крестьяне освободили ее из тюрьмы. [53]
Число женщин, которые были вовлечены в пропаганду среди солдат, требует комментария. Практические трудности такой работы должны были быть огромными – помимо очевидной проблемы проникновения в чисто мужское окружение без обнаружения полиции, женщины сталкивались с недоверием и даже насилием со стороны некоторых солдат. [54] Решение партии запретить женщинам работу среди военнослужащих показывает уровень их трудностей, и, возможно, неэффективность. [55] Особенно интересно одно конкретное лицо, участвовавшее в пропаганде солдат – Анна Пигит. Она была дочерью купца, родилась в 1884 году, и был очень активным членом партии еще с 1902 года, когда ей было всего восемнадцать лет. Она была арестована и сослана в 1903 году за участие в организации первомайских демонстраций, но бежала за границу, где ЦК партии потребовал от нее вернуться в Россию, чтобы установить связь с группой в Екатеринославе. Она начала работу среди военных в 1905 году, и после того как партия запретила работу женщин среди солдат, она создала группу «военных пропагандистов» внутри партии, и работала в ней
В нарушение партийных правил. Она продолжала работать среди солдат и матросов, а напоследок в Кронштадте, пока не вынуждена была бежать за границу еще раз в 1907 году. [56]
Пропаганда среди рабочих также была сопряжена с трудностями. Женщина, пытавшаяся агитировать среди мужчин-работников, вполне могла столкнуться с предрассудками и враждебностью;
«Социал-демократы считали тогда, что рабочий класс мужчин никогда не потерпит наставлений от женщин и, более того, считалось, что любая женщина, которая подошла к ним, была проституткой» [57]
Хотя такое негативное отношение к женщинам-пропагандистам безусловно существовала в некоторых кругах, это не означало, что оно было всеобщим. София Корнеева-Бродская, дочь рабочего Харькова, вела пропаганду среди железнодорожных рабочих и студентов в 1901-1904, а в 1904-5 работала пропагандистом ПСР в Москве, Петрограде и Екатеринбурге. Она была избрана в качестве члена Петроградского Совета рабочих депутатов в 1905 году, за что была арестована и заключена в тюрьму. После освобождения в 1906 году она продолжила пропагандистскую работу, на этот раз среди солдат и матросов. [58]
Корнеева-Бродская явно имела успех в работе пропагандиста среди мужчин. Леонтина Сабинская-Назарова, учительница из Самары, также работал среди железнодорожных рабочих, и был принята этими людьми – она была членом их забастовочного комитета в 1905 году. [59]
Работа среди женщин-работниц, тем временем, имела свои проблемы. Многие работающие женщины не имели практически никакого образования, занимались низкой или неквалифицированной работой, которой занимались долгие часы за низкую заработную плату и минимальную обеспеченности работой. Они отличались большей консервативностью, чем их коллеги-мужчины, и менее охотно шли на забастовку. Основным фактором, определяющими их политическую культуру и активность, была квалификация, а не пол; женщины, работающие в квалифицированных отраслях, были чаще готовы на забастовку, как и их квалифицированных коллеги-мужчины. [60] Хотя ряд политических активистов на рубеже двадцатого века жаловался на трудность работы среди трудящихся женщин, [61] эсеровские активисты явно пользоались некоторым успехом.
Хотя большинство женщин, которые заявили, что они работали в качестве пропагандистов среди рабочих, были студентками или преподавателями, [62] у других было то преимущество, что они сами были рабочими, что давало им более широкий доступ к рабочим, котрые были готовы прислушивать к их мнению больше, чем к пропагандистам из вне. Мария Клементьева-Ухина, например, родилась в семье портнихи в Тифлисе, приступила к организации союза швей во Владикавказе в 1905 году, и участвовала в организации забастовок, пока ее не арестовали в 1907 году. [63] Мальвина Патлажан-Камионская показала похожие способности в организации квалифицированных работниц. При получении приговора в виде четырехлетней ссылки на каторгу для ее техническоую и террористическую работу в рамках ПСР, Камионская была приговорен дополнительно еще к шести месяцам за ее роль в организации забастовки на фабрике швейных машин. [64]
Только одна женщина упоминает пропагандистскую работу среди интеллигенции. Это была Надежда Терентьева, учительница, которая отметила, что она работала в качестве пропагандиста среди учителей, крестьян и рабочих. [65] Работа среди интеллигенции, как правило, проводилась в профессиональных группах, и без формальностей, требуемых от «кампаний» среди рабочих, солдат и крестьян. Описание Спиридовичом такой работы эсерами поясняет это:
«Пропаганда среди интеллигенции проведилась независимо отдельными людьми, не систематически. Работа шла в профессиональных союзах, через определенных лиц пропагандисты встречались на работе, где уже были знакомы с теми, кто помогал эсерам определить других людей подходящих убеждений, имевших схожие идеи. Людям, которые показывали такой интерес, предлагалась литература, и через них распространялась пропаганда». [66]
Большинство активистов из партийной интеллигенции, вероятно, участвовало в такого рода пропаганде, но отдельно такую деятельность не выделял. Пропаганда среди студенчества упоминается в 23% случаев и имела, возможно, более систематический характер, чем среди интеллигенции, но часто осуществлялась в собственных кругах женских знакомства, когда они сами были студентами.
