«В понедельник (6 января) несколько раньше часа дня я находился в конюшне... Вдруг я услышал, что разыскивают командира, который должен собрать 300 матросов к занять «с ними военное министерство. Я находился в непосредственной близости, и мне было сказано, что я должен быть руководителем. Я исполнил приказ и привел 300 человек к министерству. Мы были приняты господином лейтенантом Гамбургер, и один из штатских (Леммгена сопровождали два представителя peволюционного комитета) вытащил бумагу, в которой было сказано, что правительство свергнуто и должно уступить место другому. Господин Гамбургер посмотрел на бумагу и сказал, что он не может выполнить ее потому, что в ней отсутствуют подписи. Тогда я первый раз взял бумату и понял, что при этих условиях невозможно занять министерство. Мы взяли обратно бумагу у Гамбургера, причем заявили, что занятие министерства не может состояться, поскольку нет подписи революционного комитета. Затем мы пошли со своими сопровождающими обратно в конюшню... В конюшне меня спросил какой-то неизвестный, что я хочу, я ответил: «Здесь бумага, которая должна быть подписана». Тогда нсизвестный ответил: «Один момент». Он хотел подписать бумагу. Бумага была подписана в другой комнате, и, как я потом увидел, внизу находилась подпись Шольца. Неизвестный сказал мне, что я должен немного обождать пока придет Либкнехт, затем пришел Либкнехт и подписал также. Ледебур отсутствовал.
Когда бумага была закончена, я пошел наружу. По дороге я услышал, кал старые матросы и исполняющий обязанности коменданта Грундке pазговаривали. Меокду прочим речь шла о том, что штатские должны быть немедленно удалены из конюшни и что ни при каких обстоятельствах народная морская дивизия не должна нести ответственность за могущее произойти кровопролитие. Это открыло мне глаза, я знал теперь, что происходит... Я взял бумагу и пошел из конюшни домой, где я пробыл 8 дней, заявив себя больным» («Процесс Ледебура», сгрё 299-300).
После дезертирства Леммгена 300 вооруженных матросов, прождав в течение некоторого времени, разошлись.
А.Поляков. Январское восстание в Берлине в 1919 г. // Историк-марксист, №11-12. 1932. С.183-184
Собственно, после этого понятно, почему не было революции в Германии. Германския Январь - это наш Июль, во время которого Ленин решил свергнуть временщиков.
Кстати, странные названия попадаются среди вооруженных отрядов того времени. Отряды спартаковцев, организованные рабочими на предприятиях, звали себя "черными кошками" в противовес, как написано, "белым кошкам" (?). А здание полицейпрезидиума, защищаемого коммунистами, штурмовал некий "полк майских жуков".
Интересно, чтобы все это значило?
Кстати, я узнал, почему спаратковцы так энергично защищали Бранденбургские ворота - они господствуют на Унтер-ден-Лиденом и Тиргартеном - маршрутом, по которому всегда проходили революционные демонстрации и вооруженные отряды. В уличной борьбе первое дело.
Запись сделана с помощью m.livejournal.com.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
