Сталин на польском фронте. Переписка: часть 2

[voencomuezd]

№ 96

Телеграмма И. В. Сталина В. И. Ленину

31 июля [1920 г.]

Москва — Кремль, только Ленину.

Харьков 31/7.

Я уже писал, что Главком (1) приезжает к нам на фронт (2). Сегодня он пишет, что поездку отменяет в связи с положением на Запфронте. Мне кажется, что он просто струсил, запуган действиями Врангеля и не хочет связать себя с судьбой наших операций против Врангеля, в которые он, видимо, не верит, хотя ясно, что связь такая остается, несмотря на отмену поездки. Врангель продолжает бешеные атаки по всему фронту, /151/ интернированные Грузией части Деникина (3) уже у Врангеля и дерутся с нами на фронте, в районе Орехова после жестоких боев мы потеряли шесть орудий, в районе Бердянска противник продвигается вперед, взял Верхне-Токмак, подбил один наш бронепоезд. Можно с уверенностью сказать, что неудачи будут продолжаться до сосредоточения наших сил и начала удара, а сосредоточение наших сил идет, как я уже писал, медленно, главным образом потому, что Главком поздно спохватился с перебросками, несмотря на ряд предупреждений с моей стороны. Сегодня вечером с комфронтом выезжаю на фронт.

Сталин.

РЦХИДНИ; Ф. 558. Oп. 1. Д. 1892. Л. 3-5. Автограф.

Примечания:

1. С.С. Каменев.
2. Речь идет о крымском участке Юго-Западного фронта.
3. Имеются в виду войсковые соединения, подлежавшие интернированию из Грузии в соответствии с советско — грузинским договором от 7 мая 1920 г.

№ 98

Телеграмма И. В. Сталина В. И. Ленину

4 августа [1920 г.]

Москва. Только Ленину, спешно.

Лозовая, 4/8.

Сообщаю для ориентировки следующие данные о Крымском фронте: первое, на фронте и [в] ближайшем тылу у противника к тридцатому июля было тридцать шесть тысяч штыков и четырнадцать тысяч сабель, из них в бой введено восемнадцать тысяч штыков и восемь тысяч сабель; у нас на фронте и [в] ближайшем тылу имеется сорок тысяч штыков и шесть тысяч сабель, из них в бой введено всего десять тысяч штыков и пять тысяч сабель (остальные подвозятся и сосредотачиваются); вот чем объясняются наши нынешние неудачи; таким образом, ближайший резерв противника — шесть тысяч сабель и восемнадцать тысяч штыков, наш ближайший резерв — одна тысяча сабель и тридцать тысяч штыков; очевидно, если с пехотой у нас хорошо в смысле резервов, то с кавалерией из рук вон плохо, ибо противник превосходит нас в кавалерии более чем вдвое. Второе. Только что получил ваши вопросы (1), нам нужно не разделение фронтов, а усиление крымского частка, передача всех западных армий запфронту без ломки фронтового аппарата Югозапа, свои соображения я уже изложил в телеграмме на имя Крестинского (2); у меня нет заместителя, ЦК может найти такового в двухнедельный срок; Главком подводит с самого начала Крымской операции, ибо он (не только он) не дооценивает врангелевской опасности и всегда опаздывает с исполнением своих обещаний ровно настолько, насколько это нужно Врангелю, примеров куча, писать о них пустое занятие; что касается нашей дипломатии, о ней умолчу, лучше поговорим потом при встрече. Третье. Вы уже знаете должно выть, что мы взяли Ковель, Луцк и Бугач. /153/
Четвертое. Только что передали мне ваш запрос о перспективах на фронтах в ожидании пленума ЦК (3). Я не знаю, для чего собственно вам нужно мое мнение, поэтому я не в состоянии передать вам требуемого вами заключения и ограничиваюсь сообщением голых фактов без освещения: заминка Буденного временная, противник бросил на Буденного Львовскую, Луцкую и Галицкую группы в целях спасения Львова, Буденный уверяет, что он разобьет противника (он уже взял большое количество пленных), но Львов будет взят очевидно с некоторым опозданием. Словом, заминка Буденного не означает перелома в пользу противника. Что касается Врангеля, мы теперь хотя и слабы по причинам, изложенным выше, но все же сдерживаем противника; не позднее как через неделю мы пустим в ход тридцать тысяч свежих штыков и по всем данным создадим перевес на нашей стороне, сдвинем Врангеля с его позиции, причем наше положение будет улучшаться с каждым днем, ибо запоздавшие части будут подходить. Конечно война есть игра и всего учесть невозможно, но поскольку можно вообще предвидеть, шансы Врангеля обязательно должны упасть. Общая перспектива на фронтах, по-моему, такова: Польша расслаблена и нуждается в передышке, ввиду чего мы должны выставить условия, делающие невозможным оздоровление буржуазной Польши. Врангель будет сбит [в] ближайшие дни, а, если Главком перебросит нам кавалерию, Врангель будет вовсе ликвидирован к началу осени.