Это краткая информация о деятельности женщин в рамках организации ПСР демонстрирует широту и важность той роли, которую они выполнили в партии. Хотя незначительное меньшинство было вовлечено в террористическую деятельность, многие другие приняли участие в ежедневной работе местных групп, пропаганде и организации партийной деятельность. Мария Кашменская из сормовской организации ПСР продемонстрировать ту ведущую роль, которую женщины взяли на себя в эсеровском подполье. Кашменская, которой в 1917 году было только 23 года, была секретарем, [67] организатором и одним из членов организации, единственной женщиной в ЦК. Она инициировала создание круга работников в Нижнем Новгороде, и ей было поручено группе организовать покупку типографии. Кашменсая не подходит под стереотип революционерки, предрасположенной к террору из-за эмоциональных недостатков, как полагает Найт. [68] Она не была склонна к террористическим предприятиям группы, и встала на рациональную и ненасильственную позицию в вопросе об экспроприациях, предложенных организацией в сентябре 1916 года. Ее мнения и суждения были под достоинству оценены ее товарищами-мужчинами, и она была в состоянии говорить по ряду вопросов. На митинге в сентябре 1916 года она выступила с докладом об отношении немецких социал-демократов к войне, который был «интересным и насыщенным по содержанию». [69] Вместе с Дмитрием Тюриковым, самым опытным руководителем Мормовской организации, она была отправлена в декабре 1916 года в Воронеже установить связи с другими организациями ПСР Поволжья, а также обсудить организацию партийной конференции. Это была деликатная и опасная миссия, и надежды группы Сормово остановились на ней. Вынужденная покинуть Сормово в январе 1917 года из-за типографного дела, Кашменская вернулась в апреле 1917 года.
Деятельность Кашменскй является свидетельством активной роли женщин в партийных организаций до 1917 года. Можно было бы ожидать такой же картины по всей стране, когда женщины могли бы принять полноценное и активное участие в политической жизни 1917 гда. Но на основании данных об участии женщин в различных выборных органах и отсутствия женских имен в местной партийной печати, видно, что это был не тот случай. Несмотря на то, что женщины составляли около 47% от общей численности рабочей силы завода, мужчины преобладали и в завкомах и Советах, которые возникли в 1917 году. Из девяноста двух кандидатов в Учредительное собрание от Нижегородской, Тамбовской, Пензенской, Казанской и Симбирской губерний только три были женщинами. Екатерина Брешковская, не столько женщина, сколько национальный символ, стояла в качестве кандидата от Симбирской группы эсеров-оборонцев. Жена А.Н. Виктора Чернова Чернова-Слетова стояла вместе с мужем в списке Тамбовской губернии. Единственная неизвестная женщина среди этих трех была Вера Ф. Васильева, работница Алафузовского завода в Казани, а также член заводского комитета. В списке кандидатов в думу Нижнего Новгорода из 51 человек четыре были женщинами, трое из которых – учительницы, а последняя служащей. Все они были размещены в избирательном списке очеь низко, под номерами 35, 39, 48 и 49, так что из 40 эсеровских делегатв, избранных в Думу, было только две женщины и сел. Это жалкая доля, учитывая роль женщин в эсеровском движении до революции. Куда пропали активистки ПСР в 1917 году? Одно из возможных объяснений этого избегании интеллигенцией событий в деревне в период 1917 года. [71] Как многие из активистов, женщины были высокообразованными людьми, из более высоких социальных слоев, и предпочитали отойти от деревенской политики. Это, однако, не объясняет отсутствия женщин-активисток в городах. Большевистские женщины взяли на себя те же технические и пропагандистские роли, которые они выполняли до революции, а также занимались публичными выступленими. [72] Техническая и пропагандистская работа хотя и важная для партийной деятельности конечно, не имела большого освещения в прессе, которой бы пришлось признать очевидное отсутствие активистов ПСР в политической жизни. В выборке из 182 большевистских женщин в 1917 году, почти 40% были вовлечены в партийную работу 30% были членами Советов и менее 10% работали в качестве делегатов в Думе. [73] Эти цифры однако, не являются точным отражением всероссийских форм участия женщин в политической жизни так как они сильно смещены в сторону Москвы и Петрограда, где находилось большинство большевиков, и где женщины были, скорее всего, избранны в политические организации. Эти цифры несомненно, гораздо выше, чем средние показатели участия женщин в Советах и Думах по стране.
