Калмыкия в гражданской войне. Часть 2
Feb. 19th, 2014 04:54 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezdТем временем в Калмыцкой степи серьезно осложнилась социально-экономическая ситуация. Система снабжения калмыков продуктами и товарами первой необходимости оказалась нарушенной. После революции органы управления Калмыцкой степью лишились своих общественных капиталов и потеряли почти все прежние источники доходов. В экономическом положении теперь они полностью зависели от губернских властей. К.Р. Герценберг -уполномоченный Наркомата по делам национальностей РСФСР (НКДН), оценивая деятельность астраханских властей по снабжению калмыков в 1918 г., писал, что «в продовольственном отношении калмыки стоят на последнем месте, так как в прошлом (1918 г. - У.О.) году хлеба они не получили совсем и им не дали возможности его закупить тогда в Ставропольской губернии» [25]. Ряд земельных калмыцких участков были захвачены крестьянами из соседних сел, которые воспользовались революционной ситуацией в целях личного обогащения. В улусах стали появляться группы совработников и красноармейцев, которые под различными предлогами стали заниматься произвольными конфискациями и реквизициями скота и имущества. Наряду с этим усилились набеги грабителей из соседних регионов. Остановить надвигающуюся волну бандитизма улусным и аймачным Советам было нечем. Формирование калмыцкой милиции было приостановлено, прежде всего из-за отсутствия вооружения. Своего оружия у калмыков, практически не призывавшихся в царскую армию, не было, а губернские власти категорически отказывались предоставить оружие калмыцкой милиции. Позже секретарь Калмыцкого исполкома Ф.И. Плюнов с ужасом вспоминал: «Предоставленная сама себе Калмыцкая степь являлась объектом произвола, личного усмотрения, внимания разного рода проходимцев и преступников» [26]. Одна из групп «реквизиторов» во главе с членом Астраханской краевой коллегии Львом Татищевым, посланным в Калмыцкую степь «для раскрытия контрреволюционных заговоров, проведения всевобуча и агитации», за бандитизм, насилия и убийства была объявлена преступной и ликвидирована отрядом Павла Бочкарева [27]. Вскоре поступили донесения о том, что Бочкарев проводил обыски и вел «поиски золота в Калмыцкой степи» [28].
Зимой 1919 г. ситуация в Калмыцкой степи еще более ухудшилась. После тяжелой зимы 1918/1919 г. семьи калмыков-кочевников находились в весьма сложном экономическом положении. Тем временем части 10, 11 и 12-й советских армий, потерпев поражение в боях с деникинцами, начали отступать через калмыцкие кочевья и под видом реквизиций стали отбирать у них уцелевший скот и имущество. Постоянные конфискации скота и грабежи привели к тому, что в улусах начался голод. Мало того, в стели начали распространяться тиф и эпизоотии. Военрук Калмыцкого военкомата Тарасевич с тревогой докладывал, что калмыки «хотонами вымирают... от голода и других стихийных бедствий, но пока ничего не сделано для их улучшения» [29]. В результате этого настроения в Калмыцкой степи стали обретать явно антисоветский характер. Когда в апреле-мае 1919 г. корпуса С.П. Улагая и Д.П. Драценко вошли на территорию Калмыкии, они встретили широкую поддержку местного населения [30]. За короткий период почти вся территория Калмыкии оказалась занята белогвардейцами и партизанами.
Однако национальная политика белых правительств была на удивление негибкой. Между тем антисоветские режимы складывались и действовали преимущественно на окраинах, в том числе и в районах, где преобладали национальные меньшинства, для них вопрос национальной политики изначально был даже более важным, чем для большевиков. Поначалу в некоторых антисоветских правительствах, где /153/ активную роль играли социалисты (эсеры и меньшевики) или областники, были тенденции к расширению прав национальностей, вплоть до территориальной автономии в рамках федеративной России. Уже в период формирования белых частей генералом Л.Г. Корниловым было заявлено, что его армия будет отстаивать право на широкую автономию за отдельными народностями, входящими в состав России, но при условии сохранения государственного единства. Правда, в отношении отделившихся к тому времени Польши, Финляндии и Украины признавалось их право на «государственное возрождение» [31]. Позднее в официальном сообщении председателя Особого совещания при Главнокомандующем вооруженными силами Юга России «О целях вооруженной борьбы с советской властью» от 10 апреля 1919 г., наряду с провозглашением прежней задачи возрождения единой, великой и неделимой России, говорилось и о проведении децентрализации власти путем установления областной автономии и широкого местного самоуправления. Однако на деле эти декларации не были реализованы. Специально национальной политикой в руководстве ВСЮР не занимались. Только в начале 1919 г. была создана Подготовительная по национальным делам комиссия, ставившая целью сбор материалов и подготовку аналитических материалов для командования. Однако на деле ею был подготовлен лишь проект областного деления Украины с введением там культурно-национальной автономии, что уже совсем не отвечало далеко идущим планам украинских националистов [32].
