А. Асташов. Русский фронт. Часть 1
Sep. 15th, 2016 10:10 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdНаконец-то я закончил эту книгу...
Купил ее еще в январе, закончил читать сейчас. Может быть, окончил и раньше, но параллельно я проводил ее переписку с краткой выжимкой фактов и выводов - этакий пересказ. И представляю его любезной публике. Можете не благодарить.Да вы и так это не сделаете. Сволочи.
Скачать книгу можно здесь: https://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4963095 Труд был сложный, так что если в первой главе я еще делал замечания и уточнял источники, то потом забил на это и стал тупо переписывать факты. Учтите, пересказ подробный.
Глава 1. Народ идет на войну.
ПАРАГРАФ 1. "Русская армия: мобилизация, состав и довоенный социальный опыт". С. 16-64.
С.16-24: вопрос на основе историографии о численности призванных и потерь. Сопоставив все точки зрения и дополнив их некоторыми материалами РГВИА, автор заключает, что точное число призванных известно, равно как и потерь и вопросы вызывают только цифры убитых и раненых. Из-за демографического перехода, когда в России было много молодых и старых, из 128.8 млн чел. можно было призвать только 38% - 24.2 млн. А если учесть еще кучу факторов (непризыв ряда народов империи, оккупацию части контингента, больных и дезертиров) - около 16. Именно столько и было мобилизовано к концу 1917 г. Так как восполнять мясом недостаток технической силы было бесполезно, тогда же страна столкнулась с полным истощением стратегических резервов (см. Гаврилов Л.М., Кутузов В.В. Истощение резервов русской армии. Первая мировая война. 1914-1918. М., 1968. С.154).
С.24-25 - автор показывает, что число штыков на фронте благодаря уникальным инновационным методам организации российской армии, всегда составляло около 27.5%. Или 2 млн на весну 1917 года. Тем не менее, немцам хватало около 300 тыс. чел., чтобы сдерживать их, что наглядно показывает все позорище того, что у нас называлось армией.
С.25-26 - состав армии по родам войск. См. оригинал, вкратце - в то время, как у других стран росли технические рода войск, у нас они падали, зато серой скотины в шинели прибывало как на дрожжах: состав армии - 90.71% пехоты, 2.39% артиллерии, 1.73 инженеров. Для сравнения немцы - 39.3, 20.6, 5.3.
С.26-31 - вопрос о классовом составе армии. Тут Асташов приводит цифры советских ученых, Протасова и Гарькавого и критикует их за то, что они включали-де в состав пролетариата и мелких ремесленников, и чернорабочих, и т.д. Ну что тут скажешь. Асташов, как и все современные историки, очень забавно понимает классовый вопрос. Сначала он, как и все, не понимает равнозначности понятий "пролетариат" и "рабочий класс" в марксизме, заявляя, что "рабочие" специальности плотника и столяра не рабочие, а крестьянские (ну вы понели, рабочий не рабочий). Потом идет дальше и относит к рабочим, по существу, только развитый городской пролетариат: фабричных и мелких рабочих, "как не минимум, не связанных с сельскохозяйственным трудом". То есть, у нас теперь и сельский пролетариат просто исчезает. На основании таких расчетов Асташов уменьшает состав рабочего класса с 21% до 12-13. А потом идет дальше, и заявляет, что и рабочий класс в России был какой-то не рабочий, и не чистый, так что можно и меньше.
Ну что тут скажешь. Это очередной вопрос "курица или яйцо", "стакан наполовину полон или наполовину пуст?" Социальные классы - не химические соединения, чтобы их четко классифицировать, они пересекаются, они соприкасаются между собой, взаимопроникают друг в друга и т.д. Отходник на городском производстве не рабочий - но ведь и не совсем крестьянин. Рабочий в городе, уходящий в деревню на хлебопашество - сколько угодно может быть подвержен крестьянским настроениям, но он все-таки рабочий. Так что и Протасов, считающий "широкий" рабочий класс, и Асташов, считающий "узкий" рабочий класс, одинаково правы - было и так, и этак: диалектика, господа. По такой логике надо заключить, что пролетариата в стране вообще не было, под него подходят только питерцы. А вот только что тогда с забастовочной волной 1915-1917 г. делать - неизвестно.
С.31-36 - грамотность и возраст состава армии. То же самое, что и ранее - сопоставление точек зрения специалистов, материалы РГВИА, вывод: армия значительно помолодела во время войны, точно неизвестно, насколько, но примерный средний возраст - 27 лет. Тенденция грамотности видна четко: из аграрных районов идут неграмотные, из северных промышленных губерний со значительной урбанизированностью населения - в основном грамотные.
С.36-51: длинный перечень мнений историков, в том числе и зарубежных, о том, как крестьянство испытывало модернизацию. В основном они говорят об "окрестьянствовании России" (в том числе, что не поддающееся модернизационным влияниям крестьянство частично само приспосабливалось к новой обстановке, частично заполоняло армию и города, приспосабливая тамошнюю культуру к своим привычкам). Много разговоров об "отсталости" и "низкой культуре" почти всего пролетариата, армии - похожей на сеть мелких предприятий для самообеспечения, традиционализме и консерватизме крестьян и т.д. Частые ссылки на Б.Н. Миронова, как ни забавно.
"Как бы там ни было, увеличивалась или уменьшалась доля кадровых рабочих, их крестьянское происхождение обнаруживалось во всем: в организации рабочих коллективов, в обычаях и ритуалах, в неуважении к собственности, в отношении к буржуазии как к паразитам, в монархических симпатиях, в склонности к стихийным разрушительным бунтам, в негативном отношении к интеллигенции и либеральному движению и т.д. Таким образом, менталитет рабочих (за исключением сравнительно небольшого слоя так называемых сознательных рабочих) оставался в целом в рамках традиционных крестьянских представлений, естественно и представлений о труде" (с.44)
Вот такой, он типичный русскийватник рабочий. И ссылка - Миронов Б.Н. "Послал Бог работу, да отнял черт охоту": трудовая этика российских рабочих в пореформенное время // Социальная история. 1998-99. М., 1999. С.264-269.