Клементс-Эванс прокомментировал этот успех большевистской партии следующим образом: «Партия оказалась более гостеприимна к женщинам, чем другие политические институты новой российской демократии» [74]
Это без сомнения относится и к организациям ПСР. До Февральской революции женщины действовали в партийном «коконе», который был заполнен в основном хорошо образованными, эгалитарными лицами, которые рассматривали мужчин и женщин как равных. Эта защищенная среда позволила женщинам занимать видные позиции в партийных организациях, которые они заслужили их разнообразные таланты. После Февральской революции характер партии значительно изменился, так как они подверглись процедуре массового демократического волеизъявления. Реалии российской политической жизни в 1917 году показали, что электорат в основном хотел голосовать за местных рабочих мужчин, а не женщин. Мужчины главенствовали при принятие решений в деревне, и хотя женщины получили избирательные права, многим не хватало образования или политического сознания, чтобы самостоятельно использовать свой голос. [75] Также и на заводах, хотя некоторые женщины-работницы и смогли мобилизовать и повысить свое политическое сознание, нет никаких сомнений в том, что на политической сцене преобладали мужчины. [76]
Как отреагировала Мария Кашменская на новую обстановку в партии? Очевидно, сохраняя некоторую степень востребованности в организации, она была выдвинута в качестве кандидата в думу, хотя и помещена внизу списка, под №48. По неясным причинам она сняла свою кандидатуру Единственный след ее дальнейшего существования можно найти в местной прессе, это было письмо, которое она написала в газету ПСР «Народ», и опубликованное в декабре 1917 года Оно приводится ниже, чтобы точно передать его принципиальный и четкий стиль:
«В связи с письменным запросом от товарища Валинчевского, [77] я хочу разместить на страницах «Народа» мое объяснение о следующем инциденте. В частной беседе в перерыве заседания городской думы, проходившем в театре 28 ноября, я спросила товарищ Валинчевского, почему он был членом Думы, но сидел в стороне от нас, на балконе. Он ответил, что стыдится тактики фракции – я резко ответила, что считаю такое положение бесчестным, так как если он считает тактику недостойной, он должен открыто объявить это и оставить фракцию, но не позорить партию за ее спиной Такое поведение я считаю недостойным истинного СР, поэтому на правах старого партийного товарища я беру на себя смелость громко повторить это обвинение». [78]
На основании этого письма ясно, что Кашменская продолжала принимать активное участие в партии и сохраняла страстный интерес к политике, как и можно было ожидать после того, что известно о ее подпольной деятельности Бросающееся в глаза отсутствие Кашменской в отчетах о партийной деятельности в местной прессе да и вообще в списках авторов местной газеты, говорит о том, что она не извелекла прибылей из политического опыта и способностей, который заслуживала. В отличие от других главных активистов сормовской организации, многие из которых были регулярно упоминаются в партийной печати и различных партийных и общественных сообщениях. В ПСР женщин-активистов можно рассматривать как рядовых партии. Несмотря на их способности и опыт в политической и организационной сферах они были оттеснены за кулисы потребностями массовой демократической политики. Это лишило организацию партии ее самых опытных работников, и без сомнения способствовало дальнейшему ухудшению деятельности организации в 1917 году.
Сноски опускаю, диаграммы тоже.
Работа женщин в партии
Прежде чем перейти к обсуждению социально-экономического состава ПСР, некоторое внимание надо уделить женщинам внутри партии. Это исследование показывает, что женщины сыграли важную роль в дореволюционной жизни ПСР. Бросается в глаза отсутствие их среди партийных активистов 1917 года. Здесь исследуется это отсутствие и предлагается его объяснение. Историография о женщинах-революционерках 1905-1921 гг. посвящена в основном женщинам-большевикам. [27] Это отражает наличие достаточного исходного материала о большевиках, которые принадлежали главенствующей коммунистической партии и которые оставили значительное количество автобиографических источников. [28]
Исследования женщин-эсерок гораздо более малочисленны, и большую часть доступной мемуарной литературы исходит от тех немногих женщин, которые проникли в высшие эшелоны партии. [29] Рядовые эсерки играли важную роль в партии до революции, но в 1917 году бросается в глаза их отсутствие в избирательных списках и партийной печати. Это исследование дает некоторые объяснения этому и будет оценивать роль, которые они взяли на себя внутри партии. Это ставит под вопрос представление, которое возникает в результате отсутствия информации о женщинах в качестве либо террористических мучениках типа Спиридоновой, или «чайниках», то есть, тех, кто был административным резервом мужчин, которые легли в реальную основу численности партии. Предлагаемые данные основаны на 143 женщинах-членах ПСР, которые были включены в число политкаторжан. Нерепрезентативный характер этого источника уже прокомментировал. В случае с женщинами, он, однако, образует более представительную выборку, так как женщины--революционерки имели тенденцию быть более образованными и владели определенным опытом городской жизни.
