![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdДЕЛО О «ЕДИНСТВЕННЫХ В СВОЕМ РОДЕ» ШУБЕ И ПАПАХЕ
Обычай, когда его надо установить, устанавливается просто.
У красных боевой пыл и настойчивость были обратно пропорциональны качеству одежды...
Воевать нужно — это было ясно всем; обмундированьишко, какое было, быстро подызносилось. Одеть всю Красную Армию было невмочь.
А кому охота воевать без штанов! Особенно в осенние и зимние стужи...
Белых одевали лучше. Все в заграничное. На пуговицах — львы с оскаленными зубами... А сукно что ни на есть первый сорт.
Далеко ли до соблазна? Особенно в бою. Под выстрелами никто и никогда не убедит красноармейца, что в осенние слякотные дни воевать без шинели и без брюк лучше.
Вот и стали одеваться за счет иностранцев. Белых при раздевании рассматривали без злобы, как посредников.
Бывало, глядишь, наступает наша цепь, оборванная, пестрая, с прослойкой пиджаков среди изорванных гимнастерок... Наступает... постреливает... нырнет в лощинку, короткая вспышка стрельбы, «ура» вспорет воздух, минут пять затишья, и на противоположный взгорок выходит цепь — не узнаешь, наша, белая ли, — вся приодета по форме, только аглицкой или другой иноземной...
Когда бывали наши одеты лучше белых и попадали им в лапы, переодевались и белые...
Это стало обычаем, нигде не регламентированным, но твердо установившимся. Попадавшие в плен так и знали: если обмундирование на локтях и коленках не продрано, — первым делом расстегивайся. И расстегивались... чей был черед. /55/
В искусстве переодевания фронтовики достигли большого совершенства, ухитрялись переодеваться в самый разгар боя, в цепи, на ходу с исполнением обязанностей по продолжению наступления...
Обычай — великое дело... Сколько раз он выводил нас из безвыходного положения по снабжению.
К подходу красных к Омску ударили морозы по-сибирски... В обмундировании нуждались мы отчаянно, особенно в верхнем.
Обычай исполнялся свято победителями и побежденными.
И когда красные брянцы заменили продранную около карманов и хлястика шинель на шубу и папаху генерала X., в этом не было бы ничего из ряда вон выдающегося, если бы... генерал через два месяца не поступил на советскую службу в губсовнархоз.
Тут-то и заварилось дело.
А было так.
На улицах Омска мороз крепчал. В точно установленный час с минутами генерал X. размеренно и неторопливо позавтракал, облачился в лоснящуюся серебристой проседью шубу и пошел с портфелем под мышкой на службу.
Морозный снег звенел под ногами...
На углу Атаманской улицы внимание генерала было привлечено группой солдат, не отдавших ему чести и державшихся неподобающе для нижних чинов развязно.
И угораздило же генерала придраться, как оказалось, к группе красноармейцев-брянцев...
Утомленные бессонной ночью брянцы огрызнулись неохотно, но шуба-то, шуба смутила их, и один из них, откашлявшись, зычно гаркнул на генерала: «А ты какой губернии будешь?»
Оторопелый генерал еле вымолвил: «Пермской...»
— Ну, так скидывай шубу и айда-те со мной.
Процедура переодевания длилась мгновение...
Так генерал, готовый содрать «шкуру» с нижнего чина, был лишен шубы и папахи и, переряженный в рваную шинель и просаленную шапку, был сдан в комендантскую часть полка, а затем гарнизона...
Шуба, пока не оцененная брянцами, ушла из Омска с полком...
А появление ее в рядах полка, где первая шеренга, по традиции, шла в дохах, не вызвала сенсации. /56/
Для борьбы в условиях сибирских морозов шуба или доха—предмет столь же насущной необходимости, как и ложка за голенищем.
Брянский полк проколесил еще с тысячу верст, пока была разгромлена колчаковская армия, и только на отдыхе, уже за Енисеем, были обнаружены качества шубы и было решено подарить ее командиру дивизии, ходившему в рыжем бараньем тулупе...
Когда комдив был у брянцев, один из красноармейцев, поздравляя его с окончательной победой, поднес шубу и папаху. Комдив не потому, что ему не нравилась шуба, а потому, что каждый полк ему хотел всучить бобровую генеральскую шубу, взял шубу и папаху и передал командиру брянцев Зайцеву.