Я надеюсь, все понимают, что это была просто чушь? То есть, крестьянских пережитков и родимых пятен рабочего класса России ХХ века я не отрицаю, но все остальное - это просто чепуха. Окрестьянствование России, нежелание модернизироваться... Экономика, господа! ЭКОНОМИКА! БА-ЗИС! Вот что влияет на поведение человека, а не привычки и традиции. Крестьянство не желало учиться и модернизироваться? А зачем им это надо, черт возьми? Оно же не капитализировано. Зачем русскому крестьянину отдавать работника в школу, ехать на завод, воспринимать городскую культуру, если у него на шее полно недоимок и он должен пахать как проклятый, чтобы все выплатить и накормить свою семью хлебом, потому что на мясо не хватает. То, что он трудится на минимум - следствие не российской культуры, а совершенно точного расчета - больше трудиться просто нет смысла. Зато когда капитализм благодаря столыпинским реформам проник в деревню, мы увидели заметный рост и торгово-денежных отношений, и приток в город, и отделение от общины и т.п. А уж ПМВ с ее капитализацией деревни, когда крестьяне поняли, что можно торговать зерном и получать большие деньги, быстро создала значительный слой торговцев, кооператоров и перекупщиков. Быстро создавшийся денежный излишек выливался в уродливые формы крестьянского транжирства, чем завалены свидетельства времен войны - но тем ярче факт.
Да-да, я знаю, "община препятствовала выходу из нее", "погромы против отрубников" и все такое. Однако же тенденция налицо, а консервативные бунты против отрубников - следствие той же консервативности власти, не решившейся радикально менять сельское землепользование. Иначе бы почва капиталистических отношениям в деревне была бы дана однозначно - законы экономики непреложны! Истмат рулит! Ист-мат, ист-мат!
То же и рабочий - какой смысл ему работать хорошо и старательно, если его труд все равно стоит копейки, администрация штрафует нещадно, а правительство (если завод казенный) и так все даст? Рабочий не получает прибыли, так что и стараться ему особого смысла просто нет. Вы че, думаете, сейчас где-то по-другому? Но в то же время "тонкий слой сознательных рабочих" ухитрился проявить себя везде, от Кронштадта до Владивостока и от Хельсинки до Баку. Я лично видел документы о рабочем движении на воронежских заводах в ПМВ - хе-хей, кто бы подумать, все вполне четко, мотивировано и отнюдь не разрушительно! И это при несомненной отсталости местных рабочих и экономических подоплеках волнений. Не преувеличивает ли господин Миронов?
С.52-55 - на основании изучения мнения источниковриков автор заключает, что в годы ПМВ масса неинтегрированных в современное общество плохо обученных крестьян влилась в боевые действия. Не новость. Отмечена несправедливость - призывали в армию даже 45-летних ополченцев, в то время как "младшие" члены семьи оставались дома из-за закона о "сохранении семейных кормильцев". Это создало потом перекосы в трудовой структуре населения и рознь оставшихся дома и дембелей - привет пережитку патриархального общества. Вывод - хочешь равенства, гони на убой всех!
С.56-58 - иллюстрация тезиса на основе кучи цитат из солдатских писем о прибывшем пополнении молодых новобранцев и ополченцев в 1915-1916 гг. Любителям сопливых картинок о мощи и доблести русского солдата не читать. Много негодующих свидетельств очевидцев вплоть до описаний как из 1917 года: распущенные бандиты, необученные дураки, воры, буяны, трусы, разбегающиеся от одного выстрела, только и желающие попасть в плен, пытающиеся поднять на штыки командиров и т.д. и т.п. - короче, распущенная дрянь, а не войска, которую можно держать в кулаке только мордобоем и насилием.
"Недисциплинированные, распущенные солдаты, среди которых масса буквально мерзавцев, грабителей. Мирное население от них сильно страдает, и удержать, обуздать их нет сил. Пугают только военно-полевым судом, но пока не было случаев приведения этих угроз в исполнение, они не помогают". (с.56, описан 1915 год).
А ты думал, дорогой читатель, русская армия превратилась в орду мародеров в 1917 г. просто так, по мановению приказа №1?
С.58-62 - вопрос о "хулиганстве" в русской деревне: массовой волне мелкого неподчинения на селе, принимающей характер административки и мелкой уголовщины - поджоги строений и сельхозкультур, поломки инвентаря, психологический террор, буйство, кражи, вандализм и т.д. По существу же - следствие вырождения крестьянских восстаний 1905-1907 гг. в волну мелкого упорного неподчинения старым порядкам. направлено было против местных властей, представителей духовенства и помещиков - типичное социальное вырождение классовой борьбы. Поддерживалось в итоге всеми слоями деревни, но особенно - молодежью, которой давно надоели патриархальные порядки, что провоцировало упорные конфликты со стариками, держателями традиций. Итог - в ПМВ армию заполонила крестьянская радикально-настроенная молодежь с опытом "хулиганства". Результат, сами понимаете...
В хуторе Большом Усть-Хоперской станицы казаки первого Донского революционного полка 23-й дивизии зарубили 20 стариков «за злостную агитацию» (из сети).
Кстати, раскол "старики-молодежь" на Дону в годы революции особенно ярко проявился. Мочи старых пердунов, верши революцию!
С.63-64 - см. выше о расколе в деревне между двумя сторонами "братьев": младшие остались заведовать хозяйством и капитализировались, а старшие проливали кровь на фронте и вернулись туда, где были не нужны. Если кто-то еще будет ныть про "бла-бла-бла, революция подняла брата на брата" - ткните этому гаду это в лицо!!! Ненавижу, когда начинают рассказывать про "братоубийственную войну". Запомните, гады - брат на брата ПРОСТО ТАК не поднимается!
ПАРАГРАФ 2. "Пространство и ратный труд Русского фронта". С.64-110.
Очень длинное рассмотрение особенностей фортификационного строения русского фронта, технического обеспечения и связанных с этим особенностей тактики и стратегии. Если вкратце, то, как у известного утенка, "все очень плохо". Не хватало абсолютно всего, начиная от колючей проволоки, которую везли из США и заканчивая собственно людьми. Оборонительные работы, которые даже по плану не отвечали необходимому, требовали 1 млн человек, которые взять было неоткуда, хотя на строительство гнали всех, включая стариков, детей и военнопленных. Необходимость устройство долговременных позиций начала доходить до светлых умов русского командования аж летом 1915 года, но фактически дело развернулось только спустя год и даже до конца 1916 г. находились упорствующие. Недостаток всего, от материалов до рабочих, усугублялся еще и тем, что военные так и не решили, какую именно линию обороны надо усиливать - вторую или первую и спорили едва ли не всю войну. В итоге самые серьезные позиции находились на Северном фронте, прикрывавшем Петроград, и чем дальше на юг, становились жиже, доходя на Юго-западном фронте до системы окопов для стрельбы с колена, небольших групповых дотов и т.д. А чо, австрияки - не немцы, их лупить можно и так.
