voencomuezd (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
voencomuezd) wrote2013-08-29 05:42 pm
voencomuezd) wrote2013-08-29 05:42 pm
Entry tags:
Будни Ударной Огневой бригады
О прибытии нашей бригады на каховский участок белые почему-то узнали сразу. Днем над нашими окопами вражеский самолет разбросал листовки. Белые призывали красноармейцев нерусской национальности переходить с оружием на их сторону. Под обращением стояла подпись барона фон Врангеля с перечислением всех его титулов. Бойцы искренне смеялись: «Забыл, гад, впереди добавить еще одно слово – бывший».
Врангелевцы разбросали «пропуска» для перебежчиков, но среди наших людей не нашлось охотников служить врагам революции. Зато после каждого боя все возрастало число солдат, перешедших на сторону Красной Армии. «Мы мобилизованные, нас взяли насильно», – твердили они в один голос. Красноармейцы ворчали: «Эх вы, мобилизованные-облизованные! Погнались за сигаретками и французскими булочками. Всыпать бы вам крапивой по заднему месту!»
Командование, политотдел бригады готовили людей к бою. Каждый из нас, политработников, направляясь в полк, имел определенное задание. Один готовил текст листовок для разбрасывания среди войск противника, другой проверял подвоз боеприпасов и продовольствия. Во 2-м стрелковом полку, а точнее, в его резервном батальоне, я вместе с комиссаром Ф.А.Шутовым проводил короткие ротные собрания. Раз в два-три дня мы заглядывали в политотдел, информировали начальника, узнавали обстановку и снова возвращались в часть.
В начале октября в полк неожиданно прибыл В.К.Блюхер. Я увидел его впервые. Среднего роста, чуть сутуловатый, черноволосый, с подстриженными усами. Пытливый, властный взгляд из-под нахмуренных бровей. Беседуя с бойцами, Блюхер сказал, что противник сосредотачивает перед фронтом нашей бригады отборные части, со дня на день надо ждать удара. «Не сдрейфите? – спросил он и тут же предупредил: – Отступать некуда, за нами – широкий Днепр, переправ нет, надо драться до конца, пока противник не будет разбит».
На рассвете 8 октября врангелевцы атаковали наши позиции. На окопы 2-го полка двигались броневики и свыше десятка танков. Шквальный артиллерийский огонь не давал поднять головы. Грохоча гусеницами, стреляя на ходу из пулеметов, танки приближались. Началось смятение: никто не знал, как бороться с бронированными чудовищами. Вот два из них уже миновали линию окопов, двинулись к нашему штабу полка, расположенному в сарае. Наши цепи откатились на запасные позиции. Наступил критический момент.
Командир полка нервничал. Мы с комиссаром Шутовым и инструктором политотдела бригады Мотиным собрали бойцов комендантского взвода, броском достигли окопов, подняли бойцов в контратаку. Другой инструктор, Лавр Романов, действовал с пулеметчиками.
Недалеко от штаба полка на открытых позициях стояли две пушки. Какой-то командир – не то пехотный, не то артиллерийский – подбежал у орудиям, дал команду открыть огонь по танкам. Раздался выстрел, другой, третий. Один танк завертелся на месте и встал: гусеница лопнула! К нему устремились наши бойцы, выкурили из машины белогвардейский экипаж и захватили его в плен.
Возбужденные и радостные возвратились красноармейцы к своим.
Артиллеристы, ободренные успехом пехотинцев, стали бить прямой наводкой по другим целям. Неравный поединок завязался за штабом полка, где бойцы недавно вырыли большую землянку и соорудили баню. В глубокую банную яму и угодил еще танк. Как зверя в берлоге, обложили его красноармейцы, ведя прицельный огонь по смотровым щелям. Долго длился поединок, но в конце концов беляки сдались.
Натиск наших полков усилился, противник попятился, побежал.
Ночью частям был дан отдых. Проверив боевое охранение, мы с Мотиным завались спать. Ночью кто-то схватил меня за шиворот, и я повис в воздухе. Слышу, как чертыхается Мотин. Темень непроглядная. Высоко в небе мерцают звезды. Над самым ухом хрумканье коней. Только тут сообразил, что мы легли спать в колоды и кавалеристы засыпали нас овсом.
Утром добрались до политотдела. Здесь нам прочли телеграмму М.В.Фрунзе: он поздравлял бригаду с победой. Оказывается, врангелевцев мы отогнали километров на двадцать!
Уточнили наши потери. Во 2-м полку недосчитались нескольких политруков и командиров рот. Такая же картина выявилась и в других полках. Тут не было ничего удивительного: командиры, политработники, коммунисты всюду стремились идти впереди, даже когда это не вызывалось необходимостью.
Требовалось срочно восполнить потери. Политотдел организовал бригадную партшколу. Курсантов ознакомили с Уставом и Программой партии, с задачами партполитаппарат в Красной Армии. Были подробно разобраны обязанности политрука роты в различных условиях боевой обстановки. Занятия вел Шумайлов. Дней через двадцать курсантов распределили по ротам.