Сталин.

РЦХИДНИ Ф. 558. Oп. 1. Д. 5556. Л. 3-6. Автограф.

Примечания:

1. 3 августа 1920 г. Ленин направил Сталину телеграмму, в которой поставил вопросы: о разделении фронтов, о заместителе Сталина, о позиции Главкома, о деятельности НКИД (Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 248).
2. Речь идет о телеграмме Сталина от 4 августа 1920 г., в которой предлагалось объединить силы на Западном направлении, передав Западному фронту войска 2-й, 1-й Конной и 14-й армий с тем, чтобы остальные силы Юго-Западною фронта были направлены против Врангеля. 5 августа 1920 г. предложение Сталина рассматривалось в Политбюро. В принятом решении говорилось: «Утвердить предложенный Сталиным вариант, принимаемый РВСР» (Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 121, 123).
3. Имеется в виду телеграмма Ленина Сталину от 4 августа 1920 г., в которой Ленин просил прислать «заключение о характере заминок у Буденного и на фронте Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих этих фронтах» в связи с предстоящим пленумом ЦК (Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 249). На пленуме ЦК 5 августа 1920 г. рассматривался вопрос о положении на врангелевском фронте и на Кубани. Было принято решение: «Признать, что Кубано-врангелевский фронт должен идти впереди зап[адного] фронта и поэтому Оргбюро и Наркомвоен должны принять самые энергичные меры к направлению на этот фронт военных сил и коммунистов» (Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 12б)./154/

№99

Телеграмма И. В. Сталина В. И. Ленину

[12 августа 1920 г.]

Ленину.

Первое, хотелось бы приветствовать к вас и себя с победой, но должен признаться, что в заявление Ллойд Джорджа, переданное Каменевым, не верю (1).
Второе, наш теперешний удар на Врангеля не может быть сокрушительным, так как, ввиду нераспорядительности ставки, северные дивизии перебрасывались на Крымский фронт медленно с большими интервалами, и мы вынуждены были вводить их в бой по частям, не дожидаясь подхода остальных войск, например, бригада добровольцев до сих пор еще не подвезена целиком, так как полевой штаб почему-то назначил нормой перевозки один эшелон в день, а всего в бригаде двадцать три эшелона. Мое впечатление таково, что Главком и братья саботируют работу по организации победы над Врангелем, во всяком случае, они не проявляют десятой доли того желания победить, какое они, несомненно, проявили в борьбе с Польшей. Кроме того, Главком отказывает в кавалерии (2). Ввиду этого, наш теперешний удар на Врангеля нельзя считать решающим.

Сталин.

РЦХИДНИ. Ф. 558. On. 1. Д. 1940. Л. 1-3. Автограф.