Несмотря на постоянное вбухивание людей, денег и материалов, ни одна линия так толком и не была оборудована как следует. На практике это вело к пассивности войск, которые боялись любых боевых действий: в любом случае, вперед идти или назад, придется терять обустроенную линию, а на новую не хватит. Таким образом, русский фронт с 1915 г. почти замер, и солдаты, за исключением нескольких штучных наступлений, большую часть времени проводили в отвратительно обустроенных окопах, в основном без замены резервами, под постоянным прессингом противника, обустраивая свои линии обороны в полном сознании невозможности выполнения этой работы.
Относительно военного имущества уже сказано - не хватало ВСЕГО. Вот хорошо известные выводы про артиллерию.
"Больше всего на фронте отмечался недостаток снарядов: до середины 1916 г. - для легкой артиллерии, а до конца войны - для тяжелой артиллерии. Если в армиях союзников и противников количество тяжелых снарядов составляло 25-30% от их общего числа, то в России всего 3%. Правда, Ставка, а затем и ряд советских авторов, вышедших из недр ведомства, обеспечивавших снабжение царской армии, отмечали наличие в целом достаточного количества снарядов для каждой отдельное операции. Но войсковое начальство подчеркивало, что дело было в отсутствии неограниченности снарядов, как это было у немцев. Н. Сулейман, также исследовавший этот вопрос, считал, что на самом деле проблема была в правильном снабжении, а не в обязательном снабжении каждой армии минимумом, т.е. "возимыми снарядами". Главное было в неспособности ближайшего тыла подавать снаряды оперативно в нужный момент. "Снарядный голод" серьезно фигурировал в расчетах на операцию на Северном фронте в поддержку Брусиловского прорыва. Немцы знали об отсутствии у русских снарядов для тяжелой артиллерии и спокойно перебрасывали войска в нужном направлении, не реагируя на действия противника, применявшего для "демонстраций" только легкую артиллерию. Недостаток тяжелой артиллерии сказывался и в конце 1916 г. на Румынском фронте.
Вплоть до февраля 1917 года недостаток снабжения тяжелыми снарядами влиял на ведение операций, тактику и со всей тяжестью ложился на личный состав, который буквально кровью оплачивал эту проблему". (с.97-98).
Про автомобили и прочие лопаты автор говорит коротко, но это и так известно.
Самое умилительное в этих обстоятельствах - непередаваемая глупость царского офицерства. Даже тогда, когда все было понятно, находились умы, которые ссылались на то, что "нам это не надо". Хорошо известны примеры того, как царскую армию снабжали наганами без самовзвода - считалось, что такие револьверы заставят солдата лучше целиться. Хорошо известно, как начальник воздушного флота вел. кн. Алексей Михайлович отказался принимать парашют на вооружение в 1912 г. - боялся, что летчики будут при первой возможности выбрасываться из самолета и это провоцирует трусость. Асташов показывает новые примеры - защиту маневренной войны ("под защитой укреплений будет падать дух солдата!"), попытки потребовать стрелковые укрепления вместо 3 человек чуть ли не на отделение - солдаты ведь без командира даже стрелять не могут! И т.д. и т.п. Но даже когда все поумнели - оказалось поздно.
Ну, правда, тупые были тогда и в тылу: http://voencomuezd.livejournal.com/1161573.html
Вся эта информация идет со ссылками на сочинения 1920-30-х гг., материалы РГВИА (в большинстве на них) и воспоминания Брусилова как очевидца.
С.110-113 - резюме о том, как вся эта петрушка действовала на нервы солдатам, так как армия традиционного типа не смогла потянуть модернизационную войну, и что "фронтир" стал для солдат новым местом жительства, формируя их психотип.
ПАРАГРАФ 3. "Мотивация войны на русском фронте". С.113-125 - пересказ сводок военно-цензурных отделов о настроении в армии на основании изученных писем. Цензура оценивала настроение армии начала войны как хорошее и героическое, а с лета-осени 1915 г. - как "бодрое". Это слово потом с разными объяснениями и вариациями будет повторяться очень долго, и у Асташова на нескольких страницах оно появляется раз сорок. Причем настроения оценивались как "бодрые" даже если на фронте были беспорядки, требования мира, братания и тому подобное. Иногда, конечно, цензура давала прочитать между строк о развале, признавала увеличение "упаднических" писем, противоречила сама себе или даже признавалась, что основной поток информации идет мимо писем - но оценка настроений армии как "бодрых" (с самым разнообразным комментарием) была до самой революции. И даже после - уменьшение "бодрости" цензура начала видеть только с мая 1917 года. Вывод исследователя: "Такое несоответствие характеристики солдатских настроений с развитием не только "негативных", но и прямо антивоенных и даже революционных, бунтарских настроений армии в 1917 году, ставит вопрос о репрезентативности взглядов самих цензоров, а также о ценности и смысле даваемых ими характеристик" (с.125).
Свистели, короче, золотопогонники поганые.
По своему опыту могу сказать, что в тылу было то же самое, только жандармские сводки вместо слова "бодрое" использовали "спокойное". В местном архиве этих донесений полно, написаны как под копирку: "Изменений за отчетный период нет, настроение населения спокойное, твердое, провокаций и революционной пропаганды нет, все ждут мира". При этом тоже очевидна лакировка. См. тут: http://voencomuezd.livejournal.com/1009637.html
С.125-168 - рассмотрение личных мотивов борьбы солдата на фронте. В основном отмечена "страдальческая" модель поведения ("так угодно Богу/Царю/Провидению/народу нужное подчеркнуть) и полный набор всех радостей солдата от новых сапог до возможности вздуть немца. Патриотические мотивы на самом деле весьма редки. Очень частные жалобы на тяжесть войны и надежды на мир. Наибольший моральный подъем отмечен в начале войны и накануне-в ходе Брусиловского прорыва, когда солдаты хотели за все расквитаться с противником.
