![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdМатериалов, опубликованных про Закаспийской фронт Гражданской войны, известно наперечет. Причем военных действий касаются и того меньше - их можно по пальцам пересчитать. Тем неожиданнее было встретить статью о Ашхабадском восстании. Суть-то известна - настроения ашхабадских рабочих, буза на почве мобилизации, посылка отряда Фролова, разгром отряда Фролова, собственно восстание, англичане и все заверте... Но, тем не менее, лишние нюансы никогда не помешают.
Статья оказалась в журнале "Звезда Востока" - органе Союза писателей Узбекистана. Автор - некий В.Иванов, который в те же годы поместил там еще пару материалов - один про свержение бухарского эмира и еще один о басмачах. Писалось в 1992 г., так что унылой антисоветской фигни там много, можно по абзацу разбирать. Например, аффтар живописует, как злые большевики направили на подавление Ашхабадского восстания Московский полк, а свои рабочим сказали, что он на самом деле просто едет в Россию через море. Проблема в том, что разложившийся после боя с чехословаками и отступивший в Ташкент Московский полк ДЕЙСТВИТЕЛЬНО требовал отправить его в Россию любой ценой, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не желал торчать в Туркестане и ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поехал через Ашхабад к Каспийскому морю, так что его и удерживать было бесполезно. Для полка это, кстати, кончилось плохо. Восставшие его встретили, с помощью комиссара убедили сложить оружие, чтобы не воевать за большевицкую диктатуру, а спустя несколько дней, когда оказалось, что большевиков так просто не скинешь, принудительно мобилизовали в свою армию, где глупые московцы дохли целыми десятками за бой. Это не секрет, это опубликовано еще у Козлова в "Гражданская война в Туркмении". Да и у Тимошкова в "Борьба с английской интервенцией в Туркестане" вроде было. Но это ж надо читать, готовиться, а не просто вытащить несколько жареных фактов из архива, добавить нытья про демократическое восстание против большевизма и напечататься в органе Союза писателей...
Ладно, в общем, несмотря на оттенок времени, пойдет в копилку.
ДРАМЫ «КРАСНОГО» ВОСТОКА
Владимир Иванов
ЭСКАЛАЦИЯ КОНФЛИКТА
Из истории образовании Закаспийского фронта
Эта война, хотя и длилась около трех лет, определила мироощущение советского общества на семь десятилетий. Усилиями творцов исторического мифа победители-большевики предстали перед потомками стороной обороняющейся, вынужденной отвечать на удары не желавшего отправляться на свалку истории старого мира. То есть, искажению подвергся механизм, причины возникновения гражданской войны.
Поэтому вопрос о начале советской истории заключается не только в выявлении и определении границ так называемых «белых пятен», но главным образом в новой точке зрения на исторический ландшафт той эпохи.
Попытаемся, придерживаясь принципа презумпции исторической невиновности (не смешивать с профессиональным символом веры пушкинского летописца — «добру и злу внимая равнодушно»), проследить развитие взрывоопасной ситуации, которая имела своим итогом гражданскую войну на западе Туркреспублики, в Закаспийской области (Туркмения). Речь пойдет о событиях июня-июля 1918 года. Но так как часть не только отражает собой целое, но и определяется им, то будет не лишним хотя бы контурно определить тот исторический контекст, к хронологическим рамкам которого относится совокупность данных событий. Еще в конце декабря 1917 года В. И. Ленин во время своего краткого четырехдневного отдыха в Финляндии написал заметки «Из дневника публициста (Темы для разработки)». Среди нескольких десятков тезисов, под номером 31 у него записано следующее: «Революции — локомотивы истории. Разогнать локомотив и удержать его на рельсах». 1 «Удержание на рельсах» имело место весной 1921 года. Средство — новая экономическая политика. Начало безумной гонки — «разгон революционного локомотива» — датировано /184/
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 189.
маем 1918 года, а не октябрьским переворотом семнадцатого года. Это станет понятнее, если исходить из наличия двух, следующих одна за другой почти без перерыва, стадий гражданской войны. Первая, сравнительно легкая для страны, началась непосредственно после Октября 1917 года. Ленин говорил, что в этой гражданской войне силы противников Советской власти, силы врагов трудящихся и эксплуатируемых масс оказались ничтожными; гражданская война была сплошным триумфом Советской власти, потому что у противников ее, у эксплуататоров, помещиков и буржуазии, не было никакой, ни политической, ни экономической, опоры, и их нападение разбилось. Эта стадия имеет довольно точный завершающий ее хронологический рубеж. Выступая 23 апреля 1918 года в Моссовете, Ленин определил его: «Можно с уверенностью сказать, что гражданская война в основном закончена». Но уже летом началась вторая, страшная и кровавая фаза братоубийственной войны. И если первый период можно определить как «естественный», т.е. закономерный, обусловленный предшествующим развитием общества, то второй представляется «искусственным», обусловленным не прошлым, а воображаемым светлым будущим, спровоцированным политикой правящей большевистской партии, ориентированной на создание общества административного коммунизма. А поскольку, по мысли Ленина, главным врагом этой идеи являлся мелкий собственник, то содержанием этого периода войны стала борьба с многомиллионной массой мелкой буржуазии, а также с той частью рабочего класса, которая отрицала социально-экономическую и подитическую практику коммунистов. Эта политика, по сути дела, ломала хребет демократии, уничтожала ее социальную базу.
Идеология начавшегося коммунистического эксперимента переходила в практику на территории 1 /6 части суши, в том числе в Туркестане, где основные установки ЦК большевистской партии претворялись в жизнь туркестанскими большевиками.
Первым из череды событий, ввергнувших запад Туркреспублики в огонь гражданской войны, стало вооруженное столкновение 17 июня в Ашхабаде. На этот день Закаспийский Совнарком, по распоряжению правительства Туркреспублики, назначил военный учет мужского населения. Поскольку цель учета была неизвестна и ходили слухи о том, что большевики «затевают войну», рабочие железной дороги, а также городских предприятий с присоединившимися горожанами собрались на митинг, пригласив на него некоторых комиссаров областного правительства. Но разъяснения причин учета не последовало, а появился военный комиссар К. Осипов с конными красноармейцами, окружившими место проведения митинга — городской сад. Когда к военкому Туркреспублики обратились за разъяснениями, он выстрелил из револьвера, за первым последовали другие выстрелы. Время было суровое. Огромная Россия вместе с присоединившимися и захваченными в ходе /185/
______________
колониальных войн территориями, включая Туркестан, плавно, почти без остановки, переходила из мировой войны в войну гражданскую — оружия накоплено было много, немало людей побывало на фронте, в городе существовал Союз фронтовиков. Поэтому без перестрелки не обошлось, были убитые и раненые.