Женщины в ПСР и предшествующих движениях пришли в основном из высших классов. Состав политкаторжан относительно равномерно представляет весь спектр социальных слоев (см. таблицу 3.I), но интеллигенция, дворянство и торговцы численно в них более представлены, в соответствии с общим дисбалансом внутри революционного движения к верхним классам. Некоторые объяснения этого социального дисбаланса можно получить при рассмотрении женщин – члено партии. Наблюдался устойчивый рост образовательных возможностей для
женщин из обеспеченных классов, хотя и этот круг было ограничен, главным образом, женщинами из дворян. [30]
Образование само по себе и высшее в частности давало возможность вырваться из условий русской патриархальной жизни, [31], что склоняло молодых женщин к радикальной студенческой политике и социалистическим идеям. [32] Однако для образованных молодых женщин не было соответствующего количества подходящих профессий. [33] Ограничительный характер по существу патриархального общества России был дальнейшее революционизирующим фактором для женщин из обеспеченных классов, так как, несмотря на их образование, они должны были отказаться от профессиональных амбиций, и принять традиционную роль жены и матери.
Ряд знатных женщин ссылаются в своих мемуарах на свое знакомство с социальной несправедливостью. Брешковская предположила, что детей помещиков привлекало к революционному движению их близкое знакомство с крестьянской жизнью, как по своей географической близости к их жилищам, так и их связям с крестьянами, хотя другие революционерки, такие как Вера Фигнер, этого не подтверждают. [34] Кроме того, их родители, хотя редко радикалы, часто уважали идеалы просвещения и французской революции. [35]
Конечно, нет единой причины, способной объяснить, что привлекло женщин в революционное движение. [36] Семья, однако, имеет преобладающее значение как место, в которой молодые женщины научились критически относиться к окружающей их среде. Для тех, кто связался с народничеством, а затем и эсерами, осознание социальной несправедливости чаще всего ассоциировалось с состоянием крестьянства.
Доступ женщин из рабочих и крестьян к революционному движению был ограничен рядом факторов, в первую очередь отсутствием образования и свободного времени. В 1897 году только 47% женщин, живущих в городах и поселках, были грамотными. Этот процент снизился в целом по России до 17% женщин. [37] Хотя некоторые работницы-женщины вступали в ряды активистов ПСР, они были в меньшинстве. На приведенных ниже диаграммах в графе 3.II показан уровень образования женщин-активистов ПСР, который демонстрирует их исключительный уровень образования. 15% из них имели высшее образование, по сравнению с 5% мужчин, 52% получили среднего образование, по сравнению с 39% мужчин. Наиболее ярким в сравнении является то, что в то время как 31% мужчин имели низшее образование, у женщин эта пропорция составляла только 5%. Это ясно показывает, что женщины эсерки не только имели необычно высокий уровень грамотности, но что они имели гораздо более высокий уровень образования, чем их товарищи -мужчины.
Это отражает проблему их социальное происхождения, когда из-за ограничений женщины переходили к революционной борьбе.
Сравнение мужчин и женщин, как показано на графике 3.III, вносит ясность в вопросе о различиях мужчин и женщин. Почти треть из женщин имели высшее образование, по сравнению с всего лишь 5% мужчин. Эта цифра согласуется с долей образования дореволюционных большевиков, где образование имели 25% женщин и 5% мужчин. [38] Это неудивительно, так как образование, наряду с медициной, было в числе немногих профессиональных областей, открытых для образованных женщин. Впрочем, женщины-политкаторжанки не подходят под стереотип вдохновляющих сельских учительниц. 14% из них были квалифицированными рабочими, и 13% неквалифицированными. Большое количество женщин-работниц, а также преобладание женщин из высокообразованных слоев демонстрирует состав низовых членов эсеровской партии.
Виды женской партработы
Существует ряд исследований об участии женщин в террористической деятельность народничества и ПСР. [39] В то время как такие труды являются ценными и демонстрируют значительную роль, которую играли женщины в террористической деятельности, существует опасность искажения их деятельности ПАСР. Для этого было проведено Большинство женщин работали в более чем одном виде деятельности. 32% были вовлечены в две категории, и 15% в три. Вера Фигнер, одна из старых героинь движения, включенная в этот обзор, участвовала во всех шести видах работы, хотя ее пример единственный. Такое многообразие подтверждает широту участия женщин в партийной работе. [43] 16% были вовлечены в типографную работу. Эта работа отнюдь не была легкой. Использование подземных типографий была трудной и опасной работой.
