![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdНо помимо действий, в основании которых лежала идеология либо ментальные установки, отторгавшие идеологические лозунги и схемы, давал знать о себе и тип поведения офицера, базировавшийся преимущественно на бытовом восприятии фигуры монарха. Один из организаторов «Офицерского союза» военный чиновник, эсер С.М. Масловский (псевдоним Мстиславский) в мемуарах, относящихся к периоду первой российской революции, отмечал: «Широко развитая система фаворитизма... (со стороны царской фамилии. В.И.) содействовала развитию оппозиционных настроений в отдельных офицерах и даже целых кружках. Настроения эти, конечно, не имели ничего общего с революцией, по существу говоря, они были даже контрреволюционны; но ... возможность использовать их для целей революционных была». Тот же Масловский описал случай, когда один поручик гвардейской артиллерии в 1905 г предложил ему помощь в организации убийства Николая II по причине нанесенной офицеру жестокой обиды. Речь шла об инциденте, произошедшем в Красносельском лагере, когда во время обхода строя к царю попытался приблизиться солдат и подать прошение «на высочайшее имя». Он был принят за боевика с бомбой в руках. «Паника поднялась неописуемая, - вспоминал Масловский, воспроизводя слова офицера, - генералы шарахнулись врассыпную, Владимир (командовавший частями гвардии великий князь Владимир Александрович. - В.И.) спрятался за Николая; и только когда солдата схватили стоявшие на той же линейке офицеры, "августейший главнокомандующий" выскочил, "прикрыл грудью Николая и начал "крыть" дежурного поручика такими словами, что, по его выражению, "брандмайор покраснеет" Николай улыбался и притаптывал ногой в такт. Изруганного поручика отправили прямым рейсом под арест Случилось это с месяц назад, но рассказывал он всё ещё с подлинной дрожью: "Жив не буду - сквитаюсь с этой сволочью"».
Мстиславский С. Отрывки о пятом годе // Каторга и ссылка. 1928. № 2. С. 18-19.
Кожевин В. Л. Российское офицерство и Февральский революционный взрыв. Омск: Изд-во Омского государственного университета, 2011. С. 100.
Хе-хе-хе-хе-хе-хе... Любил царь свой народишко-то...
Ну, и немного о Мемельской катастрофе из той же книги.
.....................................
Приведем для примера курьезный и одновременно симптоматичный случай, который произошел в начале 1915 г. Тогда русская армия ещё не испытала горечи оставления больших пространств своей территории под натиском превосходящих сил противника, но в её рядах уже проявились те признаки разложения, которые через полтора-два года дадут знать о себе в полной мере. Командование Северо-Западного фронта подготовило операцию по захвату немецкого города Мемеля (нынешняя Клайпеда). Казалось, всё было предусмотрено штабными работниками, однако они никак не могли представить себе, что первоначальный успех обернется почти поголовным разложением наступавших на город частей.
Поход начался успешно. Вступив 4 марта в соприкосновение с противником, русские части быстро заставили его отойти к Мемелю. 5 марта около 10 часов вечера передовые подразделения сводного отряда генерал-майора А.С. Потапова ворвались в город. На улицах открылась интенсивная стрельба (стреляли даже из окон домов); завязались жестокие рукопашные схватки [185]. Начальник отряда приказал оставить город и подвергнуть его артиллерийскому обстрелу. За ночь немецкие войска покинули Мемель, а утром депутация горожан вышла навстречу рус-/110/-ским, изъявляя покорность. Отряд Потапова, насчитывавший до 10 тыс. человек, окрыленный победой, вступил в Мемель, а уже вечером был «потревожен» германскими ландштурмистами. В форме, но без оружия группами по 10-15 человек они стали просачиваться в расположение русских частей, подходили к победителям и угощали их спиртным. Такой прием со стороны противника пришелся по душе ополченцам, которые составляли большую часть отряда - около 6 тыс. ратников. Не отказался от угощения и строевой батальон, сформированный из балтийских моряков. Согласно информации, полученной высокопоставленным офицером, капитаном 2 ранга В.М. Альтфатером, батальон «в боях участвовал и вел себя хорошо до второго вступления в Мемель, где перепился и стал невозможным» [186].
Начальник сводного отряда приказал брать в плен незваных гостей, но русские и немецкие солдаты уже были крайне пьяны. Ландштурмисты буквально наводнили город по оценкам очевидцев их собралось здесь около 3 тыс. человек - и выполнить приказ командира русским оказалось не под силу. Тогда обескураженный подобным поворотом событий генерал Потапов вывел на ночь свои войска из Мемеля. 7 марта русский отряд вновь занял город, однако всё повторилось сначала: немцы драться не хотели, и пьяная вакханалия продолжалась. Вечером генерал сообщал в штаб Двинского военного округа. «Противник напаивает мои части, которые и так твердостью не отличаются, и для восстановления порядка мне лично впервые в жизни пришлось расстрелять ополченца» [187]. Потапову в третий раз пришлось распорядиться об оставлении Мемеля.