Закончив дела в партшколе, политотдельцы разъехались по частям. Во 2-й полк я добирался на двуколке. Усталый гнедой конь медленно шел по узкой полевой дороге.
– Уж больно ленива твоя лошадка, спотыкается, – пожаловался я ездовому.
– Да ты что! Не конь, а огонь! По боевым дорогам от Волги до самого Омска дошел. Потом – всю Украину исколесил.
– А ты откуда знаешь его родословную?
– Как не знать, если не разлучаюсь с ним с восемнадцатого года.
Боец-коммунист Сергей Прудов, лет двадцати, после тяжелого ранения не мог остаться на строевой службе: назначили его экспедитором политотдела – разводить газеты по частям.
Сергей чмокал губами и добродушно покрикивал на коня: «Но, но, Серый! Даешь Крым!» Нас обогнали полевая кухня и подводы с продовольствием. На своей телеге повар прикрепил доску с надписью: «Даешь Перекоп!»
Клич этот повторялся всюду.
В резервных ротах мне повстречались сослуживцы по рабочему батальону в Симбирске. Они наперебой рассказывали новости: Вася Долговязый убит в первых числах октября. Коля Никонов, тот, что когда-то дважды убегал из батальона, 8 октября три раза водил свой взвод в атаку и был сражен осколком снаряда.
Земляки угостили меня картошкой в мундире и арбузами. «Откуда у вас арбузы?» – спрашиваю.
Посмеиваются, не отвечают.
В конце конов я узнал, что за арбузами они по очереди ходят на нейтральную полосу, нередко подвергаясь вражескому обстрелу. Командир роты Дьяконов запретил такие вылазки.
Сибиряк Иван Дьяконов ознакомил меня с обстановкой, рассказал, что у них делается. Много внимания они уделяют боевой подготовке, бойцы учатся резать проволочные заграждения, бросать гранаты.
Политрук Александр Березкин и другие коммунисты регулярно проводят беседы о текущем моменте, разъясняют красноармейцам, почему мир с Польшей может облегчить разгром Врангеля.
Мои собеседники вспоминали прошедшие бои, подшучивали над теми, кто прятался при появлении самолета противника. Они рассказывали, как один боец зарылся с перепугу в стог сена. Пришлось его силой вытаскивать. А бомба упала метрах в пятистах и никому вреда не причинила. После этого случая большинство красноармейцев, заметив самолет, ложились на спину и без особого страха наблюдали за ним.
М.М.Качелин. Дальний костер. М, 1968. С.49-54
Врангелевцы разбросали «пропуска» для перебежчиков, но среди наших людей не нашлось охотников служить врагам революции. Зато после каждого боя все возрастало число солдат, перешедших на сторону Красной Армии. «Мы мобилизованные, нас взяли насильно», – твердили они в один голос. Красноармейцы ворчали: «Эх вы, мобилизованные-облизованные! Погнались за сигаретками и французскими булочками. Всыпать бы вам крапивой по заднему месту!»
Командование, политотдел бригады готовили людей к бою. Каждый из нас, политработников, направляясь в полк, имел определенное задание. Один готовил текст листовок для разбрасывания среди войск противника, другой проверял подвоз боеприпасов и продовольствия. Во 2-м стрелковом полку, а точнее, в его резервном батальоне, я вместе с комиссаром Ф.А.Шутовым проводил короткие ротные собрания. Раз в два-три дня мы заглядывали в политотдел, информировали начальника, узнавали обстановку и снова возвращались в часть.
В начале октября в полк неожиданно прибыл В.К.Блюхер. Я увидел его впервые. Среднего роста, чуть сутуловатый, черноволосый, с подстриженными усами. Пытливый, властный взгляд из-под нахмуренных бровей. Беседуя с бойцами, Блюхер сказал, что противник сосредотачивает перед фронтом нашей бригады отборные части, со дня на день надо ждать удара. «Не сдрейфите? – спросил он и тут же предупредил: – Отступать некуда, за нами – широкий Днепр, переправ нет, надо драться до конца, пока противник не будет разбит».
На рассвете 8 октября врангелевцы атаковали наши позиции. На окопы 2-го полка двигались броневики и свыше десятка танков. Шквальный артиллерийский огонь не давал поднять головы. Грохоча гусеницами, стреляя на ходу из пулеметов, танки приближались. Началось смятение: никто не знал, как бороться с бронированными чудовищами. Вот два из них уже миновали линию окопов, двинулись к нашему штабу полка, расположенному в сарае. Наши цепи откатились на запасные позиции. Наступил критический момент.
Командир полка нервничал. Мы с комиссаром Шутовым и инструктором политотдела бригады Мотиным собрали бойцов комендантского взвода, броском достигли окопов, подняли бойцов в контратаку. Другой инструктор, Лавр Романов, действовал с пулеметчиками.