Зиновий Магергут, член-учредитель сормовской организации ПСР, дал подробные воспоминания о действиях их подземной типографии в 1916-17 гг., которые показывают тяготы и опасности, связанные с такой работой. До приобретения типографии организация печатала листовки, используя «золёную массу», которая была изобретена инженером из Сормово. Она высыхала, быстро образовывались трещины, и через пятнадцать копий ее приходилось менять. [44] Это делало работу медленной и трудоемкой. Покупка типографии в ноябре 1916 увеличила количество копий, но не улучшитла условия труда своих операторов :
«Для того, чтобы напечатать 150 экземпляров листовки на гектографе, мы должны были вскипятить массу три раза и работать две ночи до конца рабочего дня. Условия в квартире, которую мы арендовали, были опасные, но мы должны были довольствоваться чем есть, до тех пор, пока могли продолжить нашу работу. Вторую листовку мы делали, например, на чердаке квартиры. Днем крыша, которая была сделана из бетона и армированного железа, нагревалась, а единственное окно было плотно закрыто, чтобы люди в доме напротив не мог увидеть свет. Даже дверь была закрыта, чтобы мы не были застигнуты врасплох. Именно в этих условиях ужасной духоты, обливаясь потом и буквально задыхаясь, мы работали всю ночь...» [45]
Сормовская группа не имеют свои собственной конспиративной квартиры, так что они должны были таскать тяжелую типографию с набором с одного временного места на другое, что при бдительности полиции было большим риском. Сама типография состояла из 2-3 пудов шрифта, пластин с болтами, и роликов, сделанных на фабрике Сормово. [46] Мария Кашменская, одна из основателей и наиболее активных членов организации, играла большую роль в типографии. В январе 1917 года полиция обнаружила местонахождение типографии и сама Кашменская несла верстки по улицам на новое место. За ней следовал полицейский шпион, и после многих попыток сбросить хвост она была вынуждена бросить верстки в соседний сад, где позднее они были найдены полицией. В результате этого инцидента, Кашменская вместе со своим товарищем Соколовым были вынужден бежать из Сормово в конце января 1917 года. [47] Такие примеры подтверждают, что типографская работы не была легкой, а являлась одним из наиболее опасных и неприятных требований партийной работы.
Одним из способов избежать столь рискованных маневров с типографией был в том, чтобы нанять конспиративную квартиру. «Квартиросъемка» как деятельность упоминается у двенадцати политкаторжан-женщин, и это была явно важная работа для любой организации, хотя обязанности участвующих варьироваться от одной группы к другой. Некоторые из них были использованы в качестве центров встречи местных революционеров, где находившиеся в подполье или эмиграции могли встретиться с товарищами. Такова была квартира эсерки Елена Ивановны Аверкиевой в Саратове, как описал ее большевистский работник Семен Канатчиков. [48] Канатчиков утверждал, что такие «салоны» напоминали политические клубы; у каждого из социал-демократов и эсеров в Саратове был свой салон, которые не смешивались.
Такие квартиры, возможно, способствовали изображению революционных женщин как «заваривающих чай» для мужчин:
«На столе были большие блюда, заполненные большими буханками грубого хлеба, толстыми маленькими кольцами белого хлеба и сливочного масла. Сидя за столом, чай разливала толстая, с короткой стрижкой женщина в широком хлопчатобумажной блузке.... Она налила стакан чаю, предложила немного хлеба, масло и сахар, а затем продолжала либо штопать детские носки или читать. Это была… “Тетушка Марсельеза”» (Елизавета Адриановна Дьякова) [49]
Не все конспиративные квартиры предназначались для таких встреч. Некоторые из них были специально использованы для хранения нелегальной типографии, в качестве места для «технического» работы, изготовления бомб или хранения нелегальной литературы или взрывчатых веществ. Двойственное значение таких квартир означало, что обязанности женщины колебались куда шире, чем дьяковская роль благочестивой хозяйки. Еще одним выдающимся примером была Мария Беневская, которой, во время оказания помощи в разгрузке бомб повредило обе руки. «С полным присутствием духа она послала своих товарищей скрыть все следы бомбы, и пошла одна в больницу, где утверждала, что ее застал несчастный случай на кухне» [50] В обязанности хозяйки могли распространяться широко.
Наиболее популярным видом работы была пропаганда. Это неудивительно, учитывая преобладание учителей, а также партийную традицию «хождения в народ» еще с 1870-х годов. Пропагандистская работа показана на диаграмме 3.V в пяти проявлений, для того, чтобы получить более четкую картину того, какие работы были связаны для женщинами. Как и партийной работе, конечно, некоторые категории пересекаются; многие женщины проводили агитационную работу среди более чем одной социальной группы.