Казалось, на этом и делу конец.
Но нет...
Уже в апреле месяце к нам в штадив в прочной рыжей обложке припутешествовало дело... иск к красному Брянскому полку бывшего генерала X.
Оказывается, генерал поступил на службу в губсовнар-хоз в Омске и подал по начальству заявление, в котором всемилостивейшую советскую власть информировал, что такого-то ноября 1919 года в 9 часов 37 минут, на углу Атаманской и Казачьей улиц чинами Брянского красного полка он был лишен шубы и папахи. И так как шуба и папаха были особого набора шкурок, не то персидского, не то тибетского барашка, и являлись единственными в своем роде экземплярами во всей царской армии, то генерал полагал, что разыскать и в Красной Армии их будет не трудно, и всеподданнейше просил вернуть вещи или взыскать с полка сорок тысяч рублей.
Дело это направлялось в дивизию управделом РВС«для расследования и взыскания с виновных».
Разобравшись во всем внимательно, комдив пришел к заключению, что как генерал с белой стороны, так и управделами с красной, по-видимому, не были достаточно осведомлены о существовавшем в передовых линиях безмолвном соглашении — обычае обмена обмундирования, и решил выйти из положения так.
В полк, куда направлялось дело «для расследования», было сказано, какого содержания дать справку, и она в редакции полка в возвращенном деле значилась:
«За давностью лет ни самый хвакт, ни место пребывания достопримечательной шубы в полку не известно». /57/
Возвращая всю переписку, комдив, несколько больше знавший обычаи фронта, добавил6
«В РВС. Единственное в своем роде дело о единственных в своем роде белогвардейских шубе и папахе полагал бы целесообразным прекратить, ибо если с нас взыскивать за трофеи и обмундирование, замененное в бою, то завтра надо оставить всех без штанов».
В.К.Путна. Восточный фронт. Штрихи. М., 1959. С.55-58
А вообще, в целом книга В.К.Путны - УГ, даром что он знаменитый красный командир. Все представленные "штрихи" в книги подобны вышевыложенному - обычные ветеранские байки. Не военные воспоминания ни разу.
Обычай, когда его надо установить, устанавливается просто.
У красных боевой пыл и настойчивость были обратно пропорциональны качеству одежды...
Воевать нужно — это было ясно всем; обмундированьишко, какое было, быстро подызносилось. Одеть всю Красную Армию было невмочь.
А кому охота воевать без штанов! Особенно в осенние и зимние стужи...
Белых одевали лучше. Все в заграничное. На пуговицах — львы с оскаленными зубами... А сукно что ни на есть первый сорт.
Далеко ли до соблазна? Особенно в бою. Под выстрелами никто и никогда не убедит красноармейца, что в осенние слякотные дни воевать без шинели и без брюк лучше.
Вот и стали одеваться за счет иностранцев. Белых при раздевании рассматривали без злобы, как посредников.
Бывало, глядишь, наступает наша цепь, оборванная, пестрая, с прослойкой пиджаков среди изорванных гимнастерок... Наступает... постреливает... нырнет в лощинку, короткая вспышка стрельбы, «ура» вспорет воздух, минут пять затишья, и на противоположный взгорок выходит цепь — не узнаешь, наша, белая ли, — вся приодета по форме, только аглицкой или другой иноземной...
Когда бывали наши одеты лучше белых и попадали им в лапы, переодевались и белые...
Это стало обычаем, нигде не регламентированным, но твердо установившимся. Попадавшие в плен так и знали: если обмундирование на локтях и коленках не продрано, — первым делом расстегивайся. И расстегивались... чей был черед. /55/
В искусстве переодевания фронтовики достигли большого совершенства, ухитрялись переодеваться в самый разгар боя, в цепи, на ходу с исполнением обязанностей по продолжению наступления...
Обычай — великое дело... Сколько раз он выводил нас из безвыходного положения по снабжению.
К подходу красных к Омску ударили морозы по-сибирски... В обмундировании нуждались мы отчаянно, особенно в верхнем.
Обычай исполнялся свято победителями и побежденными.
И когда красные брянцы заменили продранную около карманов и хлястика шинель на шубу и папаху генерала X., в этом не было бы ничего из ряда вон выдающегося, если бы... генерал через два месяца не поступил на советскую службу в губсовнархоз.