ПАРАГРАФ 4. "Солдат-крестьянин на современной войне". С.168-223.
Разговоры о крестьянском менталитете. С. 168-170. В соответствии с крестьянской ограниченностью адовая прорва крестьян понимала борьбу за Отечество буквально: за родную Волынь, Киевщину и т.д. Огромное число крестьян скрыто или открыто говорило в письмах домой о своем местонахождении - "связь солдата-крестьянина с пространством", говорит автор (с. 171-175). Привычка доходила до того, что хорошие унтер-офицеры уходили на позиции из части в свой любимый полк, а потом оттуда писали, как тут хорошо, не то что сидение в батальоне (с. 178). Ну и говорите мне после этого, что крестьяне не дебилы.
С. 180-186. Основная тема солдатских писем - хозяйство, родной дом и т.д. О войне говорили мало, Галиция "неудобно пахать" (с. 179). Где-то с осени 1915 г., по мнению автора, началась политика давать солдатам отпуск. Наиболее достойным - по усмотрению командиров на срок не выше месяца. Для любого солдата отпуск был глотком свежего воздуха в темном царстве, так что любая отмена вызывала сильное недовольство. Часто крестьяне ссылались на то, что якобы правом отпуска пользуются тыловики, или что они третий год без отпуска, или еще что-нибудь. Солдаты просили семьи вызывать их в отпуск на похороны или еще по каким поводам, подкупали фельдфебелей и т.п. Так как отпуски были легальной мерой уклонения, то солдаты просили отпуск все чаще, а с 1917 г. стали через комитеты просить отпуски целыми частями или вообще требовать отпустить старослужащих на полевые работы.
С. 187-192. Много разговоров о крестьянском труде, от которого не отвык солдат. "Например, солдаты кололи штыком снизу, как снопы убирают, а не вперед с выпадом" (с. 187). Много разговоров о переносе сезонного мировоззрения на войну, когда весной надеялись на победу, а летние понимались как "боевая страда". Скажете, тут автор впадает в литературщину? Вот и я так думаю.
Любопытная ремарка:
"Летом 1915 г., несмотря на поражение от Германии, в русской армии фактически не наблюдалось ни гнетущего впечатления, ни какого-либо уныния. Забыли солдаты и толки о мире. Очевидно, именно настроения солдат-крестьян не учитывались оппозиционной общественностью летом 1915 г. в ее борьбе с властью, поскольку она полагала, что армия в результате отступления также проявит недовольство. Власти же, точно зная по цензурным сводкам о "бодром" настроении солдат, несмотря на поражение, могли занять непримиримую позицию по отношению к своим политическим оппонентам" (с. 191).
С. 192-198: "вещный характер войны" или, проще говоря, мародерство. "Русский фронт периода Первой мировой войны представлял в значительном объеме такие формы "военной добычи", которые, возможно, превосходили даже примеры из давно прошедших войн" (с. 193). Про повальный грабеж всего и вся с первыми победами славного русского оружия в 1917-18 гг. сообщают все письма. Особенно в Галиции. "По существу, начальство отдавало на разграбление целые города. Автор одного из писем писал в октября 1914 г. о том, что за 22 дня стояния в госпиталях Рудках "от города осталось только одно название... Все лучшие магазины, рестораны, богатые частные дома - все это сожжено и разграблено" (с. 193). При отступлениях утягивали с собой все, что было можно, так что наблюдались целые сцены как в 1812 году. Приятно, что не только гнусные тевтоны оказались обычными людьми, но и славные русские воины. Особенно все выделяли казаков. Это у этой братии традиционное. Один белый офицер потом писал в воспоминаниях, что белоказакам в войне было мало ограбить крестьянина - надо было еще и выпороть, мало напоить чужой водой коня - а кинуть бадью так, чтобы раскололась. В общем, славные, славныетвари парни были эти казаки. За это я их и люблю.
Как насчет еще цитаточек о христолюбивом русском солдате?
"Мародерство, грабежи, насилия, даже зверства солдат русской армии если не превосходили, то не уступали подобным действиям противника. Офицеры на такие поступки мало обращали внимание, заявляя: "Что я поделаю, посмотрите на их рожи". "А рожи у православных воинов - арестанские. Глядишь и не знаешь, кто раньше тебя штыком пырнет, свой брат или австриец", - писал в письме офицер, свидетель этих событий" (С. 197).
Гопота - национальное достояние России! Единственное, чего я не понял - почему автор недоволен обиранием мертвых на поле боя? Им же все равно не нужно.
С. 199-201 - о преданности солдат офицерам (ну, в целом), болтология о иерархии в глазах солдата и проч. С. 201-206 - солдат, как существо из деревни, смотрел со страхом на машину и вообще механизмы, демонизировал железно в солдатских песнях и т.д. и т.п. Местами автор явно увлекается, рассказывая на с. 204-205 о известном сюжете - как солдаты в 1914-1915 гг. массово обстреливали свои же собственные самолеты. То, что свои собственные самолеты массово обстреливали со страху в любой точке земного шара и без разделения на страх к технике - автор не думает. То же самое - про пренебрежительное отношение к своей технике, оружию, бутылочкам с маслом, противогазам, не брали даже немецких касок в окопах. Модно подумать, такого в других войнах найти нельзя. Особенно противогазы, которые после ПМВ нигде не ценили. А артиллеристы, да и вообще все технические роды войск - как грамотная, наступательная и в целом куда более морально устойчивая сила.
С. 209-210 - образ врага. Ну понятно, немец представлялся в образе басурманина, варвара, некрещенного выродка, азиата, мусульманина и т.д. С. 210-223 - о братаниях. В целом повторяет известную статью Асташова о братаниях, которая есть в сети, только теперь фактология больше. Первый случай был еще в декабре 1914 г. на рождество, потом случаи участились на праздники, нейтральная полоса и т.д. и т.п. Обращает внимание, что все братания были либо у немцев, либо на нейтральной полосе - не в русских окопах. Большую роль играл алкоголь - из 50 зафиксированных случаев братания 1917 г. алкоголь фигурировал в 30. Мнение автора о братаниях в 1917 г. по-прежнему опирается на РГВИА и заключается в том, что тогда они были использованы австро-немцами как средство разложения армии: подрывная работа, листовки и т.д., а под конец 1917 г.-де, братания "стали проводиться уже под диктовку австрийцев и немцев". А с чего я должен в это верить? В архиве написано? А мало ли что там в архиве?