Примечания:

1. Телеграмма была ответом на ленинскую телеграмму от 11 августа 1920 г.: «Только что получена депеша Каменева. Англия струсила всеобщей стачки, и Ллойд-Джордж заявил, что советует Польше принять наши условия перемирия, включающие и разоружение, и передачу оружия рабочим, и землю, и прочее. Наша победа большая и будет самая полная, если добьем Врангеля. Здесь мы принимаем все меры. Налягте и вы, чтобы отобрать весь Крым теперешним паром во что бы то ни стало. От этого теперь зависит все. Поляки тянут и не приехали в срок. Для нас это архивыгодно» (Ленин В. И. ПСС. Т. 51. С. 254-255).
2. 12 августа 1920 г. Сталин и Егоров послали С. С. Каменеву докладную записку с предложением вывести 1-ю Конную армию в резерв Юго-Западного фронта «на случай выступления Румынии». 13 августа 1920 г. Каменев издал директиву о включении 1-ой Конной армии вместе с 12-й армией в состав Западногo фронта. (Из истории Гражданской войны в СССР. Т. 3, С.350, 351). В телеграмме Сталина Главкому от 13 августа 1920 г., в частности, говорилось: «[...] Ваша последняя директива [...] без нужды опрокидывает сложившуюся группировку сил в районе этих армий, уже перешедших в наступление; директиву эту следовало бы дать, либо три дня назад, когда конармия стояла в резерве, либо позднее, по взятии конармией района Львов [...] Ввиду этого я отказываюсь подписать соответствующее распоряжение Югозапа в развитие Вашей директивы [...]» (РЦХИДНИ. Ф. 558. Oп. 1. Д. 4137. Л. 1). 14 августа 1920 г. в телеграмме Ленину Сталин вновь жаловался на Главкома и просил определенного решения ЦК в отношении Врангелевского фронта (Там же. Д. 5567. Л. 2). 19 августа 1920 г. на заседании Политбюро по докладу Троцкого и Сталина о военном положении на польском и врангелевском фронтах было принято ре/155/шение снять на врангелевский фронт 6-ю дивизию 1-ой Конной армии. Правда, в случае, если со стороны С. С. Каменева последует протест, мотивированный военными соображениями, вопрос подлежал пересмотру в Политбюро (Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 160).

№ 100

И. В. Сталин - Политбюро ЦК РКП(б)

[30 августа 1920 г.]

В ПОЛИТБЮРО ЦК (1).

Предлагаю ЦК образовать комиссию из трех [человек] (через Сов[ет] — обороны) по обследованию условий нашего июльского наступления и августовского отступления на Зап[адном] фронте (2). Комиссии дать срок двухнедельный. Председателем комиссии (если нет у ЦК лучшего кандидата) предлагаю т. Серебрякова (3).

И. СТАЛИН.

РЦХИДНИ. Ф. 558. Oп. 1. Д. 5213. Л. 1. Машинописная копия.

Примечания:

1. В левом верхнем углу телеграммы пометка: «Пр. ПБ п. 21 № 40 1/1Х-20», внизу: «ЗО/VIII».
2. В середине августа 1920 г. польская армия перешла в наступление и, развивая успех, к концу месяца отбросила советские войска к границам Польши.
3. В тот же день, 30 августа 1920 г. Сталин подал в Политбюро заявление, в котором неудачи на польском фронте связывал с ошибками высшего военного руководства страны. В частности, главным недостатком военной политики он назвал отсутствие серьезных боевых резервов и предложил принять «программу образования боевых резервов Республики» (Сталин И. В. Сочинения. Т. 4. С. 348-350). Предложение Сталина рассматривалось на заседании Политбюро 1 сентября 1920 г. В принятом постановлении говорилось: «принять к сведению сообщение Троцкого о том, что военным ведомством принимаются меры в духе предложения т. Сталина [...]» (Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 162).

№ 101

К. Е. Ворошилов — Г. К. Орджоникидзе

4 сентября 1920 г.

Богородица (возле Грубежов) 4/IX-20 г.