Тут-то и заварилось дело.
А было так.
На улицах Омска мороз крепчал. В точно установленный час с минутами генерал X. размеренно и неторопливо позавтракал, облачился в лоснящуюся серебристой проседью шубу и пошел с портфелем под мышкой на службу.
Морозный снег звенел под ногами...
На углу Атаманской улицы внимание генерала было привлечено группой солдат, не отдавших ему чести и державшихся неподобающе для нижних чинов развязно.
И угораздило же генерала придраться, как оказалось, к группе красноармейцев-брянцев...
Утомленные бессонной ночью брянцы огрызнулись неохотно, но шуба-то, шуба смутила их, и один из них, откашлявшись, зычно гаркнул на генерала: «А ты какой губернии будешь?»
Оторопелый генерал еле вымолвил: «Пермской...»
— Ну, так скидывай шубу и айда-те со мной.
Процедура переодевания длилась мгновение...
Так генерал, готовый содрать «шкуру» с нижнего чина, был лишен шубы и папахи и, переряженный в рваную шинель и просаленную шапку, был сдан в комендантскую часть полка, а затем гарнизона...
Шуба, пока не оцененная брянцами, ушла из Омска с полком...
А появление ее в рядах полка, где первая шеренга, по традиции, шла в дохах, не вызвала сенсации. /56/
Для борьбы в условиях сибирских морозов шуба или доха—предмет столь же насущной необходимости, как и ложка за голенищем.
Брянский полк проколесил еще с тысячу верст, пока была разгромлена колчаковская армия, и только на отдыхе, уже за Енисеем, были обнаружены качества шубы и было решено подарить ее командиру дивизии, ходившему в рыжем бараньем тулупе...
Когда комдив был у брянцев, один из красноармейцев, поздравляя его с окончательной победой, поднес шубу и папаху. Комдив не потому, что ему не нравилась шуба, а потому, что каждый полк ему хотел всучить бобровую генеральскую шубу, взял шубу и папаху и передал командиру брянцев Зайцеву.
Казалось, на этом и делу конец.
Но нет...
Уже в апреле месяце к нам в штадив в прочной рыжей обложке припутешествовало дело... иск к красному Брянскому полку бывшего генерала X.
Оказывается, генерал поступил на службу в губсовнар-хоз в Омске и подал по начальству заявление, в котором всемилостивейшую советскую власть информировал, что такого-то ноября 1919 года в 9 часов 37 минут, на углу Атаманской и Казачьей улиц чинами Брянского красного полка он был лишен шубы и папахи. И так как шуба и папаха были особого набора шкурок, не то персидского, не то тибетского барашка, и являлись единственными в своем роде экземплярами во всей царской армии, то генерал полагал, что разыскать и в Красной Армии их будет не трудно, и всеподданнейше просил вернуть вещи или взыскать с полка сорок тысяч рублей.
Дело это направлялось в дивизию управделом РВС«для расследования и взыскания с виновных».
Разобравшись во всем внимательно, комдив пришел к заключению, что как генерал с белой стороны, так и управделами с красной, по-видимому, не были достаточно осведомлены о существовавшем в передовых линиях безмолвном соглашении — обычае обмена обмундирования, и решил выйти из положения так.
В полк, куда направлялось дело «для расследования», было сказано, какого содержания дать справку, и она в редакции полка в возвращенном деле значилась:
«За давностью лет ни самый хвакт, ни место пребывания достопримечательной шубы в полку не известно». /57/
Возвращая всю переписку, комдив, несколько больше знавший обычаи фронта, добавил6
«В РВС. Единственное в своем роде дело о единственных в своем роде белогвардейских шубе и папахе полагал бы целесообразным прекратить, ибо если с нас взыскивать за трофеи и обмундирование, замененное в бою, то завтра надо оставить всех без штанов».
В.К.Путна. Восточный фронт. Штрихи. М., 1959. С.55-58
А вообще, в целом книга В.К.Путны - УГ, даром что он знаменитый красный командир. Все представленные "штрихи" в книги подобны вышевыложенному - обычные ветеранские байки. Не военные воспоминания ни разу.
Запись сделана с помощью m.livejournal.com.
