![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
voencomuezd) wrote2010-10-23 06:47 pm
Ещё один факт об отношении белых к матросам
Напомню или сообщу тем, кто не читал:
community.livejournal.com/ru_history/2667433.html
"Но, что интересно, белые аналогично относились к матросам, "латышам и китайцам"! Вот только пара примеров по отношению к "матросне", явно приобретающего черты паранойи:
С. С. Миронов. Гражданская война в России. – М., 2006. С.335.
«Капитан Сатунин… был начальником карательного отряда. Так, вот, этот Сатунин во время одной из карательных экспедиций заставил нескольких сельских интеллигентов (врачей, учителей), заподозренных им в «большевизме», закопать самих себя в землю. Капитан Сатунин не любил интеллигентов. Но не только их. В той же волости были перевешаны все бывшие(!) матросы»
Скажете, сомнительный источник? Тогда вот.
Виллиам. Г. Побеждённые. // Архив русской революции. Т. 7-8, М., 1991, с. 208.
Сначала матросов постращали. Те сдуру и остались: наше дело, говорят, на воде, мы и с кадетами жить станем... Ну, все как следует, по-хорошему: выгнали их за мол, заставили канаву для себя выкопать, а потом подведут к краю и из револьверов поодиночке. А потом сейчас в канаву. Так, верите ли, как раки они в этой канаве шевелились, пока не засыпали. Да и потом на том месте вся земля шевелилась: потому не добивали, чтобы другим неповадно было.
— И все в спину, — со вздохом присовокупила хохлушка. — Они стоят, а офицер один, молодой совсем хлопчик, сейчас из револьвера щелк! — он и летит в яму... Тысячи полторы перебили...
Старший сын улыбнулся и ласково посмотрел на меня.
— Разрывными пулями тоже били... Дум-дум... Если в загылок ударит, полчерепа своротит. Одному своротит, а другие глядят, ждут. Что-то отдельное!
— Добро управились, — снова продолжал Бурачек. — Только пошел после этого такой смрад, что хоть из города уходи. Известно, жара, засыпали неглубоко. Пришлось всем жителям прошение подавать, чтобы позволили выкопать и в другое место переложить.
А вот то же.
Н. В. Воронович. Меж двух огней // Архив русской революции. Т. 7. Берлин, 1922. - С. 96-97
На улицах города, среди белого дня расстреливались или, вернее, просто пристреливались, оставшиеся в Новороссийске после потопления черноморской эскадры матросы. Достаточным для расстрела поводом служил выжженный порохом на руке якорь или донос какого-нибудь почтенного обывателя о сочувствии того или другого лица большевизму.
Никто же не будет возражать, что матросы -- социальная категория?"
А совсем недавно нашёл весьма интересную историю об одном не-матросе, там не менее казнённого именно по таким же мотивам.
Процитирую:
http://militera.lib.ru/memo/russian/ivanov_di/05.html
Вологда, 13 мая1919 года или около того. Добровольцы Красной Армии отправляются на Колчака с Ломоносовской пристани:
"Несколько слов о внимании, проявленном ко мне. Выделялся я формой. Началось с бескозырки: что означает слово «Гангут»? Пришлось рассказать о революционных делах линкора. Не утаил и того, что собрался на Северодвинскую флотилию, но вот Колчак перешел дорогу.
— Ну ничего, покажем Колчаку, где раки зимуют. Верно говорю, братва?
— Покажем! За тем и идем, — раздались голоса.
Перед отъездом надумали фотографироваться. Отдельно снялась группа тотемских комсомольцев (через много лет эта фотография займет почетное место в Истории ВЛКСМ). Я решил последний раз сфотографироваться в матросской форме, поскольку получал армейское обмундирование. Пошел со мной и Саша Сидоровский. Он вообще не отставал от меня, его даже ординарцем моим прозвали. Фотограф щелкнул сначала меня, а потом пригласил Сашу. Вижу, [154] что-то замялся парень. Спрашиваю: ты что? Он робко: «Дмитрий Иванович, нельзя ли мне в твоем матросском сняться?» Смеюсь: «Отчего ж нельзя, давай». Поверх своего обмундирования он надел бушлат, а на голову бескозырку. На другой день пошли получать карточки. Саша вышел хорошо, а мой снимок не получился. Фотограф извиняется, просит сесть на повторную, но нам уже пора отправляться.