Однако по мере эскалации конфликта, потребовавшей от мятежников жесткой централизации управления, социалистов и либералов вытесняют представители военщины, воспитанные в духе верности былым идеалам империи, и монархические элементы, мечтающие о возрождении великой державы. Девиз национальной политики этих лидеров был прост: «Единая и неделимая Россия». Они крайне нетерпимо относились к любым акциям, которые могли быть расценены как самостоятельность региона, даже не национального, а этноконфессионального или этносословного. Примером этому может служить подписание «договора о дружбе» между Кубанским войском и Горской республикой летом 1919 г., после чего были сменены лидеры кубанского казачества, ряд депутатов арестован, один из них (священник А.И. Калабухов) повешен, а Краевую раду вынудили изменить конституцию [33].
После сокрушительного поражения в конце 1919-начале 1920 г. у белогвардейцев произошла смена лидеров - движение возглавил П.Н. Врангель, который более продуманно стал относиться к вопросам внутренней политики, в том числе и национальной. Интересно отметить, что среди членов нового правительства, где работали такие популярные либеральные деятели, как А.В. Кривошеий и П.Б. Струве, был и астраханский калмык С.Б. Баянов [34]. По национальному вопросу Врангелем была выдвинута идея «тактического федерализма». Однако уже было поздно. К тому же само определение «тактический» вызывает определенные сомнения в том, что новые лидеры Белого движения действительно были готовы к федеративному устройству государства.
Усиление великодержавных амбиций и недостаточная тактичность в отношениях с национальными движениями привели к сужению социальной опоры антисоветского лагеря. Идея единства и неделимости страны в ее прежних границах, восстановление прежней системы управления на местах с утверждением единообразного порядка, основанного на дореволюционной практике судопроизводства у коренных народов, национальными движениями зачастую воспринималась именно как возвращение к дореволюционной национальной политике.
Тем временем советские и партийные работники признали, что они «на Калмыцкую степь обращали мало внимания и, возможно, только поэтому белогвардейцы так легко ее заняли» [35]. Во второй половине 1919 г. политика советской власти по отношению к калмыкам заметно изменилась. Активизировалась деятельность недавно созданного Калмыцкого отдела НКДН. В течение нескольких месяцев Совнарком РСФСР предпринял ряд шагов, направленных на защиту интересов калмыцкого народа. 22 июля 1919 г. вышло подписанное В.И. Лениным «Воззвание к трудовому калмыцкому народу», в котором вопрос об объединении калмыцкого народа и провозглашении автономии Калмыкии передавался на усмотрение будущего Общекалмыцкого съезда Советов. 24 июля 1919 г. был подписан декрет «О новом устройстве земельного быта калмыцкого народа», который запретил любые захваты калмыцкой земли со стороны крестьян и переселенцев. 15 октября 1919 г. вышел декрет «Об охране и восстановлении калмыцкого животноводства», который накладывал запрет на реквизицию калмыцкого скота ниже определенной нормы [36]. Были предприняты серьезные шаги по усилению агитационной работы в улусах, занятых белогвардейцами. В числе «красных агитаторов» оказался даже хамбо-лама (глава буддистов России) бурят Агван Доржиев - лидер обновленческого движения в ламаистской церкви.