Событие это было стихийное, неожиданное для боевой дружины правых эсеров — организации конспиративной, имевшей связь с аналогичными организациями в других областях Туркестана, которой сочувствовала, по словам будущего председателя стачечного комитета, а затем Временного исполкома Закаспия Ф. А. Фунтикова, не только интеллигенция, но и некоторые рабочие (конечно, кроме большевиствующих и левых эсеров). Вооруженное выступление против большевиков намечалось на август. Лозунг выступления — Созыв Туркестанского учредительного собрания («без какого-либо ограничения избирательного права»), а затем — Всероссийского.
Но столкновение 17 июня не получило военного продолжения, хотя в Ашхабад прибыл отряд кизыл-арватских рабочих, а также вооруженные отряды и из других городов Закаспия. Совнарком области 19 июня совместно с представителями Ашхабада, Кизыл-Арвата, Красноводска, Байрам-Али, Мерва и Кушки выработали краткую формулу ликвидации конфликта: созыв Совета на многопартийной основе, представляющего все слои населения области, который и должен будет разобраться с воинским учетом. Народ устал от войны, от революционных бурь и хотел жить спокойно. Вооруженные люди разъехались по домам.
Затишье оказалось временным. Было ли искренним согласие областного большевистского руководства на созыв нового демократического Совета? Во всяком случае, в телеграмме, посланной 20 июня от имени рабочих, служащих и фронтовиков депо станции Асхабад (Ашхабад) всем железнодорожным организациям Туркреспублики, сообщалось, что вопрос окончательной ликвидации вероятности кровавых столкновений между красноармейцами и асхабадскими железнодорожниками областной властью умышленно затягивается, она хочет еще крови, ожидая подкрепления. Для того, чтобы гражданская война в Асхабаде прекратилась, необходима помощь людьми, и самое главное — нельзя пропускать «эшелоны с красноармейцами и вооружением против нас. Мы за Советы, но против некоторых лиц начальников, разоряющих народную Советскую власть».
Имелись ли основания для обвинения властей Закаспия в умышленном затягивании конфликта? Пожалуй, да.
20 июня в Ташкенте на экстренном заседании ЦИК Туркреспублики было принято постановление «По вопросу о событиях в Асхабаде», в котором предлагались «решительные меры для подавления раз и навсегда каких бы то ни было препятствий на путях Советской власти, кем бы то ни было возводимых». Для /186/
___________
устранения «препятствий» Совнарком назначил Чрезвычайным комиссаром Закаспия Андрея Фролова, которому было предложено «немедленно отправиться под личной охраной в Асхабад». Вместе с ним поехал товарищ (заместитель) Председателя ТуркЦИК Тихомолов.
А. И. Фролов, бывший солдат, руководитель Самаркандской группы большевиков, делегат II Всероссийского съезда Советов от Самарканда, до этого назначения стоял во главе Самаркандского Совета. За два дня до заседания, которое фатальным образом предопределило его вхождение в официальный исторический Пантеон, ТуркЦИК заслушал доклад комиссии, изучавшей состояние дел в Самаркандской области. Г лава комиссии А. Клевлеев, сообщая о результатах ее работы, указал на «в высшей степени беспорядочное положение власти в Самарканде. Беспрерывное пьянство Совета и его руководителей создало условия, при которых было необходимо распустить Совет и переизбрать его... Целая сеть безобразий со стороны представителей власти разлагающе действовала на солдат, рабочих и пролетариев-мусульман, внушая недоверие к власти». Членом комиссии Сластушинским была отмечена полная дезорганизация земельно-водных комитетов. Председатель Совета А. Фролов не отрицал «всех бесчинств и безобразий, творимых представителями власти в Самарканде и, сознавая свою виновность в допущении их», объяснял сложившееся положение главным образом походами на Бухару, Коканд и Самарканд, «во время которых проходившие войска требовали спирту и вина, и это разрешалось командирами войск».
Несравненно лучше Совету удавались реквизиции, денежные обложения имущих слоев населения. Например, в середине июня члены самаркандского союза торговли и промышленности в составе «свыше ста членов мусульман, пятидесяти членов евреев и десяти русских» обратились в краевой Совнарком с жалобой на действия местного исполкома, который принял решение взыскать 4 миллиона рублей с населения Самарканда. По мнению членов союза деловых людей, «это чрезвычайно обременительное обложение, производимое после недавно собранных уже в Самарканде шести с половиной миллионов и противоречащее опубликованному циркуляру Всероссийского комиссара финансов, грозит полным разорением торговых и промышленных предприятий. Абсолютный застой и отсутствие денежных знаков не дают физической возможности собрать указанную сумму». Справедливости ради отмечу, что Самарканд не являлся в этом отношении исключением, поскольку реквизиции, контрибуции, обложения были нормой: таким способом пополнялась «советская касса», постоянно пустовавшая, что было естественно, ибо милитаристская чрезвычайщина — дорогая вещь.
Уже само продвижение Фролова с отрядом в сторону Ашхабада показало характер возможных в будущем действий. /187/
_____________
По прибытии в Катта-Курган комиссар Тихомолов с четырьмя вооруженными красноармейцами «без всякой причины и повода» набросился на дежурного по станции с бранью и угрозами ареста и расстрела. Оскорблениям и угрозе расстрела подвергся также дежурный телеграфист, который, испугавшись, убежал, бросив дежурством «Всё служащие возмущены до крайности, просят оградить их от нападок со стороны проезжающих комиссаров, ибо при таких условиях служить невозможно»,— говорилось в телеграмме рабочих и служащих Катта-Кургана, посланной по линии железной дороги всем местным комитетам, а также в Ташкент, в Совнарком, и вызвавшей сильный резонанс. Служащие станции Чарджуй обратились к краевой власти с требованием срочно отстранить комиссаров Фролова и Тихомолова и, по мере их виновности, арестовать и предать суду, дабы оградить служащих от недемократических выходок комиссаров, иначе служащие вынуждены прекратить отправление службы.
Этот случай привлек к себе внимание мастеровых и рабочих сети туркестанских железных дорог. На своем совещании 21 июня они приняли решение довести данный факт до сведения Туркпути (Наркомата путей сообщения) и Исполкома Совета железнодорожных депутатов.
