![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Aug. 25th, 2016 09:28 pmОказывается, выложили воспоминания этого "кадетского шпиона" Бормана, с чьих слов Пученков описывал переговоры Сталина с немцами и украинцами.
http://statehistory.ru/5572/Moskva---1918--Iz-zapisok-sekretnogo-agenta-belogvardeytsev-v--Kremle/
Уже когда было за полночь, я заинтересовался, зачем в зале сидят сестры и доктор. Оказывается, что кто-то позаботился прикомандировать их к делегации «на всякий случай». Я предложил немедленно отпустить их, указав Раковскому в присутствии Сталина, что они придают (далее авторский пропуск — ред.). Я предложил Раковскому их отпустить за полной ненадобностью. Раковский и Сталин со мной сразу согласились. Сталин только кивнул головой, он не любил напрасно тратить свои слова. Комиссары попросили какое-то скромное вознаграждение, а сестры раз в пять больше его.
У меня денег не было, и я пошел к Раковскому. Когда Сталин услыхал сколько хотят получить сестры, то он коротко бросил мне, произнося слова с сильным кавказским акцентом. — Скажите, чтобы их сейчас же арестовали, надо чтобы они поняли с кем имеют дело. Не сразу удалось мне уговорить Сталина отпустить сестер на все четыре стороны... (Далее А. Борман описывает других членов делегации — генерала Генерального штаба Сергея Ивановича Одинцова л. 18-21; юрисконсультов А. А. Немировского и Ждана Пушкина, приглашенных Мануильским, л. 21-22 — ред.).
Полномочными делегатами, как я уже сказал, были Сталин, Раковский и Мануильский. Несмотря на то, что жили все в одном помещении и ели вместе, я почти не видел Сталина. Он держался очень обособленно. Всегда молчал и даже на совещаниях говорил мало. Видно было, что в большевистской иерархии он выше Раковского и Мануильского.
Главным двигателем всех этих переговоров был Раковский. Без него двое других были бы совершенно беспомощны. У него был план государственного раздела России. Осуществление и выработку технических подробностей он предпочитал передавать другим. Для этой цели и был послан Мануильский. Сталин же по-видимому был только наблюдателем. Когда Раковский решал что-нибудь, то препятствия для осуществления его решения должны были быть уничтожены. Никакой жалости в этом человеке не было, люди для него были просто пешками. В этом отношении он был очень типичен для большевистской верхушки. В Раковском меня всегда поражало жуткое соединение ощущения действительности и правильной оценки обстановки с безумством коммунистических замыслов. Впрочем, может быть, никакого безумства и не было, а только холодный расчет, направленный на разрушение России — революция необходима, чтобы раз рушить или во всяком случае ослабить Россию, а когда речь касалась родной ему Добруджи, то неожиданно появлялись какие-то теплые нотки.
Похоже, этот Борман - из той породы квартирных умников, которые могут что-то правильно заметить, но в принципе не могут понять, как нельзя понять пятое измерение. Как и положено клиническому националисту, искренне воображал, что большевики только и думают, как бы всех поубивать и разрушить Россию. Так что я ему не верю.
http://statehistory.ru/5572/Moskva---1918--Iz-zapisok-sekretnogo-agenta-belogvardeytsev-v--Kremle/
Уже когда было за полночь, я заинтересовался, зачем в зале сидят сестры и доктор. Оказывается, что кто-то позаботился прикомандировать их к делегации «на всякий случай». Я предложил немедленно отпустить их, указав Раковскому в присутствии Сталина, что они придают (далее авторский пропуск — ред.). Я предложил Раковскому их отпустить за полной ненадобностью. Раковский и Сталин со мной сразу согласились. Сталин только кивнул головой, он не любил напрасно тратить свои слова. Комиссары попросили какое-то скромное вознаграждение, а сестры раз в пять больше его.
У меня денег не было, и я пошел к Раковскому. Когда Сталин услыхал сколько хотят получить сестры, то он коротко бросил мне, произнося слова с сильным кавказским акцентом. — Скажите, чтобы их сейчас же арестовали, надо чтобы они поняли с кем имеют дело. Не сразу удалось мне уговорить Сталина отпустить сестер на все четыре стороны... (Далее А. Борман описывает других членов делегации — генерала Генерального штаба Сергея Ивановича Одинцова л. 18-21; юрисконсультов А. А. Немировского и Ждана Пушкина, приглашенных Мануильским, л. 21-22 — ред.).
Полномочными делегатами, как я уже сказал, были Сталин, Раковский и Мануильский. Несмотря на то, что жили все в одном помещении и ели вместе, я почти не видел Сталина. Он держался очень обособленно. Всегда молчал и даже на совещаниях говорил мало. Видно было, что в большевистской иерархии он выше Раковского и Мануильского.
Главным двигателем всех этих переговоров был Раковский. Без него двое других были бы совершенно беспомощны. У него был план государственного раздела России. Осуществление и выработку технических подробностей он предпочитал передавать другим. Для этой цели и был послан Мануильский. Сталин же по-видимому был только наблюдателем. Когда Раковский решал что-нибудь, то препятствия для осуществления его решения должны были быть уничтожены. Никакой жалости в этом человеке не было, люди для него были просто пешками. В этом отношении он был очень типичен для большевистской верхушки. В Раковском меня всегда поражало жуткое соединение ощущения действительности и правильной оценки обстановки с безумством коммунистических замыслов. Впрочем, может быть, никакого безумства и не было, а только холодный расчет, направленный на разрушение России — революция необходима, чтобы раз рушить или во всяком случае ослабить Россию, а когда речь касалась родной ему Добруджи, то неожиданно появлялись какие-то теплые нотки.
Похоже, этот Борман - из той породы квартирных умников, которые могут что-то правильно заметить, но в принципе не могут понять, как нельзя понять пятое измерение. Как и положено клиническому националисту, искренне воображал, что большевики только и думают, как бы всех поубивать и разрушить Россию. Так что я ему не верю.