Эти цифры ясно показывают, что женщины-пропагандисты работали в целом ряде агитируемых групп. Наибольшая их доля была связана с пропагандой среди крестьянства. Этого следовало ожидать, учитывая происхождение ПСР от народнического движения, которое посвящало себя работе в деревне, и преобладание педагогов, которые хорошо подходили для проведения работы среди крестьянства. Трудно представить, как были встречены эти в основном хорошо образованные, городские женщины в деревнях. Рассмотрение поведения избирателей и местного руководства показывает доверие деревни к «своим» и устойчивость к посторонним. В описании Брешковской ее работы среди украинского крестьянства в 1874 г. есть эпизод о том, как она показала свою готовность принять одежду и образ жизни сельских жителей, чтобы проникнуть в деревни и стать признанной. [51] Медицинская подготовка Фигнер позволила ей взять на себя роль внутри сельской общины, но не принесла ей никакого успеха как пропагандисту, наоборот, ее опыт показал ее абсолютную неподготовленность в понимании деревенской жизни. [52] Опыт таких закаленных борцов несомненно помогал молодым революционирами в их попытках ассимилироваться в деревне для более эффективной пропаганды. Некоторые из этих попыток были явно успешными. Мария Первеева была дочерью крестьянина из Воронежа, который работал в качестве пропагандиста и учителя среди крестьян с 1904 г. и явно был популярен среди жителей; когда она была арестована в 1904 году местные крестьяне освободили ее из тюрьмы. [53]
Число женщин, которые были вовлечены в пропаганду среди солдат, требует комментария. Практические трудности такой работы должны были быть огромными – помимо очевидной проблемы проникновения в чисто мужское окружение без обнаружения полиции, женщины сталкивались с недоверием и даже насилием со стороны некоторых солдат. [54] Решение партии запретить женщинам работу среди военнослужащих показывает уровень их трудностей, и, возможно, неэффективность. [55] Особенно интересно одно конкретное лицо, участвовавшее в пропаганде солдат – Анна Пигит. Она была дочерью купца, родилась в 1884 году, и был очень активным членом партии еще с 1902 года, когда ей было всего восемнадцать лет. Она была арестована и сослана в 1903 году за участие в организации первомайских демонстраций, но бежала за границу, где ЦК партии потребовал от нее вернуться в Россию, чтобы установить связь с группой в Екатеринославе. Она начала работу среди военных в 1905 году, и после того как партия запретила работу женщин среди солдат, она создала группу «военных пропагандистов» внутри партии, и работала в ней
В нарушение партийных правил. Она продолжала работать среди солдат и матросов, а напоследок в Кронштадте, пока не вынуждена была бежать за границу еще раз в 1907 году. [56]
Пропаганда среди рабочих также была сопряжена с трудностями. Женщина, пытавшаяся агитировать среди мужчин-работников, вполне могла столкнуться с предрассудками и враждебностью;
«Социал-демократы считали тогда, что рабочий класс мужчин никогда не потерпит наставлений от женщин и, более того, считалось, что любая женщина, которая подошла к ним, была проституткой» [57]
Хотя такое негативное отношение к женщинам-пропагандистам безусловно существовала в некоторых кругах, это не означало, что оно было всеобщим. София Корнеева-Бродская, дочь рабочего Харькова, вела пропаганду среди железнодорожных рабочих и студентов в 1901-1904, а в 1904-5 работала пропагандистом ПСР в Москве, Петрограде и Екатеринбурге. Она была избрана в качестве члена Петроградского Совета рабочих депутатов в 1905 году, за что была арестована и заключена в тюрьму. После освобождения в 1906 году она продолжила пропагандистскую работу, на этот раз среди солдат и матросов. [58]
Корнеева-Бродская явно имела успех в работе пропагандиста среди мужчин. Леонтина Сабинская-Назарова, учительница из Самары, также работал среди железнодорожных рабочих, и был принята этими людьми – она была членом их забастовочного комитета в 1905 году. [59]
Работа среди женщин-работниц, тем временем, имела свои проблемы. Многие работающие женщины не имели практически никакого образования, занимались низкой или неквалифицированной работой, которой занимались долгие часы за низкую заработную плату и минимальную обеспеченности работой. Они отличались большей консервативностью, чем их коллеги-мужчины, и менее охотно шли на забастовку. Основным фактором, определяющими их политическую культуру и активность, была квалификация, а не пол; женщины, работающие в квалифицированных отраслях, были чаще готовы на забастовку, как и их квалифицированных коллеги-мужчины. [60] Хотя ряд политических активистов на рубеже двадцатого века жаловался на трудность работы среди трудящихся женщин, [61] эсеровские активисты явно пользоались некоторым успехом.