Данное совещание, на мой взгляд, весьма показательно: оно иллюстрирует отношение властей к рабочему классу. Дело в том, что на 18 июня распоряжением Комиссариата Путей сообщения в Ташкенте созывался съезд профсоюзов «мастеровых и рабочих служб Тяги, Пути и Телеграфа». Регистрация делегатов в организационном бюро по созыву съезда шла до 21 июня. В этот день 77 делегатов, дабы не терять зря время, собрались на совещание для обсуждения ряда вопросов. На него же прибыли официальные представители Комиссариата и Исполкома профсоюза железнодорожников — Казарин и Медов. Естественно, что собравшиеся ожидали информации «по ряду больных и острых вопросов железнодорожного дела, не ждущих отлагательств». Но вместо этого, неожиданно для себя, они услышали заявление о том, что Комиссариат только тогда признает съезд, если он разобьется на фракции. В свою очередь, представитель Исполкома их профессионального союза Медов огласил условие о признании данного совещания съездом и выдаче ему соответствующих материалов в качестве руководящих указаний для работы лишь в том случае, если съезд не сойдет с чисто деловой работы и не пойдет в область обсуждения политических вопросов. Итак, вместо единства рабочего класса — его раскол и постепенное вытеснение на периферию политической жизни, лишение права обсуждать важнейшие вопросы политики, проводимой от его имени.
На следующий день заседание возобновилось. Прежде всего делегаты должны были выслушать доклад мандатной комиссии, официально открыть съезд, а затем приступить к работе. Но явившиеся на заседание Казарин и Медов огласили постановление Исполкома Совета железнодорожных депутатов, согласно которому съезд мастеровых и рабочих, вследствие /188/
_____________
неприбытия законного числа делегатов, распускается. Понятно, что представителей железнодорожников Туркестана причина роспуска съезда, еще накануне не упоминавшаяся, не удовлетворила и они потребовали объяснений относительно действительных мотивов запрета. Из выступлений представителей власти они уяснили, что вопросами, подлежащими обсуждению, должны быть только производственные. Но главное, что буквально ошеломило собрание,— это официальное заявление о решении исполкома в приказном порядке реорганизовать некоторые профсоюзы, а часть мелких уничтожить вовсе. Делегаты в своих выступлениях доказывали, что путем приказа нельзя реорганизовать классовые пролетарские организации. Но этот довод не убедил представителей власти, которые заявили, что предварительные шаги в этом направлении уже сделаны и что съезд должен быть распущен. Но, пожалуй, самым убедительным аргументом властей против строптивых посланцев туркестанского пролетариата стало лишение их продовольственного снабжения, т.е. пайков, о чем стало известно к концу заседания.
Делегаты в принятом постановлении указали, что роспуск съезда является прямым следствием усвоенного Комиссариатом Путей сообщения и Исполкомом Совета железнодорожных депутатов Туркестанской республики неправильного курса политики расслоения железнодорожной пролетарской массы. Также было решено объявить^ съезд несостоявшимся, о чем и уведомить избирателей.
Давление большевиков на собственную классовую базу не было случайным, оно проистекало из их политики подчинения своей власти всех сторон жизни общества, устранения плюрализма.
Рано утром 23 июня Фролов и Тихомолов с отрядом прибыли в Мерв, «с некоторыми препятствиями со стороны железнодорожных служащих»,— как они сообщили в телеграмме, посланной в Ташкент. Не задерживаясь здесь надолго, ташкентские эмиссары двинулись дальше на запад.
Фролов спешил, так как в Закаспии все большее значение приобретал коренной вопрос революционной эпохи — вопрос о власти, вернее, о ее характере, поскольку Советы как форма государственного устройства могли наполниться широким демократическим содержанием, что потенциально грозило изменением вектора исторического развития. А это никоим образом не устраивало большевиков как Туркестана, так. и Москвы. Именно в эти дни в таких крупных городах Закаспийской области, как Ашхабад и Кизыл-Арват, началось демократическое движение за установление Советской власти, ликвидированной большевиками. Дело в том, что в середине мая Советы этих городов, большинство в которых принадлежало правым эсерам и меньшевикам, были распущены, а взамен их созданы Революционные комитеты, временно выполнявшие функции органов власти. Они же начали заниматься подготовкой к «выборам» новых городских Советов. Слово «выборы» не случайно взято в кавычки, поскольку состав будущих Советов должен был представлять только две правящие — «доминирующие», по /189/
___________
терминологии того времени, партии: большевиков и их союзников — левых эсеров. Но подготовка к выборам начала проходить не по-сценарию, угодному Ревкомам. Председатель Кизыл-Арватского Ревкома Дианов сообщил 26 июня в Ташкент о том, что в городе состав Совета из двух доминирующих партий отклонен различными политическими организациями, которые власть Ревкома не признают и проводят выборы на широкой демократической основе.
Аналогичную ситуацию застали Фролов и Тихомолов по прибытии 26 июня в Ашхабад. Они информировали Ташкент о серьезности создавшегося положения. Причиной «серьезного положения» являлось то, что представители разных организаций требовали широкого, а не только большевистско-левоэсеровского, представительства в Совете. «Но мы принимаем все меры о недопущении такового состава Совета»,— сообщали Фролов и Тихомолов.
Первой мерой «недопущения» неугодного состава Совета стало объявление города на военно-осадном положении. Горожанам было разрешено ходить по улицам только до 10 часов вечера. Мандатная комиссия по подготовке и проведению выборов была распущена. Об этих шагах Фролов и Тихомолов проинформировали Колесова в состоявшемся разговоре с Ташкентом. Также сообщили о препятствиях, с которыми столкнулись по пути в Ашхабад: «на некоторых станциях отдельные лица собирали толпы и агитировали против пропуска вооруженных сил в Асхабад. На обратном пути всех тех бандитов думаем захватить в Ташкент».
А. Ф. Солькина, как зампреда ТуркЦИК, интересовал вопрос о власти: «Как вы думаете поступить насчет состава Совета, есть ли надежда на благоприятный исход?» Фролов: «С нашей стороны приняты все меры для того, чтобы состав Совета был от двух партий. Партии эти здесь существуют. Среди железнодорожников уже есть маленький раскол. Думаем, что они своих представителей пришлют». Солькин со своей стороны посоветовал: «Постарайтесь, чтобы представительство в Совет было от рабочих союзов, а не от всяких других организаций без определенной политической платформы, а тем более открыто заявляющих об Учредительном собрании. В Совете могут быть представители и других партий и просто беспартийные. Это дело союзов (профессиональных — В. И.), но в Исполнительный комитет ни в коем случае представители других партий не допускаются».
Таким образом, посланцы ташкентских властей получили указание не допускать к власти небольшевистские политические силы, а значит, и те социальные слои, которые их поддерживали и чьи интересы они представляли, в частности, значительную часть рабочего класса Закаспия. Фролов, организовав выборы в Ашхабадский Совет, принудил всех избранных его членов записаться если не в большевики или левые эсеры, то хотя бы в сочувствующие этим партиям. Большинство записа/190/
___________
лось в сочувствующие левым эсерам, считая, видимо, их меньшим злом.
2 июля Фролов и Тихомолов запрашивают Ташкент о том, ехать ли им с вооруженной силой в Кизыл-Арват, поскольку «положение там скверное, делегаты левого течения (большевики и левые эсеры — В. И.) ежедневно просят помощи. Распорядитесь выборы в Совдеп приостановить до нашего приезда».