В июле 1920 г. в с. Чилгир прошел 1-й Общекалмыцкий съезд Советов, на котором было провозглашено объединение всех разрозненных частей калмыков в Автономную область калмыцкого народа в составе РСФСР [37]. Все это коренным образом изменило отношение калмыков к советской власти в положительную сторону, что нашло отражение и в боевых действиях на фронте. Осенью 1919 г. вступили в бой калмыцкие красные части, формирование которых началось еще в 1918 г. [38]. Напротив, белокалмыцкие части стали разваливаться. Весной 1920 г. три калмыцких полка Астраханской казачьей дивизии из-за большой убыли личного состава пришлось свести в один - 2-й Астраханский калмыцкий полк, а от Ставропольского полка осталось всего 28 калмыков [39].
Таким образом, анализируя национальную политику большевиков, мы видим, что они сумели в конце концов выдержать объявленный курс на федерализацию страны и выполнить большинство продекларированных заявлений. Они победили, потому что решительно и довольно своевременно принимали меры, отвечавшие злобе дня, более чутко реагировали на динамику политических настроений и симпатий масс. С другой стороны, нельзя не признать, что, несмотря на все драматические противоречия и сложности в национальной политике большевиков в годы Гражданской войны, предложенный ими вариант реализации насущных требований национальных масс России, прежде всего принцип самоопределения и образования автономий, в сложившихся конкретно-исторических условиях соответствовал объективным задачам модернизации многочисленных этносов бывшей империи. Это сыграло важную роль в расширении социальной опоры советской власти и в победе красных в Гражданской войне в России.
1. Великий Октябрь: Атлас. М., 1988. С, 25.
2. Вереин Л.Е. Борьба за установление советской власти в Астрахани. Астрахань, 1957. С. 7.
/154/
3. Митиров А.Г. Ойраты-калмыки: века и поколения. Элиста, 1998. С. 350.
4. Памятная книжка области Войска Донского на 1915 г. Новочеркасск, 1915. Отд. I). С. 12.
5. Шовунов К.П. Терское поселение калмыков // Проблемы этногенеза калмыков. Элиста, 1984. С. 100.
6. Очиров У.Б. К вопросу о численности этнических групп калмыков за пределами калмыцких кочевий в кон. XVII -нач. XX в. // Монголоведение: Сб. науч. тр. Элиста, 2003. № 2. С. 198-200.
7. Сартикова Е.В. Образование Калмыкии: истоки и становление. Элиста, 2000. С. 74.
8. Максимов К.Н. Калмыкия в национальной политике, системе власти и управления России. М., 2002. С. 188
9. Дорджиева ГЦ. Буддизм и христианство в Калмыкии: Опыт анализа религиоз. политики правительства Российской империи (сер. XVII - нач. XX в.). Элиста, 1995. С. 106-107.
10. Крылов А.Л. Умственное и нравственное развитие донских калмыков и особенности их быта. Новочеркасск, 1873. С. 17.
11. Иванько Н.И., Наберухин А.И., Орехов И.И. Великий Октябрь и Гражданская война в Калмыкии. Элиста, 1968. С. 15.
12. Наберухин А.И. Калмыкия в трех революциях. Элиста, 1987. С. 110-111.
13. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 13. Л. 52-53.
14. Борисенко И.В., Горяев А. Т. Очерки истории калмыцкой эмиграции. Элиста, 1998. С. 16.
15. Очерки истории Калмыцкой АССР. М., 1970. Т. 2. С. 36.
16. ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 238. Л. 7 об. - 8 об.
17. История Советской Конституции: Сб. документов. 1917-1957 гг. М., 1957. С. 19-20.
18. Там же. С. 44-46.
19. Там же.
20. См.: Великий Октябрь. С. 118.
21. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 13. Л. 94.
22. Национальный архив Республики Калмыкия (далее - НА РК), Ф. Р-3. Оп. 9. Д. 10. Л. 3.
23. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 13. Л. 87.
24. Иванько Н.И., Наберухин А.И., Орехов И.И. Указ. соч. С. 68.
25. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 13. Л. 91 об.
26. Там же. Л. 87.
27. Маслов А.Г. Страницы былого. Элиста, 1962. С. 62.
28. ГА АО. Ф. Р-396. Оп. 1. Д. 3160. Л. 34.
29. НА РК. Ф. Р-24. Оп. 1 Д. 16. Л. 1.
