voencomuezd | «Еврейская задница, она, знаете, такая женственно-округлая, мягонькая...»

Как и обещал, небольшой отрывок о Юлиусе Штрейхере, главредакторе нацистской антисемитской газетенки "Дер Штюрмер". Если вкратце, Штрейхер был напыщенным самодовольным фанатичным антисемитом-идиотом, который своей глупостью заслужил презрение даже подсудимых на Нюнбергском процессе. Его "Штюрмер" и при нацизме считался чтивом для самых невзыскательных фанатиков, так как антисемитские бредни там соседствовали с порнографией. Например, "Штюрмер" утверждал, что даже секс еврея с арийкой опасен, потому что семя еврея всасывается в стенку матки и попадает навеки в арийскую кровь! Все это было так мерзко и глупо, что Штрейхера просто все в грош не ставили.
Тем более интересно, что потом упорствовавший весь процесс Штрейхер ВНЕЗАПНО стал не менее экспрессивно... восторгаться борьбе евреев в Палестине! Он начал доказывать, что борьба евреев "против демократии" заслуживает такого уважения, что ее оценил бы даже Гитлер. Все это удивительно напоминает риторику современных ультраправых, которые вместо того, чтобы бороться с "мировым еврейством", наоборот, очень тепло относятся к милитаристскому, право-консервативному государству Израиль, которое защищает частную собственность, международный капитал и прочее "право белого человека". Уверен, если бы Штрейхер не схлопотал бы смертную казнь, он тоже стал бы горячим сторонником израильского государства.
А еще он был явный гомик.
Небольшой отрывок под катом демонстрирует нам эту эволюцию.

3 июля. Расовое учение Штрейхера
Камера Штрейхера. По завершении заключительного выступления адвоката Штрейхера у меня состоялась краткая беседа с самим обвиняемым. Штрейхер повторил мне кое-что из своих прежних утверждений: нет сомнений в том, что Гитлер отдал приказ на истребление евреев, и что такие намерения высказывались еще до войны.
К началу войны он, по-видимому, почуяв, что конец его скор, решил прихватить с собой на тот свет и евреев. Однако все оказалось совсем не простым делом — необходимо было истребить всех евреев поголовно, а - между тем в других странах их было столько, и размножались они такими темпами, что срочно потребовалось измыслить что-то сверхрадикальное. Так что идея Гитлера искоренить всю эту расу, как можно догадаться, была изначально неосуществимой.
Гитлер совершил одну ошибку, уничтожив столько евреев, потому что превратил их тем самым в народ мучеников, а это отодвинуло «окончательное решение еврейского вопроса» как минимум лет на 100. К такому решению необходимо было подойти по-государственному, действовать сообща — ведь на то немцы и люди одной крови, чтобы действовать сообща.
Один из законов природы гласит — люди одной и той же крови тянутся друг к другу, а разве можно идти против законов природы? Я спросил Штрейхера, что он, собственно, понимает под «кровью», «расой», «законами природы». Он пробормотал в ответ что-то о 24 хромосомах, я ответил, что в курсе, что такое хромосома, как и о том, у кого сколько их, тем не менее сгораю от любопытства узнать, существуют ли некие отличительные признаки, характерные черты, присущие исключительно евреям. Пока что современной науке ни о чем подобном неизвестно.
Штрейхер упорно настаивал на наличии особых анатомических особенностей, встречающихся только у евреев, хотя и тут полно всякого рода исключений, нередко лишь специалисту удастся их определить.
В первую очередь это глаза, ответил он. Еврейские глаза совершенно другие. Я поинтересовался, какие именно, но он лишь продолжал утверждать, что другие. Но как установил лично он, Штрейхер, зад еврея в этом смысле куда показательнее глаз.
Я осведомился, какими же типично еврейскими чертами природа решила одарить мягкое место иудея.
— О, задница у них совершенно отлична от остальных задниц, — ухмыльнулся он с видом спеца, чувствовалось, что к этому Штрейхер относился в высшей степени ответственно. — Еврейская задница, она, знаете, такая женственно-округлая, мягонькая, словом женственная, — пояснил он, порочно поблескивая глазами и рисуя в воздухе женственные и мягонькие, на его взгляд, пропорции. — А еврейская походка? С первого взгляда ты уже видишь, что перед тобой евреи. Помню, когда я находился в Мондорфе, меня допрашивали четверо — и все евреи. По их задницам, по тому, как они двигались, ходили по комнате я и определил то, чего другие не могли.
А этот их язык жестов? Конечно, не у всех это проявляется! И если иногда трудно бывает определить еврея но строению тела, то поведение обязательно выдаст его. Немец ведь всегда такой открытый — совершеннейший ребенок. А еврей — тот насквозь фальшив...
Я 25 лет жизни посвятил изучению этого, и нет другого такого специалиста, который разбирался бы в этом лучше меня, я вот, например, хорошо изучил этих людей в зале, я в одну секунду еврея определю, а некоторым надо целый день глаз с него не спускать, чтобы раскусить в - нем еврея и убедиться, что я прав. Возьмите хотя бы представителей обвинения — там же еврей на еврее.
Я спросил, уж не считает ли он евреем обвинителя Джексона. Штрейхер с издевкой уведомил меня, что настоящее его имя не Джексон, а какой-нибудь Якобзон, и он — еврей, как и все остальные. (То же самое уже высказывалось им недавно и Гольдензону.)