3 июля появился приказ областного правительства, которым объявлялся, правда, с месячным опозданием, «к точному и неуклонному исполнению» декрет Совнаркома РСФСР (за подписью Ленина и Горбунова) о переводе 31 мая часовой стрелки на летнее время, на два часа вперед. Но в эти дни стрелки часов Истории указывали на приближение гражданской войны на западе Туркестана.
Закаспийское областное правительство обратилось в Совнарком Туркреспублики, к его председателю Федору Колесову, человеку «решительному» и «бескомпромиссному», с просьбой немедленно оказать давление на Кизыл-Арват, не желающий подчиняться требованиям областной власти, а также отдать соответствующее распоряжение по линии Ташкент — Красноводск о невмешательстве железнодорожных организаций в политическую деятельность Совдепов.
Председатель ТуркЦИК И.О.Тоболин, узнав о вызове кизыл-арватскими большевиками отряда Фролова, запретил отправку «красноармейцев, красногвардейцев и вообще вооруженных людей... во избежание братоубийственной войны». А Фролову и Тихомолову велел немедленно возвращаться в Ташкент.
Но было уже поздно.
9 июля Фролов выехал с отрядом в Кизыл-Арват, предупредив железнодорожников о том, что в случае неисправности пути он будет применять «репрессивные меры». А 11 июля Ташкент принял срочную радиограмму, адресованную Совнаркому, ТуркЦИК и начальнику Ташкентского гарнизона И. П. Белову. В ней комиссар Закаспийского правительства Н..И. Розанов сообщал: «Фролов, двинувшись в Кизыл-Арват, оказался в засаде. Железнодорожники в Асхабаде снова восстали, захватили артиллерийский склад, пытаются ударить в тыл Фролову. Немедленно послать сильную помощь».
В тот же день из Ашхабада по всей линии железной дороги, в Наркомат Путей сообщения, Совнарком была послана телеграмма от имени стачечного комитета, сообщавшая о тех же событиях: «Ввиду продолжающегося произвола со стороны группы лиц, назвавшихся большевиками, которые на деле занимаются расхищением народных денег, а в случаях протеста, проявления народной воли прибегающих к силе оружия, не останавливаясь перед убийством... произвол чрезвычайной комиссии Фролова вынудил нас выступить с оружием в руках против негодяев, прикрывающихся вывеской большевиков. На /191/
______________
ми организован стачечный комитет из 12 лиц. Призываем вас, товарищи, оказать нам немедленную поддержку, примкнуть к нам, чтобы совместными усилиями сбросить узурпаторов, приступить к организации власти на основании лозунгов, провозглашенных Октябрьской революцией. Ждем вашей помощи. Долой называющихся большевиками, да здравствуют Советы» 1.
Эта телеграмма — любопытный документ, в своей лозунговой части предвосхищающий лозунг 1921 года «Советы без большевиков», отражавший иллюзии рабочих относительно подлинного характера партии большевиков: виноваты отдельные лица, прикрывающиеся «вывеской большевиков»,— означала, что власть ташкентских комиссаров в Ашхабаде пала.
Что же произошло? 11 июля в Ашхабадских железнодорожных мастерских по тревожному гудку стали собираться рабочие. Пришло известие из Кизыл-Арвата, где Фроловым и его красноармейцами были убиты после истязаний четверо рабочих-делегатов, посланных к чрезвычайному комиссару для переговоров. Вадим Чайкин, депутат Всероссийского Учредительного собрания от Ферганы, писал, что «убийство Фроловым четырех парламентеров кизыл-арватских мастерских, сопровождавшееся истязаниями, было последним толчком, который превратил глухое недовольство в открытое восстание». Этим убийством Фролов по сути дела подписал себе и своему отряду смертный приговор. На митинге ашхабадские железнодорожники приняли решение отправиться на помощь кизыл-арватцам. В тот же день два эшелона с вооруженными людьми отбыли на запад. 12 июля в недолгом бою на городских улицах отряд Фролова был окружен и уничтожен. Сам он погиб в начале схватки. Помощнику Фролова комиссару Тихомолову с несколькими людьми удалось вырваться из кольца и бежать в горы, но они были настигнуты и убиты.
Также 12-го, к шести часам вечера, победило восстание в Ашхабаде. Власть в городе перешла в руки стачечного комитета. В телеграмме, посланной за подписью председателя стачкома Ф. Фунтикова по линии железнодорожных дорог Туркестана, сообщалось: «Асхабад, Кизыл-Арват заняты железнодорожниками. Полное сочувствие всего населения. Комиссары Асхабада бежали, частью арестованы. Фролов убит в Кизыл-Арвате... надо закрепиться, шлите вашу помощь... надо окончательно кончить с хулиганами-комиссарами. Да здравствуют свободные и возрождающиеся силы. К победе, товарищи» 2.
События в Закаспии имели широкий отклик в Туркестане, вызвали волну солидарности с восставшими. Так, рабочие и служащие станции Катта-Курган выразили «товарищеское сочувст/192/
1. ЦГА УзССР, ф. 25, on. 1, д. 62, лл. 48-50
2. ЦГА УзССР, ф. 25, оп. 1, д. 62, лл. 54-56
вие и солидарность в правой борьбе с насильниками-комиссарами», считая, что давно пора положить предел произволу комиссаров и бесцельному кровопролитию. 13 июля рабочие, мастеровые и служащие Андижанского района заявили на общем собрании, что они «готовы встать на защиту безвинно попираемых прав... Довольно грубых насилий над тружениками». Председатель Ферганского облсовдепа Н. Крутиков сообщал Тоболину в Ташкент о том, что в Коканде все время проходят митинги, в которых участвуют железнодорожники и рабочие хлопковых заводов. «Митинги многочисленны, до 2 тысяч и более, с требованием Учредительного собрания. Делегаты-железнодорожники, посланные в Асхабад в начале асхабадской авантюры, не доехали до Асхабада, их не пропустили».
В волне рабочего протеста, демократического по своей сути и направленного против всевластия большевиков и их диктатуры в отношении тех социальных слоев, которые не были coгласны с их политикой, доминирующим было неприятие насилия и разжигания гражданской войны, стремление погасить искры вооружейного конфликта в Закаспии. Например, общее собрание «всех чисто демократических, железнодорожных и заводских организаций Мерва совместно с Совдепом и ротой красноармейцев, заслушав доклад делегатов и телеграмму из Асхабада и Кизыл-Арвата», постановило просить краевую власть срочно послать чрезвычайную делегацию «для немедленной ликвидации событий в Кизыл-Арвате».