На другой день в городе наблюдалась та же картина. До предела расстроенные и деморализованные русские войска окончательно покинули Мемель 10 марта, когда обозначилось обходное движение частей германской 10-й армии, создававшее угрозу окружения. Причем, как сообщал в Ставку командующий Отдельным корпусом жандармов В.Ф. Джунковский, при отступлении «было потеряно четыре пулемета и оставлено в городе без вести пропавшими и пьяными 200 людей» [188].
История бесславно завершившейся операции на границе с Восточной Пруссией предоставляет достаточно ценный материал для раз-/112/-мышлений по поводу характера отношений нижних чинов и офицерства русской армии в условиях мировой войны. Первый аспект непосредственно отображает механизм функционирования патерналистской модели взаимодействия командного состава и солдатских масс. Дело в том, что данная модель предполагала осуществление серьезного социального контроля старших над младшими, «опекунов» над «опекаемыми». Снижение требований, подкрепленных угрозой наказания, либо, напротив, усиление контроля, вплоть до надзора за последними мелочами быта и поведения, влекло за собой разбалансировку традиционной системы отношений между командирами и подчиненными. В данном случае имел место вариант, когда контроль начальства был заведомо недостаточен. Генерал Потапов в ходе расследования причин неудачно завершившейся операции был вынужден признать: «Части не дисциплинированы, офицеров мало, и авторитетом не пользуются прапорщики, конечно; всё это вызвало мародерство и пьянство. Дисциплина заметно каждый час падала» [189]. Среди офицеров особенно отличился командир батальона моряков капитан 2-го ранга Пекарский. По информации того же Джунковского, он допустил повальное пьянство среди подчиненных ещё при следовании батальона из Петрограда в Либаву. Сам же при взятии Мемеля, сказавшись больным, передал командование матросами капитану по адмиралтейству Никулину. При отступлении из города командир моряков, следовавший с походной кухней, в результате «аварии» был обрызган содержимым походного котла. Наутро, «облитый капустой и жиром, капитан Пекарский... в нетрезвом виде являлся начальнику отряда, коим и был отчислен от командования батальоном» [190]. /112/
185. РГВИА. Ф. 1932. Оп. 3. Д. 129. Л. 250-255.
186. РГА ВМФ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 12. Л. 93.
187. РГВИА. Ф. 1932. Оп. 3, Д. 129. Л. 233-234.
188. Лемке М. 250 дней в царской Ставке (25 сент 1915 - 2 июля 1916). Пб., 1920. С. 571.
Кожевин В. Л. Российское офицерство и Февральский революционный взрыв. Омск: Изд-во Омского государственного университета, 2011. С. 110-112.
Гордись героями забытой войны, мразота!
P.S.Честно говоря, с большим трудом верится, что противник числом в половину численности оккупантов, да еще без оружия (!) пробрался в город и всех споил - Джунковский в переписи Лемке ничего такого не пишет. Подозреваю попытку командования спихнуть все на немцев. К Кожевину поэтому вопросы...
Мстиславский С. Отрывки о пятом годе // Каторга и ссылка. 1928. № 2. С. 18-19.
Кожевин В. Л. Российское офицерство и Февральский революционный взрыв. Омск: Изд-во Омского государственного университета, 2011. С. 100.
Хе-хе-хе-хе-хе-хе... Любил царь свой народишко-то...
Ну, и немного о Мемельской катастрофе из той же книги.
.....................................
Приведем для примера курьезный и одновременно симптоматичный случай, который произошел в начале 1915 г. Тогда русская армия ещё не испытала горечи оставления больших пространств своей территории под натиском превосходящих сил противника, но в её рядах уже проявились те признаки разложения, которые через полтора-два года дадут знать о себе в полной мере. Командование Северо-Западного фронта подготовило операцию по захвату немецкого города Мемеля (нынешняя Клайпеда). Казалось, всё было предусмотрено штабными работниками, однако они никак не могли представить себе, что первоначальный успех обернется почти поголовным разложением наступавших на город частей.