30. Борисов Т.К. Калмыкия: Краткий исто-полит, и соц.-экон. очерк. М.; Л., 1924. С. 17.
31. Белый архив. Париж, 1928. Т. 2-3. С. 130-131.
32. Ушаков А.И., Федюк В.П. Белое движение и право наций на самоопределение // Проблемы политической и экономической истории России. М., 1998. С. 104-118.
33. Скобцов Д.Е. Драма Кубани // Белое дело. М., 1992. Т.8: Кубань и Добровольческая армия. С. 298-338.
34. Борисенко И.В., Горяев А. Т. Указ. соч. С. 41.
35. Российский государственный военный архив. Ф. 195. Оп. 2. Д. 44. Л. 7.
36. К истории образования Автономной области калмыцкого народа: Сб. документов и материалов. Элиста, 1960. С. 60-63.
37. НА РК. Ф. Р-3. Оп. 2. Д. 174. Л. 33.
38. Маслов А.Г Указ. соч. С. 104, 113.
39. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 11. Л. 143.
КЛИО. №2-2006. С.149-155
Зимой 1919 г. ситуация в Калмыцкой степи еще более ухудшилась. После тяжелой зимы 1918/1919 г. семьи калмыков-кочевников находились в весьма сложном экономическом положении. Тем временем части 10, 11 и 12-й советских армий, потерпев поражение в боях с деникинцами, начали отступать через калмыцкие кочевья и под видом реквизиций стали отбирать у них уцелевший скот и имущество. Постоянные конфискации скота и грабежи привели к тому, что в улусах начался голод. Мало того, в стели начали распространяться тиф и эпизоотии. Военрук Калмыцкого военкомата Тарасевич с тревогой докладывал, что калмыки «хотонами вымирают... от голода и других стихийных бедствий, но пока ничего не сделано для их улучшения» [29]. В результате этого настроения в Калмыцкой степи стали обретать явно антисоветский характер. Когда в апреле-мае 1919 г. корпуса С.П. Улагая и Д.П. Драценко вошли на территорию Калмыкии, они встретили широкую поддержку местного населения [30]. За короткий период почти вся территория Калмыкии оказалась занята белогвардейцами и партизанами.
Однако национальная политика белых правительств была на удивление негибкой. Между тем антисоветские режимы складывались и действовали преимущественно на окраинах, в том числе и в районах, где преобладали национальные меньшинства, для них вопрос национальной политики изначально был даже более важным, чем для большевиков. Поначалу в некоторых антисоветских правительствах, где /153/ активную роль играли социалисты (эсеры и меньшевики) или областники, были тенденции к расширению прав национальностей, вплоть до территориальной автономии в рамках федеративной России. Уже в период формирования белых частей генералом Л.Г. Корниловым было заявлено, что его армия будет отстаивать право на широкую автономию за отдельными народностями, входящими в состав России, но при условии сохранения государственного единства. Правда, в отношении отделившихся к тому времени Польши, Финляндии и Украины признавалось их право на «государственное возрождение» [31]. Позднее в официальном сообщении председателя Особого совещания при Главнокомандующем вооруженными силами Юга России «О целях вооруженной борьбы с советской властью» от 10 апреля 1919 г., наряду с провозглашением прежней задачи возрождения единой, великой и неделимой России, говорилось и о проведении децентрализации власти путем установления областной автономии и широкого местного самоуправления. Однако на деле эти декларации не были реализованы. Специально национальной политикой в руководстве ВСЮР не занимались. Только в начале 1919 г. была создана Подготовительная по национальным делам комиссия, ставившая целью сбор материалов и подготовку аналитических материалов для командования. Однако на деле ею был подготовлен лишь проект областного деления Украины с введением там культурно-национальной автономии, что уже совсем не отвечало далеко идущим планам украинских националистов [32].