Объединенное собрание мастеровых, рабочих и служащих Кушки потребовало немедленного созыва чрезвычайного съезда Советов Закаспийской области для «выяснения всех причин, повлекших столкновения». Позицией рабочего класса были гражданский мир и согласие. Но решающее значение имела позиция большевиков.
Статья оказалась в журнале "Звезда Востока" - органе Союза писателей Узбекистана. Автор - некий В.Иванов, который в те же годы поместил там еще пару материалов - один про свержение бухарского эмира и еще один о басмачах. Писалось в 1992 г., так что унылой антисоветской фигни там много, можно по абзацу разбирать. Например, аффтар живописует, как злые большевики направили на подавление Ашхабадского восстания Московский полк, а свои рабочим сказали, что он на самом деле просто едет в Россию через море. Проблема в том, что разложившийся после боя с чехословаками и отступивший в Ташкент Московский полк ДЕЙСТВИТЕЛЬНО требовал отправить его в Россию любой ценой, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не желал торчать в Туркестане и ДЕЙСТВИТЕЛЬНО поехал через Ашхабад к Каспийскому морю, так что его и удерживать было бесполезно. Для полка это, кстати, кончилось плохо. Восставшие его встретили, с помощью комиссара убедили сложить оружие, чтобы не воевать за большевицкую диктатуру, а спустя несколько дней, когда оказалось, что большевиков так просто не скинешь, принудительно мобилизовали в свою армию, где глупые московцы дохли целыми десятками за бой. Это не секрет, это опубликовано еще у Козлова в "Гражданская война в Туркмении". Да и у Тимошкова в "Борьба с английской интервенцией в Туркестане" вроде было. Но это ж надо читать, готовиться, а не просто вытащить несколько жареных фактов из архива, добавить нытья про демократическое восстание против большевизма и напечататься в органе Союза писателей...
Ладно, в общем, несмотря на оттенок времени, пойдет в копилку.
ДРАМЫ «КРАСНОГО» ВОСТОКА
Владимир Иванов
ЭСКАЛАЦИЯ КОНФЛИКТА
Из истории образовании Закаспийского фронта
Эта война, хотя и длилась около трех лет, определила мироощущение советского общества на семь десятилетий. Усилиями творцов исторического мифа победители-большевики предстали перед потомками стороной обороняющейся, вынужденной отвечать на удары не желавшего отправляться на свалку истории старого мира. То есть, искажению подвергся механизм, причины возникновения гражданской войны.
Поэтому вопрос о начале советской истории заключается не только в выявлении и определении границ так называемых «белых пятен», но главным образом в новой точке зрения на исторический ландшафт той эпохи.
Попытаемся, придерживаясь принципа презумпции исторической невиновности (не смешивать с профессиональным символом веры пушкинского летописца — «добру и злу внимая равнодушно»), проследить развитие взрывоопасной ситуации, которая имела своим итогом гражданскую войну на западе Туркреспублики, в Закаспийской области (Туркмения). Речь пойдет о событиях июня-июля 1918 года. Но так как часть не только отражает собой целое, но и определяется им, то будет не лишним хотя бы контурно определить тот исторический контекст, к хронологическим рамкам которого относится совокупность данных событий. Еще в конце декабря 1917 года В. И. Ленин во время своего краткого четырехдневного отдыха в Финляндии написал заметки «Из дневника публициста (Темы для разработки)». Среди нескольких десятков тезисов, под номером 31 у него записано следующее: «Революции — локомотивы истории. Разогнать локомотив и удержать его на рельсах». 1 «Удержание на рельсах» имело место весной 1921 года. Средство — новая экономическая политика. Начало безумной гонки — «разгон революционного локомотива» — датировано /184/
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 35, стр. 189.
маем 1918 года, а не октябрьским переворотом семнадцатого года. Это станет понятнее, если исходить из наличия двух, следующих одна за другой почти без перерыва, стадий гражданской войны. Первая, сравнительно легкая для страны, началась непосредственно после Октября 1917 года. Ленин говорил, что в этой гражданской войне силы противников Советской власти, силы врагов трудящихся и эксплуатируемых масс оказались ничтожными; гражданская война была сплошным триумфом Советской власти, потому что у противников ее, у эксплуататоров, помещиков и буржуазии, не было никакой, ни политической, ни экономической, опоры, и их нападение разбилось. Эта стадия имеет довольно точный завершающий ее хронологический рубеж. Выступая 23 апреля 1918 года в Моссовете, Ленин определил его: «Можно с уверенностью сказать, что гражданская война в основном закончена». Но уже летом началась вторая, страшная и кровавая фаза братоубийственной войны. И если первый период можно определить как «естественный», т.е. закономерный, обусловленный предшествующим развитием общества, то второй представляется «искусственным», обусловленным не прошлым, а воображаемым светлым будущим, спровоцированным политикой правящей большевистской партии, ориентированной на создание общества административного коммунизма. А поскольку, по мысли Ленина, главным врагом этой идеи являлся мелкий собственник, то содержанием этого периода войны стала борьба с многомиллионной массой мелкой буржуазии, а также с той частью рабочего класса, которая отрицала социально-экономическую и подитическую практику коммунистов. Эта политика, по сути дела, ломала хребет демократии, уничтожала ее социальную базу.
Идеология начавшегося коммунистического эксперимента переходила в практику на территории 1 /6 части суши, в том числе в Туркестане, где основные установки ЦК большевистской партии претворялись в жизнь туркестанскими большевиками.
Первым из череды событий, ввергнувших запад Туркреспублики в огонь гражданской войны, стало вооруженное столкновение 17 июня в Ашхабаде. На этот день Закаспийский Совнарком, по распоряжению правительства Туркреспублики, назначил военный учет мужского населения. Поскольку цель учета была неизвестна и ходили слухи о том, что большевики «затевают войну», рабочие железной дороги, а также городских предприятий с присоединившимися горожанами собрались на митинг, пригласив на него некоторых комиссаров областного правительства. Но разъяснения причин учета не последовало, а появился военный комиссар К. Осипов с конными красноармейцами, окружившими место проведения митинга — городской сад. Когда к военкому Туркреспублики обратились за разъяснениями, он выстрелил из револьвера, за первым последовали другие выстрелы. Время было суровое. Огромная Россия вместе с присоединившимися и захваченными в ходе /185/
______________
колониальных войн территориями, включая Туркестан, плавно, почти без остановки, переходила из мировой войны в войну гражданскую — оружия накоплено было много, немало людей побывало на фронте, в городе существовал Союз фронтовиков. Поэтому без перестрелки не обошлось, были убитые и раненые.