— Пускай твоя фотография, Саша, будет нам общей памятью, — шучу я. (Мог ли думать, какой памятью на всю жизнь останется этот снимок!..)"
Кстати, автор прошёл до Красноярска сначала телефонистом полка им.Малышева 3-й армии, потом в 257-м полку. Кто интересуется Гражданской войной в Сибири и этими операциями -- советую прочесть. Книга весьма интересная.
"До меня дошли сведения, что один из без вести пропавших разведчиков вернулся в полк. Я решил, что это наверняка Саша Сидоровский, и поспешил в 8-ю роту. Увы, нет! Но вырвавшийся из плена красноармеец был в разведке с Сашей. Он рассказал, что их схватили беляки внезапно, допрашивали, били. Держали под охраной в сарае, из которого они решили бежать, сделав подкоп. Но Сашу вдруг увели: колчаковская контрразведка заинтересовалась его фотографией в морской форме, потребовала объяснить, где снимался, почему в матросской форме? Саша дерзко ответил: «Это секрет, не скажу».
Я мысленно ругал себя за то, что не подсказал парню не брать в разведку фотографию. Что с ним теперь могут сделать? Опечаленный, я зашел к комиссару полка. Бондарь аж чмокнул губами: неприятный случай! Мы уже располагали фактами о зверских расправах колчаковцев с пленными красноармейцами.
— Если найдется контрразведчик, знающий, что представлял собой линкор «Гангут», могут замучить парня, — сказал комиссар".
Сделаю пояснение -- "Гангут" на Балтфлоте выделялся своими революционными традициями. Этому в воспоминаниях посвящена целая глава, в том числе и восстанию на "Гангуте" в 1915 г. Так что интересуется революционном движением на флоте -- крайне советую.
Итак.
"Участь Саши взбудоражила весь полк. Как вырвать из рук карателей славного разведчика-чтеца? Люди выражали нетерпение идти в бой, рассчитаться с колчаковцами за гибель тысяч товарищей.
И вот грянул гром советских орудий. 14 октября перешла в наступление 5-я армия, а четырьмя днями позже — 3-я. Наш полк нацелился на ту же долину вдоль речки Елмутра, по которой в августе — сентябре мы наступали и потом совершали отход.
Первые же часы показали, что и противник пополнил свои силы. Он встретил нас градом пуль. Но стремительным порывом мы быстро ворвались в первую линию обороны и сломили сопротивление. Часть колчаковцев сдалась в плен, а часть бежала на следующую линию.
Снова дрожала от взрывов земля междуречья, а несжатые поля пшеницы и ржи постепенно засыпались снегом.
Снова на пути те же населенные пункты, снова ожесточенные схватки за Шабалино, за Армизонское... Ночью сушились [200] в деревнях, а у тех, что оставались в окопах, примерзали полы шинелей к стенкам.
В каждой освобожденной деревне мы наводили справки о Саше Сидоровском, расспрашивали пленных, количество которых все возрастало. Но никаких следов обнаружить не удавалось. Но однажды, едва вступили в деревню, к комиссару пришел взволнованный старик и рассказал, что с месяц назад колчаковский офицер на площади зверски изрубил красного бойца.
— Вот что подобрал я, — протянул он обрывок фотографии.
На обрывке была изображена часть головы в бескозырке с надписью «Гангут».
— Саша! — печально сказал я, не удержав слез.
С окровавленным кусочком фотографии в руках я вспоминал Сашу. Перед моим мысленным взором он представал то на тотемском книжном складе, то в Вологде перед отправкой, то на Каме, то в окопах междуречья".
"Сожалею, что не сохранил в памяти названия той деревни, в которой произошла трагическая гибель Саши Сидоровского. Через шесть десятилетий меня тронула инициатива инженера-нефтяника В. А. Сидоровского. Внучатый племянник Саши, он во время отпуска предпринял поиск, объехал на своей машине много деревень с расспросами. Правда, точно установить место не удалось, поскольку стариков в живых осталось мало и к тому же колчаковцы чуть ли не в каждой деревне устраивали казни красноармейцев".
Кстати, автор прошёл до Красноярска, сначала телефонистом в полку им.Малышева 30-й ст.дивизии 3-й армии, потом в 257-м полку. Воспоминания живые, подробные, интересные. Так что кто интересуется гражданской войной в Сибири, советую ознакомиться.