Хотя большинство женщин, которые заявили, что они работали в качестве пропагандистов среди рабочих, были студентками или преподавателями, [62] у других было то преимущество, что они сами были рабочими, что давало им более широкий доступ к рабочим, котрые были готовы прислушивать к их мнению больше, чем к пропагандистам из вне. Мария Клементьева-Ухина, например, родилась в семье портнихи в Тифлисе, приступила к организации союза швей во Владикавказе в 1905 году, и участвовала в организации забастовок, пока ее не арестовали в 1907 году. [63] Мальвина Патлажан-Камионская показала похожие способности в организации квалифицированных работниц. При получении приговора в виде четырехлетней ссылки на каторгу для ее техническоую и террористическую работу в рамках ПСР, Камионская была приговорен дополнительно еще к шести месяцам за ее роль в организации забастовки на фабрике швейных машин. [64]
Только одна женщина упоминает пропагандистскую работу среди интеллигенции. Это была Надежда Терентьева, учительница, которая отметила, что она работала в качестве пропагандиста среди учителей, крестьян и рабочих. [65] Работа среди интеллигенции, как правило, проводилась в профессиональных группах, и без формальностей, требуемых от «кампаний» среди рабочих, солдат и крестьян. Описание Спиридовичом такой работы эсерами поясняет это:
«Пропаганда среди интеллигенции проведилась независимо отдельными людьми, не систематически. Работа шла в профессиональных союзах, через определенных лиц пропагандисты встречались на работе, где уже были знакомы с теми, кто помогал эсерам определить других людей подходящих убеждений, имевших схожие идеи. Людям, которые показывали такой интерес, предлагалась литература, и через них распространялась пропаганда». [66]
Большинство активистов из партийной интеллигенции, вероятно, участвовало в такого рода пропаганде, но отдельно такую деятельность не выделял. Пропаганда среди студенчества упоминается в 23% случаев и имела, возможно, более систематический характер, чем среди интеллигенции, но часто осуществлялась в собственных кругах женских знакомства, когда они сами были студентами.
Это краткая информация о деятельности женщин в рамках организации ПСР демонстрирует широту и важность той роли, которую они выполнили в партии. Хотя незначительное меньшинство было вовлечено в террористическую деятельность, многие другие приняли участие в ежедневной работе местных групп, пропаганде и организации партийной деятельность. Мария Кашменская из сормовской организации ПСР продемонстрировать ту ведущую роль, которую женщины взяли на себя в эсеровском подполье. Кашменская, которой в 1917 году было только 23 года, была секретарем, [67] организатором и одним из членов организации, единственной женщиной в ЦК. Она инициировала создание круга работников в Нижнем Новгороде, и ей было поручено группе организовать покупку типографии. Кашменсая не подходит под стереотип революционерки, предрасположенной к террору из-за эмоциональных недостатков, как полагает Найт. [68] Она не была склонна к террористическим предприятиям группы, и встала на рациональную и ненасильственную позицию в вопросе об экспроприациях, предложенных организацией в сентябре 1916 года. Ее мнения и суждения были под достоинству оценены ее товарищами-мужчинами, и она была в состоянии говорить по ряду вопросов. На митинге в сентябре 1916 года она выступила с докладом об отношении немецких социал-демократов к войне, который был «интересным и насыщенным по содержанию». [69] Вместе с Дмитрием Тюриковым, самым опытным руководителем Мормовской организации, она была отправлена в декабре 1916 года в Воронеже установить связи с другими организациями ПСР Поволжья, а также обсудить организацию партийной конференции. Это была деликатная и опасная миссия, и надежды группы Сормово остановились на ней. Вынужденная покинуть Сормово в январе 1917 года из-за типографного дела, Кашменская вернулась в апреле 1917 года.