Недалеко от штаба полка на открытых позициях стояли две пушки. Какой-то командир – не то пехотный, не то артиллерийский – подбежал у орудиям, дал команду открыть огонь по танкам. Раздался выстрел, другой, третий. Один танк завертелся на месте и встал: гусеница лопнула! К нему устремились наши бойцы, выкурили из машины белогвардейский экипаж и захватили его в плен.
Возбужденные и радостные возвратились красноармейцы к своим.
Артиллеристы, ободренные успехом пехотинцев, стали бить прямой наводкой по другим целям. Неравный поединок завязался за штабом полка, где бойцы недавно вырыли большую землянку и соорудили баню. В глубокую банную яму и угодил еще танк. Как зверя в берлоге, обложили его красноармейцы, ведя прицельный огонь по смотровым щелям. Долго длился поединок, но в конце концов беляки сдались.
Натиск наших полков усилился, противник попятился, побежал.
Ночью частям был дан отдых. Проверив боевое охранение, мы с Мотиным завались спать. Ночью кто-то схватил меня за шиворот, и я повис в воздухе. Слышу, как чертыхается Мотин. Темень непроглядная. Высоко в небе мерцают звезды. Над самым ухом хрумканье коней. Только тут сообразил, что мы легли спать в колоды и кавалеристы засыпали нас овсом.
Утром добрались до политотдела. Здесь нам прочли телеграмму М.В.Фрунзе: он поздравлял бригаду с победой. Оказывается, врангелевцев мы отогнали километров на двадцать!
Уточнили наши потери. Во 2-м полку недосчитались нескольких политруков и командиров рот. Такая же картина выявилась и в других полках. Тут не было ничего удивительного: командиры, политработники, коммунисты всюду стремились идти впереди, даже когда это не вызывалось необходимостью.
Требовалось срочно восполнить потери. Политотдел организовал бригадную партшколу. Курсантов ознакомили с Уставом и Программой партии, с задачами партполитаппарат в Красной Армии. Были подробно разобраны обязанности политрука роты в различных условиях боевой обстановки. Занятия вел Шумайлов. Дней через двадцать курсантов распределили по ротам.
Закончив дела в партшколе, политотдельцы разъехались по частям. Во 2-й полк я добирался на двуколке. Усталый гнедой конь медленно шел по узкой полевой дороге.
– Уж больно ленива твоя лошадка, спотыкается, – пожаловался я ездовому.
– Да ты что! Не конь, а огонь! По боевым дорогам от Волги до самого Омска дошел. Потом – всю Украину исколесил.
– А ты откуда знаешь его родословную?
– Как не знать, если не разлучаюсь с ним с восемнадцатого года.
Боец-коммунист Сергей Прудов, лет двадцати, после тяжелого ранения не мог остаться на строевой службе: назначили его экспедитором политотдела – разводить газеты по частям.
Сергей чмокал губами и добродушно покрикивал на коня: «Но, но, Серый! Даешь Крым!» Нас обогнали полевая кухня и подводы с продовольствием. На своей телеге повар прикрепил доску с надписью: «Даешь Перекоп!»
Клич этот повторялся всюду.
В резервных ротах мне повстречались сослуживцы по рабочему батальону в Симбирске. Они наперебой рассказывали новости: Вася Долговязый убит в первых числах октября. Коля Никонов, тот, что когда-то дважды убегал из батальона, 8 октября три раза водил свой взвод в атаку и был сражен осколком снаряда.
Земляки угостили меня картошкой в мундире и арбузами. «Откуда у вас арбузы?» – спрашиваю.
Посмеиваются, не отвечают.
В конце конов я узнал, что за арбузами они по очереди ходят на нейтральную полосу, нередко подвергаясь вражескому обстрелу. Командир роты Дьяконов запретил такие вылазки.
Сибиряк Иван Дьяконов ознакомил меня с обстановкой, рассказал, что у них делается. Много внимания они уделяют боевой подготовке, бойцы учатся резать проволочные заграждения, бросать гранаты.
Политрук Александр Березкин и другие коммунисты регулярно проводят беседы о текущем моменте, разъясняют красноармейцам, почему мир с Польшей может облегчить разгром Врангеля.
Мои собеседники вспоминали прошедшие бои, подшучивали над теми, кто прятался при появлении самолета противника. Они рассказывали, как один боец зарылся с перепугу в стог сена. Пришлось его силой вытаскивать. А бомба упала метрах в пятистах и никому вреда не причинила. После этого случая большинство красноармейцев, заметив самолет, ложились на спину и без особого страха наблюдали за ним.
М.М.Качелин. Дальний костер. М, 1968. С.49-54
Будни Ударной Огневой бригады
Спасибо
no subject
no subject
Но меня позабавило, что бригада частично формировалась из поволжских дезертиров-"добровольцев".
no subject
:-))) знакомый "хруст"
no subject
no subject
no subject
no subject
Вот оно откуда пошло. А про крапиву надо запомнить :)))
no subject
Таки похоже "французская булка" сугубо "красный"/советский мем