Остальные части:
http://voencomuezd.livejournal.com/1328622.html
http://voencomuezd.livejournal.com/1328749.html
http://voencomuezd.livejournal.com/1329024.html
http://voencomuezd.livejournal.com/1329308.html
http://voencomuezd.livejournal.com/1329573.html
Купил ее еще в январе, закончил читать сейчас. Может быть, окончил и раньше, но параллельно я проводил ее переписку с краткой выжимкой фактов и выводов - этакий пересказ. И представляю его любезной публике. Можете не благодарить.
Скачать книгу можно здесь: https://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4963095 Труд был сложный, так что если в первой главе я еще делал замечания и уточнял источники, то потом забил на это и стал тупо переписывать факты. Учтите, пересказ подробный.
Глава 1. Народ идет на войну.
ПАРАГРАФ 1. "Русская армия: мобилизация, состав и довоенный социальный опыт". С. 16-64.
С.16-24: вопрос на основе историографии о численности призванных и потерь. Сопоставив все точки зрения и дополнив их некоторыми материалами РГВИА, автор заключает, что точное число призванных известно, равно как и потерь и вопросы вызывают только цифры убитых и раненых. Из-за демографического перехода, когда в России было много молодых и старых, из 128.8 млн чел. можно было призвать только 38% - 24.2 млн. А если учесть еще кучу факторов (непризыв ряда народов империи, оккупацию части контингента, больных и дезертиров) - около 16. Именно столько и было мобилизовано к концу 1917 г. Так как восполнять мясом недостаток технической силы было бесполезно, тогда же страна столкнулась с полным истощением стратегических резервов (см. Гаврилов Л.М., Кутузов В.В. Истощение резервов русской армии. Первая мировая война. 1914-1918. М., 1968. С.154).
С.24-25 - автор показывает, что число штыков на фронте благодаря уникальным инновационным методам организации российской армии, всегда составляло около 27.5%. Или 2 млн на весну 1917 года. Тем не менее, немцам хватало около 300 тыс. чел., чтобы сдерживать их, что наглядно показывает все позорище того, что у нас называлось армией.
С.25-26 - состав армии по родам войск. См. оригинал, вкратце - в то время, как у других стран росли технические рода войск, у нас они падали, зато серой скотины в шинели прибывало как на дрожжах: состав армии - 90.71% пехоты, 2.39% артиллерии, 1.73 инженеров. Для сравнения немцы - 39.3, 20.6, 5.3.
С.26-31 - вопрос о классовом составе армии. Тут Асташов приводит цифры советских ученых, Протасова и Гарькавого и критикует их за то, что они включали-де в состав пролетариата и мелких ремесленников, и чернорабочих, и т.д. Ну что тут скажешь. Асташов, как и все современные историки, очень забавно понимает классовый вопрос. Сначала он, как и все, не понимает равнозначности понятий "пролетариат" и "рабочий класс" в марксизме, заявляя, что "рабочие" специальности плотника и столяра не рабочие, а крестьянские (ну вы понели, рабочий не рабочий). Потом идет дальше и относит к рабочим, по существу, только развитый городской пролетариат: фабричных и мелких рабочих, "как не минимум, не связанных с сельскохозяйственным трудом". То есть, у нас теперь и сельский пролетариат просто исчезает. На основании таких расчетов Асташов уменьшает состав рабочего класса с 21% до 12-13. А потом идет дальше, и заявляет, что и рабочий класс в России был какой-то не рабочий, и не чистый, так что можно и меньше.
Ну что тут скажешь. Это очередной вопрос "курица или яйцо", "стакан наполовину полон или наполовину пуст?" Социальные классы - не химические соединения, чтобы их четко классифицировать, они пересекаются, они соприкасаются между собой, взаимопроникают друг в друга и т.д. Отходник на городском производстве не рабочий - но ведь и не совсем крестьянин. Рабочий в городе, уходящий в деревню на хлебопашество - сколько угодно может быть подвержен крестьянским настроениям, но он все-таки рабочий. Так что и Протасов, считающий "широкий" рабочий класс, и Асташов, считающий "узкий" рабочий класс, одинаково правы - было и так, и этак: диалектика, господа. По такой логике надо заключить, что пролетариата в стране вообще не было, под него подходят только питерцы. А вот только что тогда с забастовочной волной 1915-1917 г. делать - неизвестно.
С.31-36 - грамотность и возраст состава армии. То же самое, что и ранее - сопоставление точек зрения специалистов, материалы РГВИА, вывод: армия значительно помолодела во время войны, точно неизвестно, насколько, но примерный средний возраст - 27 лет. Тенденция грамотности видна четко: из аграрных районов идут неграмотные, из северных промышленных губерний со значительной урбанизированностью населения - в основном грамотные.
С.36-51: длинный перечень мнений историков, в том числе и зарубежных, о том, как крестьянство испытывало модернизацию. В основном они говорят об "окрестьянствовании России" (в том числе, что не поддающееся модернизационным влияниям крестьянство частично само приспосабливалось к новой обстановке, частично заполоняло армию и города, приспосабливая тамошнюю культуру к своим привычкам). Много разговоров об "отсталости" и "низкой культуре" почти всего пролетариата, армии - похожей на сеть мелких предприятий для самообеспечения, традиционализме и консерватизме крестьян и т.д. Частые ссылки на Б.Н. Миронова, как ни забавно.