Событие это было стихийное, неожиданное для боевой дружины правых эсеров — организации конспиративной, имевшей связь с аналогичными организациями в других областях Туркестана, которой сочувствовала, по словам будущего председателя стачечного комитета, а затем Временного исполкома Закаспия Ф. А. Фунтикова, не только интеллигенция, но и некоторые рабочие (конечно, кроме большевиствующих и левых эсеров). Вооруженное выступление против большевиков намечалось на август. Лозунг выступления — Созыв Туркестанского учредительного собрания («без какого-либо ограничения избирательного права»), а затем — Всероссийского.
Но столкновение 17 июня не получило военного продолжения, хотя в Ашхабад прибыл отряд кизыл-арватских рабочих, а также вооруженные отряды и из других городов Закаспия. Совнарком области 19 июня совместно с представителями Ашхабада, Кизыл-Арвата, Красноводска, Байрам-Али, Мерва и Кушки выработали краткую формулу ликвидации конфликта: созыв Совета на многопартийной основе, представляющего все слои населения области, который и должен будет разобраться с воинским учетом. Народ устал от войны, от революционных бурь и хотел жить спокойно. Вооруженные люди разъехались по домам.
Затишье оказалось временным. Было ли искренним согласие областного большевистского руководства на созыв нового демократического Совета? Во всяком случае, в телеграмме, посланной 20 июня от имени рабочих, служащих и фронтовиков депо станции Асхабад (Ашхабад) всем железнодорожным организациям Туркреспублики, сообщалось, что вопрос окончательной ликвидации вероятности кровавых столкновений между красноармейцами и асхабадскими железнодорожниками областной властью умышленно затягивается, она хочет еще крови, ожидая подкрепления. Для того, чтобы гражданская война в Асхабаде прекратилась, необходима помощь людьми, и самое главное — нельзя пропускать «эшелоны с красноармейцами и вооружением против нас. Мы за Советы, но против некоторых лиц начальников, разоряющих народную Советскую власть».
Имелись ли основания для обвинения властей Закаспия в умышленном затягивании конфликта? Пожалуй, да.
20 июня в Ташкенте на экстренном заседании ЦИК Туркреспублики было принято постановление «По вопросу о событиях в Асхабаде», в котором предлагались «решительные меры для подавления раз и навсегда каких бы то ни было препятствий на путях Советской власти, кем бы то ни было возводимых». Для /186/
___________
устранения «препятствий» Совнарком назначил Чрезвычайным комиссаром Закаспия Андрея Фролова, которому было предложено «немедленно отправиться под личной охраной в Асхабад». Вместе с ним поехал товарищ (заместитель) Председателя ТуркЦИК Тихомолов.
А. И. Фролов, бывший солдат, руководитель Самаркандской группы большевиков, делегат II Всероссийского съезда Советов от Самарканда, до этого назначения стоял во главе Самаркандского Совета. За два дня до заседания, которое фатальным образом предопределило его вхождение в официальный исторический Пантеон, ТуркЦИК заслушал доклад комиссии, изучавшей состояние дел в Самаркандской области. Г лава комиссии А. Клевлеев, сообщая о результатах ее работы, указал на «в высшей степени беспорядочное положение власти в Самарканде. Беспрерывное пьянство Совета и его руководителей создало условия, при которых было необходимо распустить Совет и переизбрать его... Целая сеть безобразий со стороны представителей власти разлагающе действовала на солдат, рабочих и пролетариев-мусульман, внушая недоверие к власти». Членом комиссии Сластушинским была отмечена полная дезорганизация земельно-водных комитетов. Председатель Совета А. Фролов не отрицал «всех бесчинств и безобразий, творимых представителями власти в Самарканде и, сознавая свою виновность в допущении их», объяснял сложившееся положение главным образом походами на Бухару, Коканд и Самарканд, «во время которых проходившие войска требовали спирту и вина, и это разрешалось командирами войск».
Несравненно лучше Совету удавались реквизиции, денежные обложения имущих слоев населения. Например, в середине июня члены самаркандского союза торговли и промышленности в составе «свыше ста членов мусульман, пятидесяти членов евреев и десяти русских» обратились в краевой Совнарком с жалобой на действия местного исполкома, который принял решение взыскать 4 миллиона рублей с населения Самарканда. По мнению членов союза деловых людей, «это чрезвычайно обременительное обложение, производимое после недавно собранных уже в Самарканде шести с половиной миллионов и противоречащее опубликованному циркуляру Всероссийского комиссара финансов, грозит полным разорением торговых и промышленных предприятий. Абсолютный застой и отсутствие денежных знаков не дают физической возможности собрать указанную сумму». Справедливости ради отмечу, что Самарканд не являлся в этом отношении исключением, поскольку реквизиции, контрибуции, обложения были нормой: таким способом пополнялась «советская касса», постоянно пустовавшая, что было естественно, ибо милитаристская чрезвычайщина — дорогая вещь.
Уже само продвижение Фролова с отрядом в сторону Ашхабада показало характер возможных в будущем действий. /187/
_____________
По прибытии в Катта-Курган комиссар Тихомолов с четырьмя вооруженными красноармейцами «без всякой причины и повода» набросился на дежурного по станции с бранью и угрозами ареста и расстрела. Оскорблениям и угрозе расстрела подвергся также дежурный телеграфист, который, испугавшись, убежал, бросив дежурством «Всё служащие возмущены до крайности, просят оградить их от нападок со стороны проезжающих комиссаров, ибо при таких условиях служить невозможно»,— говорилось в телеграмме рабочих и служащих Катта-Кургана, посланной по линии железной дороги всем местным комитетам, а также в Ташкент, в Совнарком, и вызвавшей сильный резонанс. Служащие станции Чарджуй обратились к краевой власти с требованием срочно отстранить комиссаров Фролова и Тихомолова и, по мере их виновности, арестовать и предать суду, дабы оградить служащих от недемократических выходок комиссаров, иначе служащие вынуждены прекратить отправление службы.
Этот случай привлек к себе внимание мастеровых и рабочих сети туркестанских железных дорог. На своем совещании 21 июня они приняли решение довести данный факт до сведения Туркпути (Наркомата путей сообщения) и Исполкома Совета железнодорожных депутатов.
Данное совещание, на мой взгляд, весьма показательно: оно иллюстрирует отношение властей к рабочему классу. Дело в том, что на 18 июня распоряжением Комиссариата Путей сообщения в Ташкенте созывался съезд профсоюзов «мастеровых и рабочих служб Тяги, Пути и Телеграфа». Регистрация делегатов в организационном бюро по созыву съезда шла до 21 июня. В этот день 77 делегатов, дабы не терять зря время, собрались на совещание для обсуждения ряда вопросов. На него же прибыли официальные представители Комиссариата и Исполкома профсоюза железнодорожников — Казарин и Медов. Естественно, что собравшиеся ожидали информации «по ряду больных и острых вопросов железнодорожного дела, не ждущих отлагательств». Но вместо этого, неожиданно для себя, они услышали заявление о том, что Комиссариат только тогда признает съезд, если он разобьется на фракции. В свою очередь, представитель Исполкома их профессионального союза Медов огласил условие о признании данного совещания съездом и выдаче ему соответствующих материалов в качестве руководящих указаний для работы лишь в том случае, если съезд не сойдет с чисто деловой работы и не пойдет в область обсуждения политических вопросов. Итак, вместо единства рабочего класса — его раскол и постепенное вытеснение на периферию политической жизни, лишение права обсуждать важнейшие вопросы политики, проводимой от его имени.