Здравствуйте, дорогой друг, Григорий Константинович!
Прежде всего, от всей души благодарю за память о нашей, и по сие время еще, славной армии, которая, несмотря на все трудности, бьет панов. Неоднократно собирались послать Вам письма и делегации, но все мешают беспрерывные и жестокие бои с проклятой темной Польшей.
Последнее выражение употребляю совершенно сознательно. Мы ждали от польских рабоч[их] и крестьян восстаний и революции, а получили шовинизм и тупую ненависть к «русским». Конечно, если бы нам удалось добраться до Лодзи — Петрокова и Домбровск[ого] рай/156/она, положение резко изменилось [бы], но пока дело обстоит довольно неважно. Наша армия, свидетельствую честно, выполняла и выполняет свой революционный долг. Поляков истреблено нами изрядное количество. Одних пленных взяли до 20 т[ысяч]. Изрублено и уничтожено вообще больше 20 т[ысяч]. Вас может поразить и удивить большое количество истребленных панов по отношению к пленным, но этому удивляться не следует, т. к. «паны» дерутся зверски и наносят нам большой урон. Озлобление бойцов бывает доводимо упорством поляков до максимальных пределов, и в таких случаях наши ребята рубят беспощадно. Наши потери на белопольском фронте также огромны. Мы потеряли почти весь свой комсостав, военкомов и до 10 тысяч бойцов, столько же приблизит[ельно] лошадей. Пополнений ниоткуда нет. Задачи, стоящие перед армией, по-прежнему, огромны. Вы можете задать вопрос — почему так велики наши потери, ведь конармия славилась своей неуязвимостью. Да, дорогой Григорий Константинович, то было на Дону и Кубани. Здесь, в болотах, лесах, реках и горах, сплошь перекопанных и переплетенных бесконечными рядами проволочных заграждений, конницей действовать вообще нельзя. И только наша армия, с ее железной выносливостью и невероятной приспособляемостью, могла и в этих условиях не только биться, но и побеждать, форсировать неприступные реки и брать укрепленные форты и города. Белополяки с момента нашего появления здесь отдали приказ ни в коем случае не ввязываться своей кавалерии в бой с нами и вынуждать нас биться с пехотой или, как они писали, «разбиваться о пехоту». И действительно, за три месяца беспрерывных боев паны уклонялись дать нам кав[алерийский] бой и только однажды в Бродах (2-3/VIII) паны попытали счастья, бросив на нас три полка кавалерии, но попытка оказалась неудачной, т. к. несмотря на крайнюю изнуренность наших частей, польская кавалерия была изничтожена мгновенно. Польская пехота дерется упорно и искусно. Объяснение этому — прекрасно сформированные части из зеленой молодежи деревни и обильно насыщенные надежным комсоставом из буржуа и спецов. Случаи перебежек поляков в наши ряды весьма и весьма редки.
За эти три месяца армия им[ела] десятки генеральных сражений, в которых паны пытались уничтожить нашу армию. На всем Запфронте наша армия является самым могущественным магнитом, притягивающим на себя огромные силы пр[отивни]ка. Конармия сильно пострадалa, но ее боевой дух и желание биться по-прежнему сильны, и только физическое истощение может подорвать ее богатырский дух.
Беда, дорогой Серго, что в центре мало знают нашу армию и недостаточно оценивают ее неоценимую заслугу перед Соввластью и революцией. Армия по-прежнему плохо одета и часто голодает. Я ни на минуту не забывал вашего обещания дать армии бурки. Дорогой товарищ, если бы это удалось сделать, Вы оказали бы армии истинное благодеяние, а республике неоценимую услугу, т. к. боеспособность и дух армии поднялись бы до значительных размеров. Если бы центр мог снабдить нас хотя бы брезентовыми плащами, и то было бы чудесно, и не позволил бы себе беспокоить Вас и отрывать от Ваших прямых и /157/ важнейших дел, но Вы сами знаете, что центру эта задача не под силу, а без этого я предвижу — мы потеряем армию, т. к. уже теперь идут дожди подряд целыми днями, и бойцы проводят на конях под проливным дождем по 15-17, а то и больше часов. Все это в скором времени ухудшится. Паны, ободренные успехами на северном участке, конечно, не дадут нам отдыха и сейчас уже напрягают все силы, чтобы покончить с нашей армией, которая так им ненавистна и для которой так много приходится отрывать своих сил. Я не сомневаюсь, что Вы, если это будет в Ваших силах, сделаете все, чтобы и на этот раз помочь армии, которая еще так нужна Рабоче-Крестьянской республике. Если нельзя будет достать в большом количестве бурки, то сделайте в меру возможного, лучше что-нибудь, чем ничего. Кинжалов еще не получили, но знаем, что Бакинские пролетарии во главе с Вами оказали нам свое внимание, и это нас тронуло до слез. Вас мы всегда вспоминаем как лучшего нашего друга и товарища и как самого чуткого и преданнейшего революционера, чутко реагирующего на все болезни нашей революционной боевой жизни и тонко понимающего всю сложность, важность и величие переживаемого момента.
От всей моей пролетарской души желаю Вам успеха и счастья. Передайте привет и самые лучшие пожелания Вашей супруге.