Поход начался успешно. Вступив 4 марта в соприкосновение с противником, русские части быстро заставили его отойти к Мемелю. 5 марта около 10 часов вечера передовые подразделения сводного отряда генерал-майора А.С. Потапова ворвались в город. На улицах открылась интенсивная стрельба (стреляли даже из окон домов); завязались жестокие рукопашные схватки [185]. Начальник отряда приказал оставить город и подвергнуть его артиллерийскому обстрелу. За ночь немецкие войска покинули Мемель, а утром депутация горожан вышла навстречу рус-/110/-ским, изъявляя покорность. Отряд Потапова, насчитывавший до 10 тыс. человек, окрыленный победой, вступил в Мемель, а уже вечером был «потревожен» германскими ландштурмистами. В форме, но без оружия группами по 10-15 человек они стали просачиваться в расположение русских частей, подходили к победителям и угощали их спиртным. Такой прием со стороны противника пришелся по душе ополченцам, которые составляли большую часть отряда - около 6 тыс. ратников. Не отказался от угощения и строевой батальон, сформированный из балтийских моряков. Согласно информации, полученной высокопоставленным офицером, капитаном 2 ранга В.М. Альтфатером, батальон «в боях участвовал и вел себя хорошо до второго вступления в Мемель, где перепился и стал невозможным» [186].
Начальник сводного отряда приказал брать в плен незваных гостей, но русские и немецкие солдаты уже были крайне пьяны. Ландштурмисты буквально наводнили город по оценкам очевидцев их собралось здесь около 3 тыс. человек - и выполнить приказ командира русским оказалось не под силу. Тогда обескураженный подобным поворотом событий генерал Потапов вывел на ночь свои войска из Мемеля. 7 марта русский отряд вновь занял город, однако всё повторилось сначала: немцы драться не хотели, и пьяная вакханалия продолжалась. Вечером генерал сообщал в штаб Двинского военного округа. «Противник напаивает мои части, которые и так твердостью не отличаются, и для восстановления порядка мне лично впервые в жизни пришлось расстрелять ополченца» [187]. Потапову в третий раз пришлось распорядиться об оставлении Мемеля.
На другой день в городе наблюдалась та же картина. До предела расстроенные и деморализованные русские войска окончательно покинули Мемель 10 марта, когда обозначилось обходное движение частей германской 10-й армии, создававшее угрозу окружения. Причем, как сообщал в Ставку командующий Отдельным корпусом жандармов В.Ф. Джунковский, при отступлении «было потеряно четыре пулемета и оставлено в городе без вести пропавшими и пьяными 200 людей» [188].
История бесславно завершившейся операции на границе с Восточной Пруссией предоставляет достаточно ценный материал для раз-/112/-мышлений по поводу характера отношений нижних чинов и офицерства русской армии в условиях мировой войны. Первый аспект непосредственно отображает механизм функционирования патерналистской модели взаимодействия командного состава и солдатских масс. Дело в том, что данная модель предполагала осуществление серьезного социального контроля старших над младшими, «опекунов» над «опекаемыми». Снижение требований, подкрепленных угрозой наказания, либо, напротив, усиление контроля, вплоть до надзора за последними мелочами быта и поведения, влекло за собой разбалансировку традиционной системы отношений между командирами и подчиненными. В данном случае имел место вариант, когда контроль начальства был заведомо недостаточен. Генерал Потапов в ходе расследования причин неудачно завершившейся операции был вынужден признать: «Части не дисциплинированы, офицеров мало, и авторитетом не пользуются прапорщики, конечно; всё это вызвало мародерство и пьянство. Дисциплина заметно каждый час падала» [189]. Среди офицеров особенно отличился командир батальона моряков капитан 2-го ранга Пекарский. По информации того же Джунковского, он допустил повальное пьянство среди подчиненных ещё при следовании батальона из Петрограда в Либаву. Сам же при взятии Мемеля, сказавшись больным, передал командование матросами капитану по адмиралтейству Никулину. При отступлении из города командир моряков, следовавший с походной кухней, в результате «аварии» был обрызган содержимым походного котла. Наутро, «облитый капустой и жиром, капитан Пекарский... в нетрезвом виде являлся начальнику отряда, коим и был отчислен от командования батальоном» [190]. /112/
185. РГВИА. Ф. 1932. Оп. 3. Д. 129. Л. 250-255.
186. РГА ВМФ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 12. Л. 93.
187. РГВИА. Ф. 1932. Оп. 3, Д. 129. Л. 233-234.
188. Лемке М. 250 дней в царской Ставке (25 сент 1915 - 2 июля 1916). Пб., 1920. С. 571.
Кожевин В. Л. Российское офицерство и Февральский революционный взрыв. Омск: Изд-во Омского государственного университета, 2011. С. 110-112.
Гордись героями забытой войны, мразота!
P.S.Честно говоря, с большим трудом верится, что противник числом в половину численности оккупантов, да еще без оружия (!) пробрался в город и всех споил - Джунковский в переписи Лемке ничего такого не пишет. Подозреваю попытку командования спихнуть все на немцев. К Кожевину поэтому вопросы...