На следующий день заседание возобновилось. Прежде всего делегаты должны были выслушать доклад мандатной комиссии, официально открыть съезд, а затем приступить к работе. Но явившиеся на заседание Казарин и Медов огласили постановление Исполкома Совета железнодорожных депутатов, согласно которому съезд мастеровых и рабочих, вследствие /188/
_____________
неприбытия законного числа делегатов, распускается. Понятно, что представителей железнодорожников Туркестана причина роспуска съезда, еще накануне не упоминавшаяся, не удовлетворила и они потребовали объяснений относительно действительных мотивов запрета. Из выступлений представителей власти они уяснили, что вопросами, подлежащими обсуждению, должны быть только производственные. Но главное, что буквально ошеломило собрание,— это официальное заявление о решении исполкома в приказном порядке реорганизовать некоторые профсоюзы, а часть мелких уничтожить вовсе. Делегаты в своих выступлениях доказывали, что путем приказа нельзя реорганизовать классовые пролетарские организации. Но этот довод не убедил представителей власти, которые заявили, что предварительные шаги в этом направлении уже сделаны и что съезд должен быть распущен. Но, пожалуй, самым убедительным аргументом властей против строптивых посланцев туркестанского пролетариата стало лишение их продовольственного снабжения, т.е. пайков, о чем стало известно к концу заседания.
Делегаты в принятом постановлении указали, что роспуск съезда является прямым следствием усвоенного Комиссариатом Путей сообщения и Исполкомом Совета железнодорожных депутатов Туркестанской республики неправильного курса политики расслоения железнодорожной пролетарской массы. Также было решено объявить^ съезд несостоявшимся, о чем и уведомить избирателей.
Давление большевиков на собственную классовую базу не было случайным, оно проистекало из их политики подчинения своей власти всех сторон жизни общества, устранения плюрализма.
Рано утром 23 июня Фролов и Тихомолов с отрядом прибыли в Мерв, «с некоторыми препятствиями со стороны железнодорожных служащих»,— как они сообщили в телеграмме, посланной в Ташкент. Не задерживаясь здесь надолго, ташкентские эмиссары двинулись дальше на запад.
Фролов спешил, так как в Закаспии все большее значение приобретал коренной вопрос революционной эпохи — вопрос о власти, вернее, о ее характере, поскольку Советы как форма государственного устройства могли наполниться широким демократическим содержанием, что потенциально грозило изменением вектора исторического развития. А это никоим образом не устраивало большевиков как Туркестана, так. и Москвы. Именно в эти дни в таких крупных городах Закаспийской области, как Ашхабад и Кизыл-Арват, началось демократическое движение за установление Советской власти, ликвидированной большевиками. Дело в том, что в середине мая Советы этих городов, большинство в которых принадлежало правым эсерам и меньшевикам, были распущены, а взамен их созданы Революционные комитеты, временно выполнявшие функции органов власти. Они же начали заниматься подготовкой к «выборам» новых городских Советов. Слово «выборы» не случайно взято в кавычки, поскольку состав будущих Советов должен был представлять только две правящие — «доминирующие», по /189/
___________
терминологии того времени, партии: большевиков и их союзников — левых эсеров. Но подготовка к выборам начала проходить не по-сценарию, угодному Ревкомам. Председатель Кизыл-Арватского Ревкома Дианов сообщил 26 июня в Ташкент о том, что в городе состав Совета из двух доминирующих партий отклонен различными политическими организациями, которые власть Ревкома не признают и проводят выборы на широкой демократической основе.
Аналогичную ситуацию застали Фролов и Тихомолов по прибытии 26 июня в Ашхабад. Они информировали Ташкент о серьезности создавшегося положения. Причиной «серьезного положения» являлось то, что представители разных организаций требовали широкого, а не только большевистско-левоэсеровского, представительства в Совете. «Но мы принимаем все меры о недопущении такового состава Совета»,— сообщали Фролов и Тихомолов.
Первой мерой «недопущения» неугодного состава Совета стало объявление города на военно-осадном положении. Горожанам было разрешено ходить по улицам только до 10 часов вечера. Мандатная комиссия по подготовке и проведению выборов была распущена. Об этих шагах Фролов и Тихомолов проинформировали Колесова в состоявшемся разговоре с Ташкентом. Также сообщили о препятствиях, с которыми столкнулись по пути в Ашхабад: «на некоторых станциях отдельные лица собирали толпы и агитировали против пропуска вооруженных сил в Асхабад. На обратном пути всех тех бандитов думаем захватить в Ташкент».
А. Ф. Солькина, как зампреда ТуркЦИК, интересовал вопрос о власти: «Как вы думаете поступить насчет состава Совета, есть ли надежда на благоприятный исход?» Фролов: «С нашей стороны приняты все меры для того, чтобы состав Совета был от двух партий. Партии эти здесь существуют. Среди железнодорожников уже есть маленький раскол. Думаем, что они своих представителей пришлют». Солькин со своей стороны посоветовал: «Постарайтесь, чтобы представительство в Совет было от рабочих союзов, а не от всяких других организаций без определенной политической платформы, а тем более открыто заявляющих об Учредительном собрании. В Совете могут быть представители и других партий и просто беспартийные. Это дело союзов (профессиональных — В. И.), но в Исполнительный комитет ни в коем случае представители других партий не допускаются».
Таким образом, посланцы ташкентских властей получили указание не допускать к власти небольшевистские политические силы, а значит, и те социальные слои, которые их поддерживали и чьи интересы они представляли, в частности, значительную часть рабочего класса Закаспия. Фролов, организовав выборы в Ашхабадский Совет, принудил всех избранных его членов записаться если не в большевики или левые эсеры, то хотя бы в сочувствующие этим партиям. Большинство записа/190/
___________
лось в сочувствующие левым эсерам, считая, видимо, их меньшим злом.
2 июля Фролов и Тихомолов запрашивают Ташкент о том, ехать ли им с вооруженной силой в Кизыл-Арват, поскольку «положение там скверное, делегаты левого течения (большевики и левые эсеры — В. И.) ежедневно просят помощи. Распорядитесь выборы в Совдеп приостановить до нашего приезда».