"Как бы там ни было, увеличивалась или уменьшалась доля кадровых рабочих, их крестьянское происхождение обнаруживалось во всем: в организации рабочих коллективов, в обычаях и ритуалах, в неуважении к собственности, в отношении к буржуазии как к паразитам, в монархических симпатиях, в склонности к стихийным разрушительным бунтам, в негативном отношении к интеллигенции и либеральному движению и т.д. Таким образом, менталитет рабочих (за исключением сравнительно небольшого слоя так называемых сознательных рабочих) оставался в целом в рамках традиционных крестьянских представлений, естественно и представлений о труде" (с.44)
Вот такой, он типичный русский
Я надеюсь, все понимают, что это была просто чушь? То есть, крестьянских пережитков и родимых пятен рабочего класса России ХХ века я не отрицаю, но все остальное - это просто чепуха. Окрестьянствование России, нежелание модернизироваться... Экономика, господа! ЭКОНОМИКА! БА-ЗИС! Вот что влияет на поведение человека, а не привычки и традиции. Крестьянство не желало учиться и модернизироваться? А зачем им это надо, черт возьми? Оно же не капитализировано. Зачем русскому крестьянину отдавать работника в школу, ехать на завод, воспринимать городскую культуру, если у него на шее полно недоимок и он должен пахать как проклятый, чтобы все выплатить и накормить свою семью хлебом, потому что на мясо не хватает. То, что он трудится на минимум - следствие не российской культуры, а совершенно точного расчета - больше трудиться просто нет смысла. Зато когда капитализм благодаря столыпинским реформам проник в деревню, мы увидели заметный рост и торгово-денежных отношений, и приток в город, и отделение от общины и т.п. А уж ПМВ с ее капитализацией деревни, когда крестьяне поняли, что можно торговать зерном и получать большие деньги, быстро создала значительный слой торговцев, кооператоров и перекупщиков. Быстро создавшийся денежный излишек выливался в уродливые формы крестьянского транжирства, чем завалены свидетельства времен войны - но тем ярче факт.
Да-да, я знаю, "община препятствовала выходу из нее", "погромы против отрубников" и все такое. Однако же тенденция налицо, а консервативные бунты против отрубников - следствие той же консервативности власти, не решившейся радикально менять сельское землепользование. Иначе бы почва капиталистических отношениям в деревне была бы дана однозначно - законы экономики непреложны! Истмат рулит! Ист-мат, ист-мат!
То же и рабочий - какой смысл ему работать хорошо и старательно, если его труд все равно стоит копейки, администрация штрафует нещадно, а правительство (если завод казенный) и так все даст? Рабочий не получает прибыли, так что и стараться ему особого смысла просто нет. Вы че, думаете, сейчас где-то по-другому? Но в то же время "тонкий слой сознательных рабочих" ухитрился проявить себя везде, от Кронштадта до Владивостока и от Хельсинки до Баку. Я лично видел документы о рабочем движении на воронежских заводах в ПМВ - хе-хей, кто бы подумать, все вполне четко, мотивировано и отнюдь не разрушительно! И это при несомненной отсталости местных рабочих и экономических подоплеках волнений. Не преувеличивает ли господин Миронов?
С.52-55 - на основании изучения мнения исто
С.56-58 - иллюстрация тезиса на основе кучи цитат из солдатских писем о прибывшем пополнении молодых новобранцев и ополченцев в 1915-1916 гг. Любителям сопливых картинок о мощи и доблести русского солдата не читать. Много негодующих свидетельств очевидцев вплоть до описаний как из 1917 года: распущенные бандиты, необученные дураки, воры, буяны, трусы, разбегающиеся от одного выстрела, только и желающие попасть в плен, пытающиеся поднять на штыки командиров и т.д. и т.п. - короче, распущенная дрянь, а не войска, которую можно держать в кулаке только мордобоем и насилием.
"Недисциплинированные, распущенные солдаты, среди которых масса буквально мерзавцев, грабителей. Мирное население от них сильно страдает, и удержать, обуздать их нет сил. Пугают только военно-полевым судом, но пока не было случаев приведения этих угроз в исполнение, они не помогают". (с.56, описан 1915 год).
А ты думал, дорогой читатель, русская армия превратилась в орду мародеров в 1917 г. просто так, по мановению приказа №1?
С.58-62 - вопрос о "хулиганстве" в русской деревне: массовой волне мелкого неподчинения на селе, принимающей характер административки и мелкой уголовщины - поджоги строений и сельхозкультур, поломки инвентаря, психологический террор, буйство, кражи, вандализм и т.д. По существу же - следствие вырождения крестьянских восстаний 1905-1907 гг. в волну мелкого упорного неподчинения старым порядкам. направлено было против местных властей, представителей духовенства и помещиков - типичное социальное вырождение классовой борьбы. Поддерживалось в итоге всеми слоями деревни, но особенно - молодежью, которой давно надоели патриархальные порядки, что провоцировало упорные конфликты со стариками, держателями традиций. Итог - в ПМВ армию заполонила крестьянская радикально-настроенная молодежь с опытом "хулиганства". Результат, сами понимаете...
В хуторе Большом Усть-Хоперской станицы казаки первого Донского революционного полка 23-й дивизии зарубили 20 стариков «за злостную агитацию» (из сети).
Кстати, раскол "старики-молодежь" на Дону в годы революции особенно ярко проявился. Мочи старых пердунов, верши революцию!
С.63-64 - см. выше о расколе в деревне между двумя сторонами "братьев": младшие остались заведовать хозяйством и капитализировались, а старшие проливали кровь на фронте и вернулись туда, где были не нужны. Если кто-то еще будет ныть про "бла-бла-бла, революция подняла брата на брата" - ткните этому гаду это в лицо!!! Ненавижу, когда начинают рассказывать про "братоубийственную войну". Запомните, гады - брат на брата ПРОСТО ТАК не поднимается!
ПАРАГРАФ 2. "Пространство и ратный труд Русского фронта". С.64-110.
Очень длинное рассмотрение особенностей фортификационного строения русского фронта, технического обеспечения и связанных с этим особенностей тактики и стратегии. Если вкратце, то, как у известного утенка, "все очень плохо". Не хватало абсолютно всего, начиная от колючей проволоки, которую везли из США и заканчивая собственно людьми. Оборонительные работы, которые даже по плану не отвечали необходимому, требовали 1 млн человек, которые взять было неоткуда, хотя на строительство гнали всех, включая стариков, детей и военнопленных. Необходимость устройство долговременных позиций начала доходить до светлых умов русского командования аж летом 1915 года, но фактически дело развернулось только спустя год и даже до конца 1916 г. находились упорствующие. Недостаток всего, от материалов до рабочих, усугублялся еще и тем, что военные так и не решили, какую именно линию обороны надо усиливать - вторую или первую и спорили едва ли не всю войну. В итоге самые серьезные позиции находились на Северном фронте, прикрывавшем Петроград, и чем дальше на юг, становились жиже, доходя на Юго-западном фронте до системы окопов для стрельбы с колена, небольших групповых дотов и т.д. А чо, австрияки - не немцы, их лупить можно и так.