Однако по мере эскалации конфликта, потребовавшей от мятежников жесткой централизации управления, социалистов и либералов вытесняют представители военщины, воспитанные в духе верности былым идеалам империи, и монархические элементы, мечтающие о возрождении великой державы. Девиз национальной политики этих лидеров был прост: «Единая и неделимая Россия». Они крайне нетерпимо относились к любым акциям, которые могли быть расценены как самостоятельность региона, даже не национального, а этноконфессионального или этносословного. Примером этому может служить подписание «договора о дружбе» между Кубанским войском и Горской республикой летом 1919 г., после чего были сменены лидеры кубанского казачества, ряд депутатов арестован, один из них (священник А.И. Калабухов) повешен, а Краевую раду вынудили изменить конституцию [33].
После сокрушительного поражения в конце 1919-начале 1920 г. у белогвардейцев произошла смена лидеров - движение возглавил П.Н. Врангель, который более продуманно стал относиться к вопросам внутренней политики, в том числе и национальной. Интересно отметить, что среди членов нового правительства, где работали такие популярные либеральные деятели, как А.В. Кривошеий и П.Б. Струве, был и астраханский калмык С.Б. Баянов [34]. По национальному вопросу Врангелем была выдвинута идея «тактического федерализма». Однако уже было поздно. К тому же само определение «тактический» вызывает определенные сомнения в том, что новые лидеры Белого движения действительно были готовы к федеративному устройству государства.
Усиление великодержавных амбиций и недостаточная тактичность в отношениях с национальными движениями привели к сужению социальной опоры антисоветского лагеря. Идея единства и неделимости страны в ее прежних границах, восстановление прежней системы управления на местах с утверждением единообразного порядка, основанного на дореволюционной практике судопроизводства у коренных народов, национальными движениями зачастую воспринималась именно как возвращение к дореволюционной национальной политике.
Тем временем советские и партийные работники признали, что они «на Калмыцкую степь обращали мало внимания и, возможно, только поэтому белогвардейцы так легко ее заняли» [35]. Во второй половине 1919 г. политика советской власти по отношению к калмыкам заметно изменилась. Активизировалась деятельность недавно созданного Калмыцкого отдела НКДН. В течение нескольких месяцев Совнарком РСФСР предпринял ряд шагов, направленных на защиту интересов калмыцкого народа. 22 июля 1919 г. вышло подписанное В.И. Лениным «Воззвание к трудовому калмыцкому народу», в котором вопрос об объединении калмыцкого народа и провозглашении автономии Калмыкии передавался на усмотрение будущего Общекалмыцкого съезда Советов. 24 июля 1919 г. был подписан декрет «О новом устройстве земельного быта калмыцкого народа», который запретил любые захваты калмыцкой земли со стороны крестьян и переселенцев. 15 октября 1919 г. вышел декрет «Об охране и восстановлении калмыцкого животноводства», который накладывал запрет на реквизицию калмыцкого скота ниже определенной нормы [36]. Были предприняты серьезные шаги по усилению агитационной работы в улусах, занятых белогвардейцами. В числе «красных агитаторов» оказался даже хамбо-лама (глава буддистов России) бурят Агван Доржиев - лидер обновленческого движения в ламаистской церкви.
В июле 1920 г. в с. Чилгир прошел 1-й Общекалмыцкий съезд Советов, на котором было провозглашено объединение всех разрозненных частей калмыков в Автономную область калмыцкого народа в составе РСФСР [37]. Все это коренным образом изменило отношение калмыков к советской власти в положительную сторону, что нашло отражение и в боевых действиях на фронте. Осенью 1919 г. вступили в бой калмыцкие красные части, формирование которых началось еще в 1918 г. [38]. Напротив, белокалмыцкие части стали разваливаться. Весной 1920 г. три калмыцких полка Астраханской казачьей дивизии из-за большой убыли личного состава пришлось свести в один - 2-й Астраханский калмыцкий полк, а от Ставропольского полка осталось всего 28 калмыков [39].
Таким образом, анализируя национальную политику большевиков, мы видим, что они сумели в конце концов выдержать объявленный курс на федерализацию страны и выполнить большинство продекларированных заявлений. Они победили, потому что решительно и довольно своевременно принимали меры, отвечавшие злобе дня, более чутко реагировали на динамику политических настроений и симпатий масс. С другой стороны, нельзя не признать, что, несмотря на все драматические противоречия и сложности в национальной политике большевиков в годы Гражданской войны, предложенный ими вариант реализации насущных требований национальных масс России, прежде всего принцип самоопределения и образования автономий, в сложившихся конкретно-исторических условиях соответствовал объективным задачам модернизации многочисленных этносов бывшей империи. Это сыграло важную роль в расширении социальной опоры советской власти и в победе красных в Гражданской войне в России.