3 июля появился приказ областного правительства, которым объявлялся, правда, с месячным опозданием, «к точному и неуклонному исполнению» декрет Совнаркома РСФСР (за подписью Ленина и Горбунова) о переводе 31 мая часовой стрелки на летнее время, на два часа вперед. Но в эти дни стрелки часов Истории указывали на приближение гражданской войны на западе Туркестана.
Закаспийское областное правительство обратилось в Совнарком Туркреспублики, к его председателю Федору Колесову, человеку «решительному» и «бескомпромиссному», с просьбой немедленно оказать давление на Кизыл-Арват, не желающий подчиняться требованиям областной власти, а также отдать соответствующее распоряжение по линии Ташкент — Красноводск о невмешательстве железнодорожных организаций в политическую деятельность Совдепов.
Председатель ТуркЦИК И.О.Тоболин, узнав о вызове кизыл-арватскими большевиками отряда Фролова, запретил отправку «красноармейцев, красногвардейцев и вообще вооруженных людей... во избежание братоубийственной войны». А Фролову и Тихомолову велел немедленно возвращаться в Ташкент.
Но было уже поздно.
9 июля Фролов выехал с отрядом в Кизыл-Арват, предупредив железнодорожников о том, что в случае неисправности пути он будет применять «репрессивные меры». А 11 июля Ташкент принял срочную радиограмму, адресованную Совнаркому, ТуркЦИК и начальнику Ташкентского гарнизона И. П. Белову. В ней комиссар Закаспийского правительства Н..И. Розанов сообщал: «Фролов, двинувшись в Кизыл-Арват, оказался в засаде. Железнодорожники в Асхабаде снова восстали, захватили артиллерийский склад, пытаются ударить в тыл Фролову. Немедленно послать сильную помощь».
В тот же день из Ашхабада по всей линии железной дороги, в Наркомат Путей сообщения, Совнарком была послана телеграмма от имени стачечного комитета, сообщавшая о тех же событиях: «Ввиду продолжающегося произвола со стороны группы лиц, назвавшихся большевиками, которые на деле занимаются расхищением народных денег, а в случаях протеста, проявления народной воли прибегающих к силе оружия, не останавливаясь перед убийством... произвол чрезвычайной комиссии Фролова вынудил нас выступить с оружием в руках против негодяев, прикрывающихся вывеской большевиков. На /191/
______________
ми организован стачечный комитет из 12 лиц. Призываем вас, товарищи, оказать нам немедленную поддержку, примкнуть к нам, чтобы совместными усилиями сбросить узурпаторов, приступить к организации власти на основании лозунгов, провозглашенных Октябрьской революцией. Ждем вашей помощи. Долой называющихся большевиками, да здравствуют Советы» 1.
Эта телеграмма — любопытный документ, в своей лозунговой части предвосхищающий лозунг 1921 года «Советы без большевиков», отражавший иллюзии рабочих относительно подлинного характера партии большевиков: виноваты отдельные лица, прикрывающиеся «вывеской большевиков»,— означала, что власть ташкентских комиссаров в Ашхабаде пала.
Что же произошло? 11 июля в Ашхабадских железнодорожных мастерских по тревожному гудку стали собираться рабочие. Пришло известие из Кизыл-Арвата, где Фроловым и его красноармейцами были убиты после истязаний четверо рабочих-делегатов, посланных к чрезвычайному комиссару для переговоров. Вадим Чайкин, депутат Всероссийского Учредительного собрания от Ферганы, писал, что «убийство Фроловым четырех парламентеров кизыл-арватских мастерских, сопровождавшееся истязаниями, было последним толчком, который превратил глухое недовольство в открытое восстание». Этим убийством Фролов по сути дела подписал себе и своему отряду смертный приговор. На митинге ашхабадские железнодорожники приняли решение отправиться на помощь кизыл-арватцам. В тот же день два эшелона с вооруженными людьми отбыли на запад. 12 июля в недолгом бою на городских улицах отряд Фролова был окружен и уничтожен. Сам он погиб в начале схватки. Помощнику Фролова комиссару Тихомолову с несколькими людьми удалось вырваться из кольца и бежать в горы, но они были настигнуты и убиты.
Также 12-го, к шести часам вечера, победило восстание в Ашхабаде. Власть в городе перешла в руки стачечного комитета. В телеграмме, посланной за подписью председателя стачкома Ф. Фунтикова по линии железнодорожных дорог Туркестана, сообщалось: «Асхабад, Кизыл-Арват заняты железнодорожниками. Полное сочувствие всего населения. Комиссары Асхабада бежали, частью арестованы. Фролов убит в Кизыл-Арвате... надо закрепиться, шлите вашу помощь... надо окончательно кончить с хулиганами-комиссарами. Да здравствуют свободные и возрождающиеся силы. К победе, товарищи» 2.
События в Закаспии имели широкий отклик в Туркестане, вызвали волну солидарности с восставшими. Так, рабочие и служащие станции Катта-Курган выразили «товарищеское сочувст/192/
1. ЦГА УзССР, ф. 25, on. 1, д. 62, лл. 48-50
2. ЦГА УзССР, ф. 25, оп. 1, д. 62, лл. 54-56
вие и солидарность в правой борьбе с насильниками-комиссарами», считая, что давно пора положить предел произволу комиссаров и бесцельному кровопролитию. 13 июля рабочие, мастеровые и служащие Андижанского района заявили на общем собрании, что они «готовы встать на защиту безвинно попираемых прав... Довольно грубых насилий над тружениками». Председатель Ферганского облсовдепа Н. Крутиков сообщал Тоболину в Ташкент о том, что в Коканде все время проходят митинги, в которых участвуют железнодорожники и рабочие хлопковых заводов. «Митинги многочисленны, до 2 тысяч и более, с требованием Учредительного собрания. Делегаты-железнодорожники, посланные в Асхабад в начале асхабадской авантюры, не доехали до Асхабада, их не пропустили».
В волне рабочего протеста, демократического по своей сути и направленного против всевластия большевиков и их диктатуры в отношении тех социальных слоев, которые не были coгласны с их политикой, доминирующим было неприятие насилия и разжигания гражданской войны, стремление погасить искры вооружейного конфликта в Закаспии. Например, общее собрание «всех чисто демократических, железнодорожных и заводских организаций Мерва совместно с Совдепом и ротой красноармейцев, заслушав доклад делегатов и телеграмму из Асхабада и Кизыл-Арвата», постановило просить краевую власть срочно послать чрезвычайную делегацию «для немедленной ликвидации событий в Кизыл-Арвате».
Объединенное собрание мастеровых, рабочих и служащих Кушки потребовало немедленного созыва чрезвычайного съезда Советов Закаспийской области для «выяснения всех причин, повлекших столкновения». Позицией рабочего класса были гражданский мир и согласие. Но решающее значение имела позиция большевиков.