Обнимаю и крепко жму Вашу руку.

С коммунистич[еским] приветом

Ваш К. Ворошилов.

РЦХИДНИ. Ф. 85. Oп. 8. Д. 201. Л. 3-4. Автограф.

№103

И. В. Сталин — Президиуму IX партийной конференции

23 сентября [1920 г.]

Заявление т. Сталина (1).

Некоторые места во вчерашних речах т. т. Троцкого и Ленина (2) могли дать т. т. конферентам повод заподозрить меня в том, что я неверно передал факты. В интересах истины я должен заявить следующее:
1) Заявление т. Троцкого о том, что я в розовом свете изображал состояние наших фронтов, не соответствует действительности. Я был, кажется, единственный член ЦК, который высмеивал ходячий лозунг о «марше на Варшаву» и открыто в печати предостерегал товарищей от увлечения успехами, от недооценки польских сил. Достаточно прочесть мои статьи в «Правде».
2) Заявление т. Троцкого о том, что мои расчеты о взятии Львова не оправдались, противоречит фактам. В середине августа наши войска подошли к Львову на расстояние 8 верст и они наверное взяли бы Львов, но они не взяли его потому, что высшее командование сознательно отказалось от взятия Львова и в момент, когда наши войска находились в 8 верстах от Львова, командование перебросило Буденного с района Львова на Запфронт для выручки последнего. При чем же тут расчеты Сталина?
3) Заявление т. Ленина о том, что я пристрастен к Западному фронту, что стратегия не подводила ЦК, — не соответствует действительности. Никто не опроверг, что ЦК имел телеграмму командования о взятии Варшавы 16-го августа. Дело не в том, что Варшава не была взята 16-го августа, — это дело маленькое, — а дело в том, что Запфронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат, ввиду неподтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало. Если бы командование предупредило ЦК о действительном состоянии фронта, ЦК, несомненно, отказался бы временно от наступательной войны, как он делает это теперь. То, что Варшава не была взята 16-го /160/ августа, это, повторяю, дело маленькое, но то, что за этим последовала небывалая катастрофа, взявшая у нас 100000 пленных и 200 орудий, это уже большая оплошность командования, которую нельзя оставить без внимания. Вот почему я требовал в ЦК назначения комиссии (3), которая, выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Т. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что нужно щадить дело, а не командование.

23/9 И. Сталин.

РЦХИДНИ. Ф. 558. Oп. 1. Д. 5570. Л. 2. Автограф.

Примечания:

1. В несколько переработанном виде это заявление Сталина было им произнесено утром 23 сентября на третьем заседании IX конференции РКП(б). Текст выступления Сталина см.: Девятая конференция РКП(б). Протоколы. М., 1972. С. 82.
2. Речь идет о выступлении Ленина и Троцкого на IX Всероссийской конференции РКП(б) 22 сентября 1920 г. Выступая с политическим отчетом ЦК, Ленин, касаясь вопроса о Польше, в частности, сказал: «Где же теперь искать ошибку? Возможно ошибка политическая, возможно и стратегическая [...] Возможна ошибка в ответе на ноту Керзона, 12 апреля, когда им сказали просто, наплевать на Лигу Наций, идем вперед. Само собой разумеется, мы определяли при неправильном определении [...] Сам ЦК волнуется непомерно тем, что мы сделали ошибку и потерпели поражение. Но исправлять эту ошибку, назначать комиссию мы не беремся. Нам надо решать вопросы текущей политики [...]» (РЦХИДНИ. Ф. 44. On. 1. Д. 2. Л. 27-28, 31). Выступая в прениях по отчету ЦК, Сталин болезненно отреагировал на это замечание. «Перед нами, — сказал он, — в то время было несколько фактов. Первый — это нота Керзона [...] второй [...] — нарастающее революционное движение в Англии и Германии [...] третий факт — это продвижение наших войск вперед на Юго-Западном и Западном фронтах. Таким образом, со всех сторон перед нами открывалась перспектива, что, если мы примем предложение Керзона, то тем самым рискуем дать передышку Польше и всей международной буржуазии [...] Безусловно, первое, что должен был сделать ЦК, — это проверить состояние наших фронтов. ЦК послал запросы, и в середине августа была получена телеграмма, что мы 16 августа берем Варшаву. Это сообщение, исходящее от компетентных и ответственных лиц послужило той липшей гирей, кот[орая] перевесила мнение ЦК в сторону продолжения наступательной войны [...] Я должен заявить, что при такой обстановке наш ЦК не был бы революционным ЦК, если бы принял другую политику. Когда выяснилось, что комфронт ошибся в своей оценке фронта, что член Реввоенсовета фронта ошибся, что ЦК был в некотором роде подведен стратегией, смешно говорить, что «если бы да кабы во рту росли бобы». Никогда бобы во рту не растут. Всякая другая политика ЦК была бы реакционной. Поэтому, я думаю, что его логика была абсолютно правильной [...]» (Девятая конференция РКП(б). Протоколы. М., 1972. С. 60-61). В заключительном слове Ленин сказал, что Сталин взял через край и встал на защиту военного руководства (РЦХИДНИ. Ф. 44. Oп. 1. Д. 2. Л. 131). В свою очередь, Троцкий, в заключительном слове по докладу о военном положении обвинил Сталина. «Относительно разведки, — начал он свою речь — Совершенно правильно, что разведка у нас не блестяща, особенно агентурная. Она поставлена у нас на энтузиазме и на преданности прекраснейших партийных работников, которые дают прекрасную политическую информацию, но которые дают нам крайне недостаточную, и в военном смысле неграмотную военную информацию. Мы получали гораздо больше сведений о полном разложении, об общей /161/
панике, что ничего там не выйдет из попытки укрепления армии (См. документ № 86), и, если говорить о том, что кто-то подвел ЦК, то скорее партийно-политическая информация того периода, когда мы приближались к Варшаве [...] Теперь другое возражение. Спрашиваю, а вы знали ли, что живые силы польской армии не были разбиты. Товарищи, я позволю себе сказать, что я был настроен скептичнее многих других товарищей, ибо как раз на этом вопросе должен был останавливаться больше^других, то есть разбиты или не разбиты военные силы польской белой армии. По этому поводу у меня были разговоры с т. Сталиным, и я говорил, что нельзя успокаиваться всякими сообщениями о том, что разбиты силы польской армии, потому что силы польской армии не разбиты, так как у нас слишком мало пленных по сравнению с нашими успехами и слишком мало мы захватили материальной части. Тов. Сталин говорил: «Нет, вы ошибаетесь. Пленных у нас меньше, чем можно было бы ожидать в соответствии с нашими успехами, но польские солдаты боятся сдаваться в плен, они разбегаются по лесам. Дезертирство в Польше получает характер явления огромного, которое разлагает Польшу, и это главная причина наших побед». Что же я должен сказать, что т. Сталин подвел меня и ЦК. Тов. Сталин был членом одного из двух Реввоенсоветов, которые били белую Польшу. Тов. Сталин ошибался и эту ошибку внес в ЦК, которая тоже вошла как основной факт для определения политики ЦК. Тов. Сталин в то же самое время шворит, что Реввоенсовет Западного фронта подвел ЦК. Я говорю, что этому есть оценка ЦК. Тов. Сталин представил дело так, что у нас была идеально правильная линия, но командование подводило нас, сказав, что Варшава будет занята такого то числа. Это неверно. ЦК был бы архилегкомысленным учреждением, если бы он свою политику определял тем, что те товарищи, которые говорили о том, когда будет взята Варшава, нас подводили, потому, что данные у них были те же, что и у нас» (Девятая конференция РКП(б). Протоколы. М., 1972. С. 76-77). Эти высказывания Ленина и Троцкого и послужили основанием Сталину для составления письма в президиум конференции и выступления.
3. См. документ № 100.

Запись сделана с помощью m.livejournal.com.