Несмотря на постоянное вбухивание людей, денег и материалов, ни одна линия так толком и не была оборудована как следует. На практике это вело к пассивности войск, которые боялись любых боевых действий: в любом случае, вперед идти или назад, придется терять обустроенную линию, а на новую не хватит. Таким образом, русский фронт с 1915 г. почти замер, и солдаты, за исключением нескольких штучных наступлений, большую часть времени проводили в отвратительно обустроенных окопах, в основном без замены резервами, под постоянным прессингом противника, обустраивая свои линии обороны в полном сознании невозможности выполнения этой работы.
Относительно военного имущества уже сказано - не хватало ВСЕГО. Вот хорошо известные выводы про артиллерию.
"Больше всего на фронте отмечался недостаток снарядов: до середины 1916 г. - для легкой артиллерии, а до конца войны - для тяжелой артиллерии. Если в армиях союзников и противников количество тяжелых снарядов составляло 25-30% от их общего числа, то в России всего 3%. Правда, Ставка, а затем и ряд советских авторов, вышедших из недр ведомства, обеспечивавших снабжение царской армии, отмечали наличие в целом достаточного количества снарядов для каждой отдельное операции. Но войсковое начальство подчеркивало, что дело было в отсутствии неограниченности снарядов, как это было у немцев. Н. Сулейман, также исследовавший этот вопрос, считал, что на самом деле проблема была в правильном снабжении, а не в обязательном снабжении каждой армии минимумом, т.е. "возимыми снарядами". Главное было в неспособности ближайшего тыла подавать снаряды оперативно в нужный момент. "Снарядный голод" серьезно фигурировал в расчетах на операцию на Северном фронте в поддержку Брусиловского прорыва. Немцы знали об отсутствии у русских снарядов для тяжелой артиллерии и спокойно перебрасывали войска в нужном направлении, не реагируя на действия противника, применявшего для "демонстраций" только легкую артиллерию. Недостаток тяжелой артиллерии сказывался и в конце 1916 г. на Румынском фронте.
Вплоть до февраля 1917 года недостаток снабжения тяжелыми снарядами влиял на ведение операций, тактику и со всей тяжестью ложился на личный состав, который буквально кровью оплачивал эту проблему". (с.97-98).
Про автомобили и прочие лопаты автор говорит коротко, но это и так известно.
Самое умилительное в этих обстоятельствах - непередаваемая глупость царского офицерства. Даже тогда, когда все было понятно, находились умы, которые ссылались на то, что "нам это не надо". Хорошо известны примеры того, как царскую армию снабжали наганами без самовзвода - считалось, что такие револьверы заставят солдата лучше целиться. Хорошо известно, как начальник воздушного флота вел. кн. Алексей Михайлович отказался принимать парашют на вооружение в 1912 г. - боялся, что летчики будут при первой возможности выбрасываться из самолета и это провоцирует трусость. Асташов показывает новые примеры - защиту маневренной войны ("под защитой укреплений будет падать дух солдата!"), попытки потребовать стрелковые укрепления вместо 3 человек чуть ли не на отделение - солдаты ведь без командира даже стрелять не могут! И т.д. и т.п. Но даже когда все поумнели - оказалось поздно.
Ну, правда, тупые были тогда и в тылу: http://voencomuezd.livejournal.com/1161573.html
Вся эта информация идет со ссылками на сочинения 1920-30-х гг., материалы РГВИА (в большинстве на них) и воспоминания Брусилова как очевидца.
С.110-113 - резюме о том, как вся эта петрушка действовала на нервы солдатам, так как армия традиционного типа не смогла потянуть модернизационную войну, и что "фронтир" стал для солдат новым местом жительства, формируя их психотип.
ПАРАГРАФ 3. "Мотивация войны на русском фронте". С.113-125 - пересказ сводок военно-цензурных отделов о настроении в армии на основании изученных писем. Цензура оценивала настроение армии начала войны как хорошее и героическое, а с лета-осени 1915 г. - как "бодрое". Это слово потом с разными объяснениями и вариациями будет повторяться очень долго, и у Асташова на нескольких страницах оно появляется раз сорок. Причем настроения оценивались как "бодрые" даже если на фронте были беспорядки, требования мира, братания и тому подобное. Иногда, конечно, цензура давала прочитать между строк о развале, признавала увеличение "упаднических" писем, противоречила сама себе или даже признавалась, что основной поток информации идет мимо писем - но оценка настроений армии как "бодрых" (с самым разнообразным комментарием) была до самой революции. И даже после - уменьшение "бодрости" цензура начала видеть только с мая 1917 года. Вывод исследователя: "Такое несоответствие характеристики солдатских настроений с развитием не только "негативных", но и прямо антивоенных и даже революционных, бунтарских настроений армии в 1917 году, ставит вопрос о репрезентативности взглядов самих цензоров, а также о ценности и смысле даваемых ими характеристик" (с.125).
Свистели, короче, золотопогонники поганые.
По своему опыту могу сказать, что в тылу было то же самое, только жандармские сводки вместо слова "бодрое" использовали "спокойное". В местном архиве этих донесений полно, написаны как под копирку: "Изменений за отчетный период нет, настроение населения спокойное, твердое, провокаций и революционной пропаганды нет, все ждут мира". При этом тоже очевидна лакировка. См. тут: http://voencomuezd.livejournal.com/1009637.html
С.125-168 - рассмотрение личных мотивов борьбы солдата на фронте. В основном отмечена "страдальческая" модель поведения ("так угодно Богу/Царю/Провидению/народу нужное подчеркнуть) и полный набор всех радостей солдата от новых сапог до возможности вздуть немца. Патриотические мотивы на самом деле весьма редки. Очень частные жалобы на тяжесть войны и надежды на мир. Наибольший моральный подъем отмечен в начале войны и накануне-в ходе Брусиловского прорыва, когда солдаты хотели за все расквитаться с противником.
ПАРАГРАФ 4. "Солдат-крестьянин на современной войне". С.168-223.