1. Великий Октябрь: Атлас. М., 1988. С, 25.
2. Вереин Л.Е. Борьба за установление советской власти в Астрахани. Астрахань, 1957. С. 7.
/154/
3. Митиров А.Г. Ойраты-калмыки: века и поколения. Элиста, 1998. С. 350.
4. Памятная книжка области Войска Донского на 1915 г. Новочеркасск, 1915. Отд. I). С. 12.
5. Шовунов К.П. Терское поселение калмыков // Проблемы этногенеза калмыков. Элиста, 1984. С. 100.
6. Очиров У.Б. К вопросу о численности этнических групп калмыков за пределами калмыцких кочевий в кон. XVII -нач. XX в. // Монголоведение: Сб. науч. тр. Элиста, 2003. № 2. С. 198-200.
7. Сартикова Е.В. Образование Калмыкии: истоки и становление. Элиста, 2000. С. 74.
8. Максимов К.Н. Калмыкия в национальной политике, системе власти и управления России. М., 2002. С. 188
9. Дорджиева ГЦ. Буддизм и христианство в Калмыкии: Опыт анализа религиоз. политики правительства Российской империи (сер. XVII - нач. XX в.). Элиста, 1995. С. 106-107.
10. Крылов А.Л. Умственное и нравственное развитие донских калмыков и особенности их быта. Новочеркасск, 1873. С. 17.
11. Иванько Н.И., Наберухин А.И., Орехов И.И. Великий Октябрь и Гражданская война в Калмыкии. Элиста, 1968. С. 15.
12. Наберухин А.И. Калмыкия в трех революциях. Элиста, 1987. С. 110-111.
13. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 13. Л. 52-53.
14. Борисенко И.В., Горяев А. Т. Очерки истории калмыцкой эмиграции. Элиста, 1998. С. 16.
15. Очерки истории Калмыцкой АССР. М., 1970. Т. 2. С. 36.
16. ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 238. Л. 7 об. - 8 об.
17. История Советской Конституции: Сб. документов. 1917-1957 гг. М., 1957. С. 19-20.
18. Там же. С. 44-46.
19. Там же.
20. См.: Великий Октябрь. С. 118.
21. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 13. Л. 94.
22. Национальный архив Республики Калмыкия (далее - НА РК), Ф. Р-3. Оп. 9. Д. 10. Л. 3.
23. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 13. Л. 87.
24. Иванько Н.И., Наберухин А.И., Орехов И.И. Указ. соч. С. 68.
25. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 13. Л. 91 об.
26. Там же. Л. 87.
27. Маслов А.Г. Страницы былого. Элиста, 1962. С. 62.
28. ГА АО. Ф. Р-396. Оп. 1. Д. 3160. Л. 34.
29. НА РК. Ф. Р-24. Оп. 1 Д. 16. Л. 1.
30. Борисов Т.К. Калмыкия: Краткий исто-полит, и соц.-экон. очерк. М.; Л., 1924. С. 17.
31. Белый архив. Париж, 1928. Т. 2-3. С. 130-131.
32. Ушаков А.И., Федюк В.П. Белое движение и право наций на самоопределение // Проблемы политической и экономической истории России. М., 1998. С. 104-118.
33. Скобцов Д.Е. Драма Кубани // Белое дело. М., 1992. Т.8: Кубань и Добровольческая армия. С. 298-338.
34. Борисенко И.В., Горяев А. Т. Указ. соч. С. 41.
35. Российский государственный военный архив. Ф. 195. Оп. 2. Д. 44. Л. 7.
36. К истории образования Автономной области калмыцкого народа: Сб. документов и материалов. Элиста, 1960. С. 60-63.
37. НА РК. Ф. Р-3. Оп. 2. Д. 174. Л. 33.
38. Маслов А.Г Указ. соч. С. 104, 113.
39. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 4. Оп. 3. Д. 11. Л. 143.
КЛИО. №2-2006. С.149-155