***
Штрейхер пребывал в приподнятом настроении оттого, что те, кто поддерживал представителей обвинения, все же получили свое. Удостоившийся эпитета Джексона ядовитый пошляк, Штрейхер, нимало не смущаясь, толкнул очередную торжественную речугу, на сей раз, правда, он решил осваивать принципиально иную область. Продолжавшиеся в - Палестине восстания убедили его в том, что, оказывается, евреям никак не занимать ни мужества, ни высокого боевого духа, и теперь он, Штрейхер, преисполнен к ним самого высокого уважения. Ей-богу! Он даже готов сражаться в их рядах за их правое дело!
Загибая пальцы, Штрейхер принялся перечислять достоинства евреев:
— Каждый, кто способен сражаться, противостоять врагу, защищать себя, оставаться верным своим убеждениям — вызывает мое глубокое уважение! Да что я — сам Гитлер, будь он жив, вынужден был бы признать, что евреи — раса мужественных! И теперь я готов к ним присоединиться и помочь им в их борьбе! Нет, нет, я не шучу!
Йодль и Розенберг, слушая эту не совсем обычную тираду Штрейхера, весело глядели на него.
— Это точно, поверьте — я не шучу! И, знаете, почему? Да потому что этот демократический мир обессилел, он уже неспособен на дальнейшее существование! Я целых 25 лет предостерегал мир от них, а теперь вижу, что евреи преисполнены решимости и мужества. Они еще покоряли мир, запомните мои слова! и я был бы рад помочь им одержать эту победу за то, что они сильны и несгибаемы. А уж я знаю евреев! И мужества мне тоже не занимать! И несгибаемости! И если евреи готовы принять меня в свои ряды, я буду сражаться на их стороне — если я действительно верю во что-то, я способен и постоять за это!
Йодль и Розенберг уже хохотали буквально до слез.
— Я так долго изучал их, что мне уже не составит труда адаптироваться среди них — во всяком случае, в Палестине я мог бы возглавить группировку. Я серьезно говорю. Если понадобится, могу и написать им об этом. Выступить с предложением! Так, мол, и так, позвольте мне произнести речь в Нью-Йорке, в Мэдисон-сквер-гарден!
Я, правда, позволил все же спросить у него, каким образом евреям завоевывать мир, если нацисты уничтожили большую часть евреев в Евpoпe. Розенберг и Йодль, услышав это, усмехнулись. Фрик, Кальтенбруннер и Риббентроп, внимательно слушавшие наш разговор, внезапно отвернулись.
— Ну, я не думаю, что большую часть, как они утверждают, — ответил Штрейхер. — Не думаю, что речь может идти о шести миллионах, в крайнем случае, о четырех. А по моим подсчетам, в мире их целых 16 миллионов — естественно, это не считая полукровок! Но они ведь на всех ключевых постах в мире и настроены этим миром управлять. А так как я хорошо понимаю их намерения, я мог бы очень им пособить. Разумеется, для этого необходимо, чтобы после объявления приговора мне выдали отпускное.

Густав Гилберт. Нюнбергский дневник. М., Вече, 2012. С.358-360, 367-368