Деятельность Кашменскй является свидетельством активной роли женщин в партийных организаций до 1917 года. Можно было бы ожидать такой же картины по всей стране, когда женщины могли бы принять полноценное и активное участие в политической жизни 1917 гда. Но на основании данных об участии женщин в различных выборных органах и отсутствия женских имен в местной партийной печати, видно, что это был не тот случай. Несмотря на то, что женщины составляли около 47% от общей численности рабочей силы завода, мужчины преобладали и в завкомах и Советах, которые возникли в 1917 году. Из девяноста двух кандидатов в Учредительное собрание от Нижегородской, Тамбовской, Пензенской, Казанской и Симбирской губерний только три были женщинами. Екатерина Брешковская, не столько женщина, сколько национальный символ, стояла в качестве кандидата от Симбирской группы эсеров-оборонцев. Жена А.Н. Виктора Чернова Чернова-Слетова стояла вместе с мужем в списке Тамбовской губернии. Единственная неизвестная женщина среди этих трех была Вера Ф. Васильева, работница Алафузовского завода в Казани, а также член заводского комитета. В списке кандидатов в думу Нижнего Новгорода из 51 человек четыре были женщинами, трое из которых – учительницы, а последняя служащей. Все они были размещены в избирательном списке очеь низко, под номерами 35, 39, 48 и 49, так что из 40 эсеровских делегатв, избранных в Думу, было только две женщины и сел. Это жалкая доля, учитывая роль женщин в эсеровском движении до революции. Куда пропали активистки ПСР в 1917 году? Одно из возможных объяснений этого избегании интеллигенцией событий в деревне в период 1917 года. [71] Как многие из активистов, женщины были высокообразованными людьми, из более высоких социальных слоев, и предпочитали отойти от деревенской политики. Это, однако, не объясняет отсутствия женщин-активисток в городах. Большевистские женщины взяли на себя те же технические и пропагандистские роли, которые они выполняли до революции, а также занимались публичными выступленими. [72] Техническая и пропагандистская работа хотя и важная для партийной деятельности конечно, не имела большого освещения в прессе, которой бы пришлось признать очевидное отсутствие активистов ПСР в политической жизни. В выборке из 182 большевистских женщин в 1917 году, почти 40% были вовлечены в партийную работу 30% были членами Советов и менее 10% работали в качестве делегатов в Думе. [73] Эти цифры однако, не являются точным отражением всероссийских форм участия женщин в политической жизни так как они сильно смещены в сторону Москвы и Петрограда, где находилось большинство большевиков, и где женщины были, скорее всего, избранны в политические организации. Эти цифры несомненно, гораздо выше, чем средние показатели участия женщин в Советах и Думах по стране.
Клементс-Эванс прокомментировал этот успех большевистской партии следующим образом: «Партия оказалась более гостеприимна к женщинам, чем другие политические институты новой российской демократии» [74]
Это без сомнения относится и к организациям ПСР. До Февральской революции женщины действовали в партийном «коконе», который был заполнен в основном хорошо образованными, эгалитарными лицами, которые рассматривали мужчин и женщин как равных. Эта защищенная среда позволила женщинам занимать видные позиции в партийных организациях, которые они заслужили их разнообразные таланты. После Февральской революции характер партии значительно изменился, так как они подверглись процедуре массового демократического волеизъявления. Реалии российской политической жизни в 1917 году показали, что электорат в основном хотел голосовать за местных рабочих мужчин, а не женщин. Мужчины главенствовали при принятие решений в деревне, и хотя женщины получили избирательные права, многим не хватало образования или политического сознания, чтобы самостоятельно использовать свой голос. [75] Также и на заводах, хотя некоторые женщины-работницы и смогли мобилизовать и повысить свое политическое сознание, нет никаких сомнений в том, что на политической сцене преобладали мужчины. [76]
Как отреагировала Мария Кашменская на новую обстановку в партии? Очевидно, сохраняя некоторую степень востребованности в организации, она была выдвинута в качестве кандидата в думу, хотя и помещена внизу списка, под №48. По неясным причинам она сняла свою кандидатуру Единственный след ее дальнейшего существования можно найти в местной прессе, это было письмо, которое она написала в газету ПСР «Народ», и опубликованное в декабре 1917 года Оно приводится ниже, чтобы точно передать его принципиальный и четкий стиль:
«В связи с письменным запросом от товарища Валинчевского, [77] я хочу разместить на страницах «Народа» мое объяснение о следующем инциденте. В частной беседе в перерыве заседания городской думы, проходившем в театре 28 ноября, я спросила товарищ Валинчевского, почему он был членом Думы, но сидел в стороне от нас, на балконе. Он ответил, что стыдится тактики фракции – я резко ответила, что считаю такое положение бесчестным, так как если он считает тактику недостойной, он должен открыто объявить это и оставить фракцию, но не позорить партию за ее спиной Такое поведение я считаю недостойным истинного СР, поэтому на правах старого партийного товарища я беру на себя смелость громко повторить это обвинение». [78]
На основании этого письма ясно, что Кашменская продолжала принимать активное участие в партии и сохраняла страстный интерес к политике, как и можно было ожидать после того, что известно о ее подпольной деятельности Бросающееся в глаза отсутствие Кашменской в отчетах о партийной деятельности в местной прессе да и вообще в списках авторов местной газеты, говорит о том, что она не извелекла прибылей из политического опыта и способностей, который заслуживала. В отличие от других главных активистов сормовской организации, многие из которых были регулярно упоминаются в партийной печати и различных партийных и общественных сообщениях. В ПСР женщин-активистов можно рассматривать как рядовых партии. Несмотря на их способности и опыт в политической и организационной сферах они были оттеснены за кулисы потребностями массовой демократической политики. Это лишило организацию партии ее самых опытных работников, и без сомнения способствовало дальнейшему ухудшению деятельности организации в 1917 году.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2016-07-16 02:43 am (UTC)я - правнук Зиновия Магергута. поэтому вдвойне интересно. (я читал эту работу раньше по-английски)