Разговоры о крестьянском менталитете. С. 168-170. В соответствии с крестьянской ограниченностью адовая прорва крестьян понимала борьбу за Отечество буквально: за родную Волынь, Киевщину и т.д. Огромное число крестьян скрыто или открыто говорило в письмах домой о своем местонахождении - "связь солдата-крестьянина с пространством", говорит автор (с. 171-175). Привычка доходила до того, что хорошие унтер-офицеры уходили на позиции из части в свой любимый полк, а потом оттуда писали, как тут хорошо, не то что сидение в батальоне (с. 178). Ну и говорите мне после этого, что крестьяне не дебилы.
С. 180-186. Основная тема солдатских писем - хозяйство, родной дом и т.д. О войне говорили мало, Галиция "неудобно пахать" (с. 179). Где-то с осени 1915 г., по мнению автора, началась политика давать солдатам отпуск. Наиболее достойным - по усмотрению командиров на срок не выше месяца. Для любого солдата отпуск был глотком свежего воздуха в темном царстве, так что любая отмена вызывала сильное недовольство. Часто крестьяне ссылались на то, что якобы правом отпуска пользуются тыловики, или что они третий год без отпуска, или еще что-нибудь. Солдаты просили семьи вызывать их в отпуск на похороны или еще по каким поводам, подкупали фельдфебелей и т.п. Так как отпуски были легальной мерой уклонения, то солдаты просили отпуск все чаще, а с 1917 г. стали через комитеты просить отпуски целыми частями или вообще требовать отпустить старослужащих на полевые работы.
С. 187-192. Много разговоров о крестьянском труде, от которого не отвык солдат. "Например, солдаты кололи штыком снизу, как снопы убирают, а не вперед с выпадом" (с. 187). Много разговоров о переносе сезонного мировоззрения на войну, когда весной надеялись на победу, а летние понимались как "боевая страда". Скажете, тут автор впадает в литературщину? Вот и я так думаю.
Любопытная ремарка:
"Летом 1915 г., несмотря на поражение от Германии, в русской армии фактически не наблюдалось ни гнетущего впечатления, ни какого-либо уныния. Забыли солдаты и толки о мире. Очевидно, именно настроения солдат-крестьян не учитывались оппозиционной общественностью летом 1915 г. в ее борьбе с властью, поскольку она полагала, что армия в результате отступления также проявит недовольство. Власти же, точно зная по цензурным сводкам о "бодром" настроении солдат, несмотря на поражение, могли занять непримиримую позицию по отношению к своим политическим оппонентам" (с. 191).
С. 192-198: "вещный характер войны" или, проще говоря, мародерство. "Русский фронт периода Первой мировой войны представлял в значительном объеме такие формы "военной добычи", которые, возможно, превосходили даже примеры из давно прошедших войн" (с. 193). Про повальный грабеж всего и вся с первыми победами славного русского оружия в 1917-18 гг. сообщают все письма. Особенно в Галиции. "По существу, начальство отдавало на разграбление целые города. Автор одного из писем писал в октября 1914 г. о том, что за 22 дня стояния в госпиталях Рудках "от города осталось только одно название... Все лучшие магазины, рестораны, богатые частные дома - все это сожжено и разграблено" (с. 193). При отступлениях утягивали с собой все, что было можно, так что наблюдались целые сцены как в 1812 году. Приятно, что не только гнусные тевтоны оказались обычными людьми, но и славные русские воины. Особенно все выделяли казаков. Это у этой братии традиционное. Один белый офицер потом писал в воспоминаниях, что белоказакам в войне было мало ограбить крестьянина - надо было еще и выпороть, мало напоить чужой водой коня - а кинуть бадью так, чтобы раскололась. В общем, славные, славные
Как насчет еще цитаточек о христолюбивом русском солдате?
"Мародерство, грабежи, насилия, даже зверства солдат русской армии если не превосходили, то не уступали подобным действиям противника. Офицеры на такие поступки мало обращали внимание, заявляя: "Что я поделаю, посмотрите на их рожи". "А рожи у православных воинов - арестанские. Глядишь и не знаешь, кто раньше тебя штыком пырнет, свой брат или австриец", - писал в письме офицер, свидетель этих событий" (С. 197).
Гопота - национальное достояние России! Единственное, чего я не понял - почему автор недоволен обиранием мертвых на поле боя? Им же все равно не нужно.
С. 199-201 - о преданности солдат офицерам (ну, в целом), болтология о иерархии в глазах солдата и проч. С. 201-206 - солдат, как существо из деревни, смотрел со страхом на машину и вообще механизмы, демонизировал железно в солдатских песнях и т.д. и т.п. Местами автор явно увлекается, рассказывая на с. 204-205 о известном сюжете - как солдаты в 1914-1915 гг. массово обстреливали свои же собственные самолеты. То, что свои собственные самолеты массово обстреливали со страху в любой точке земного шара и без разделения на страх к технике - автор не думает. То же самое - про пренебрежительное отношение к своей технике, оружию, бутылочкам с маслом, противогазам, не брали даже немецких касок в окопах. Модно подумать, такого в других войнах найти нельзя. Особенно противогазы, которые после ПМВ нигде не ценили. А артиллеристы, да и вообще все технические роды войск - как грамотная, наступательная и в целом куда более морально устойчивая сила.
С. 209-210 - образ врага. Ну понятно, немец представлялся в образе басурманина, варвара, некрещенного выродка, азиата, мусульманина и т.д. С. 210-223 - о братаниях. В целом повторяет известную статью Асташова о братаниях, которая есть в сети, только теперь фактология больше. Первый случай был еще в декабре 1914 г. на рождество, потом случаи участились на праздники, нейтральная полоса и т.д. и т.п. Обращает внимание, что все братания были либо у немцев, либо на нейтральной полосе - не в русских окопах. Большую роль играл алкоголь - из 50 зафиксированных случаев братания 1917 г. алкоголь фигурировал в 30. Мнение автора о братаниях в 1917 г. по-прежнему опирается на РГВИА и заключается в том, что тогда они были использованы австро-немцами как средство разложения армии: подрывная работа, листовки и т.д., а под конец 1917 г.-де, братания "стали проводиться уже под диктовку австрийцев и немцев". А с чего я должен в это верить? В архиве написано? А мало ли что там в архиве?
Остальные части:
http://voencomuezd.livejournal.com/1328622.html
http://voencomuezd.livejournal.com/1328749.html
http://voencomuezd.livejournal.com/1329024.html
http://voencomuezd.livejournal.com/1329308.html
http://voencomuezd.livejournal.com/1329573.html
